https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/s-dushem/s-dlinnym-izlivom/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR Busya
«Кирилл Андреев «Три жизни Жюля Верна»»: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»; Москва; 1956
Аннотация
В настоящем издании представлена биография Жюля Верна – французского писателя, одного из основоположников жанра научно-фантастического романа.
Каждая страна по-своему представляла себе знаменитого писателя, отбирая из легенд то, что казалось похожим на правду. Появился французский Жюль Верн – легкомысленный балагур, немецкий – добросовестный, но плоский популяризатор, русский – прекраснодушный мечтатель, итальянский – хитрый и умный мистификатор, и, наконец, энергичный деляга – американский Жюль Верн.
И, однако, помимо их всех, существует подлинный Жюль Верн, тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой – «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем, определившим их профессию и указавшим им путь жизни.
Кирилл Андреев
Три жизни Жюля Верна
Кто он?
– Да кто же такой в конце концов Жюль Верн?! – воскликнул в отчаянии один американский репортер, прибывший в Париж, чтобы побеседовать со знаменитым писателем. – Быть может, его вовсе не существует?
Действительно, было отчего прийти в отчаяние. Все, кого он расспрашивал, сообщали ему самые противоречивые сведения.
– Жюль Верн – неутомимый путешественник, – сказал один. – Он объехал Европу, Азию, Африку, обе Америки, Австралию и сейчас плавает где-то в Океании. В своих романах он описывает только собственные приключения и наблюдения.
– Жюль Верн никогда и никуда не выезжал, – возразил другой. – Он живет где-то в провинции и строчит свои романы, не выходя из кабинета. Все, что он издает, списано с книг знаменитых географов и путешественников.
– Жюль Верн вовсе не француз, – сообщил третий. – Он еврей, уроженец города Плоцка, близ Варшавы, и его настоящее имя Юлий Ольшевич – от слова «ольха» – по-старофранцузски «вернь». Свою карьеру он начал литературным секретарем знаменитого Александра Дюма. Это он, Жюль Верн, является подлинным автором романов «Три мушкетера» и «Граф Монте-Кристо».
– Жюль Верн – это миф, – объявил четвертый. – Это просто коллективный псевдоним, под которым пишет целое географическое общество.
– Жюль Верн действительно существовал, но он умер несколько лет назад, – заключил пятый. – Это английский капитан, старый морской волк, командир корабля «Сен-Мишель». Первые его романы были изданы предприимчивым издателем Этселем, который до сих пор, используя популярное имя, продолжает выпускать ежегодно два тома сочинений под маркой «Жюль Верн».
Этим анекдотом вполне уместно начать биографию знаменитого писателя. Анекдоты и легенды окружали его при жизни, заслоняя от читателей подлинное лицо писателя. Но он не сердился, не протестовал, только улыбался. Скромный, пожалуй, даже скрытный, он никогда не говорил о себе. Только однажды, указывая на карту Земли, украшавшую стену его кабинета, он сказал одному из своих друзей:
– Я довольствуюсь вот этим. Я иду по следам своих героев. От настоящих путешествий мне всегда приходится отказываться.
– Как, вы не совершили ни одного кругосветного плавания? – спросил изумленный гость.
– Нет, никогда!
– И никогда не видели людоедов?
– Что вы! Я боялся, что они меня съедят!
И постепенно в умах современников укоренилась легенда о писателе, который только по книгам изучает другие страны и совершает необыкновенные путешествия лишь в мечтах.
После смерти Жюля Верна торопливые биографы из этих легенд сложили историю его жизни.
В этом, конечно, нет ничего удивительного, и об этом можно было бы не говорить, если бы эти легенды не были так живучи. После половины столетия, прошедшей со дня смерти писателя, забвенью подверглись преимущественно факты, и в памяти потомков миф заменил реальность. А так как в основу творимого жизнеописания писателя-героя легли разные легенды, то со страниц, посвященных его биографии, на нас глядит много людей, почти не схожих между собой, но носящих одно и то же громкое имя: Жюль Верн.
Каждая страна по-своему представляла себе знаменитого писателя, отбирая из легенд то, что казалось похожим на правду. Это привело к национальной дифференциации. Появился французский Жюль Верн – легкомысленный балагур, немецкий – добросовестный, но плоский популяризатор, русский – прекраснодушный мечтатель, итальянский – хитрый и умный мистификатор, и, наконец, энергичный деляга – американский Жюль Верн.
Не существует только английского Жюля Верна. Англичане его переводят, много издают, усердно читают, но… почему-то не говорят и не пишут о нем.
И, однако, помимо их всех, существует подлинный Жюль Верн, проживший уже больше столетия (его первое произведение было опубликовано в 1851 году), тот самый, кого Менделеев назвал «научным гением», а Лев Толстой – «удивительным мастером», тот, кого десятки ученых, изобретателей, путешественников считали своим вдохновителем, определившим их профессию и указавшим им путь жизни.
Вот он сидит за своим письменным столом. Он стар и очень болен: левая нога, в которой застряла пуля, не сгибается. Но он работает, и лист за листом, исписанные дрожащим, старческим почерком, ложатся в папку с названием: «Необыкновенные путешествия. Новый роман».
Он сед, одет в старомодный черный сюртук, держится прямо, как принято было держаться в дни его молодости. Его окружают очень старые вещи: рояль – ровесник французской революции, мебель в стиле Людовика XV, книги XVIII века. Но он не видит их: он слеп.
Не видит? Нет, он видит, и гораздо лучше и дальше, чем большинство его современников. Ослепительный электрический прожектор освещает глубины моря, где кипит работа. Подводные корабли пересекают океаны. Ввысь взлетают воздушные корабли без крыльев, несомые полупрозрачными винтами. Каналы пересекают материки, и пустыни становятся морями. Высоко над облаками, с почти космической скоростью, проносятся снаряды, готовые превратиться в спутников нашей планеты. Почти за пределы земного тяготения вылетают сверкающие космические ракеты. Вооруженный силой, скрытой в недрах материи, человек вступает во владение земным шаром.
Это наш сегодняшний день и наше грядущее, увиденные старым писателем в безысходной темноте его рабочего кабинета.
Таким его когда-нибудь напишет художник, и таким он изображен в этой книге. Портрет этот пристрастен, как должен быть пристрастен суд, который судит человека, указавшего дорогу к звездам, человека, ставшего нашим современником и соотечественником, вечного сверстника грядущих поколений.
Пловучий остров
Бретонский город Нант, один из крупнейших портов Франции, лежит на правом берегу полноводной Луары, в пятидесяти километрах от ее устья. В пределах города широкая река разделяется на пять рукавов, через которые перекинуты бесчисленные мосты. Маленькая речушка Эрдр, текущая с севера на юг, отделяет старый город Нант от новых кварталов.
Нант – город кораблестроителей и мореходов, судовладельцев и купцов, ведущих заморскую торговлю. Аристократию города составляют надменные потомки работорговцев и плантаторов, владевших некогда почти всей Вест-Индией. Прочие жители – матросы, рыбаки, плотники, канатные и парусные мастера – тоже тесно связаны с морем. Оно не видно из города, но дыхание его чувствуется на всех улицах: и в богатых и в бедных кварталах.
В 1721 году группа из восьмидесяти четырех плантаторов и судовладельцев пожелала поселиться на песчаной отмели, нанесенной течением реки Эрдр и лежащей прямо против Биржи. Единственный обитатель пустынного островка, расположенного в центре города, мельник Гроньяр, пытался протестовать, но правитель Бретани, кавалер Фейдо де Бру, подписал указ, повелевавший разрушить мельницу и выселить ее владельца. Очень скоро восемьдесят четыре роскошных дома-дворца выросли на безыменной отмели, получившей название остров Фейдо.
Великолепная пышность этих дворцов была плодом торговли «черной костью», как стыдливо называли свою профессию работорговцы. Плантаторы Вест-Индии так быстро истребили индейцев в бассейне Караибского моря, что некому стало возделывать плантации, дававшие сказочные доходы их владельцам. Тогда-то возникла страшная торговля живыми людьми.
Испанские, португальские, английские, французские и голландские корабли регулярно совершали рейсы между гвинейским побережьем и Америкой. За сломанные ружья, за виски, красные ткани, бусы и зеркала работорговцы покупали в Африке рабов у местных вождей. Некогда в Западной Африке были цветущие мирные области, где не знали грабежей, где население после тяжкого, но радостного труда на пашнях собиралось со всей округи на веселые праздники. Теперь европейцы стали натравливать одни племена на другие и снаряжать экспедиции для охоты на людей. Не меньше восьмидесяти тысяч рабов, по самым скромным подсчетам, попадало ежегодно на невольничьи корабли, и это, видимо представляло собой только десятую часть туземцев, уцелевших после массовых избиений.
После этой чудовищной бойни оставались лишь вытоптанные поля и дымящиеся развалины пустых селений. И дикие звери овладевали местностью.
Революция, наполеоновские войны, отмена рабовладения и запрещение работорговли разрушили благосостояние владельцев острова Фейдо. Великолепные дома с пышными кариатидами и открытыми балконами, обставленные мебелью красного дерева, украшенные индийскими коврами и китайскими безделушками, затихли и опустели. В некоторых из них появились новые хозяева – рыбопромышленники и владельцы верфей; вместе с новыми людьми изменилась обстановка, но воздух на маленьком островке по-прежнему казался воздухом далеких стран, а Вест-Индский архипелаг, как и раньше, более близким, чем департаменты Франции.
Нелегко было новому человеку проникнуть в этот замкнутый мирок, отгороженный от города и всей страны быстрыми водами Луары. Но молодой Пьер Берн, поселившийся в Нанте в 1824 году, в год запрещения работорговли, помощник адвоката мэтра Пакето, очевидно, обладал непреклонной настойчивостью.
19 февраля 1827 года состоялась его свадьба с Софи Анриеттой Аллот де ля Фюйе – прямой наследницей некогда богатой, но обедневшей семьи нантских арматоров. Жениху было 28 лет, невесте 26 лет. Молодые поселились в огромном доме родителей Софи Анриетты: улица Оливье де Клиссон, номер 4, остров Фейдо…
В этом доме 8 февраля 1828 года, в полдень, родился великий мечтатель и путешественник в неизвестное, писатель и поэт Жюль Габриель Верн.
Сохранились портреты родителей будущего писателя, относящиеся к этому времени. Даже по фотографиям этих старых полотен, потемневших от времени, мы можем восстановить дух эпохи.
…Вот Пьер Верн, сын провинциального судьи из Прованса Габриеля Верна, адвокат, владелец маленькой конторы в доме № 2 по набережной Жан Бар, на стрелке рек Эрдр и Луары, конторы, купленной после женитьбы, очевидно, на деньги жены. Он очень прямо сидит на стуле в своем домашнем кабинете, и предметы, его окружающие, раскрывают его мир – мир мужчины, занятого делами где-то вне дома, в конторе, на бирже, в магазине. Книжный шкаф наполнен аккуратно расставленными книгами, лишь одна из них вынута и лежит на бюро, рядом с книгой мы видим чернильницу, песочницу, папки, внизу – корзину для бумаги. Сам хозяин кабинета одет во все черное, в правой руке он держит какой-то документ, рядом с ним на стуле лежит конверт. По всему видно, что это человек бумажного мира, кабинетного мышления, гордящийся даже мелкими бытовыми атрибутами своей профессии.
На стене висит картина, открывающая из тесного и душного кабинета окно в широкий мир: морской пейзаж, оживленный волнами, освещенными солнцем. Но Пьер Берн повернут к пейзажу спиной и его не видит. Золоченая рама контрастирует со всей строгой, стильной обстановкой. Скорее всего, эта картина – наследство рода Аллот, мятежный дух океанского острова Фейдо, проникший сквозь раму картины, словно через окно, в этот мир деловых бумаг и судебных протоколов.
Лицо мэтра Верна – холодное, с правильными чертами, окаймленное бакенбардами, приоткрывает нам душу черствого педанта. Но есть ли это подлинное выражение молодого адвоката или просто результат недостаточного мастерства провинциального художника? Таким ли был отец писателя? Что мы вообще знаем об этом человеке?
Профессия юриста была наследственной в семье Вернов. Со дня рождения мальчика для Пьера Верна не было ни малейшего сомнения в том, что его сын станет адвокатом. Он окончит школу в Нанте, пройдет практику в конторе отца и поедет в Париж, чтобы закончить свое образование. Как только мальчик научился ходить, отец взял его в свою контору на Кэ Жан Бар. И всю жизнь во всех своих письмах – а эта переписка сохранилась – он давал сыну мелочные советы, пространные пояснения, и никогда у него не возникало ни малейшего сомнения ни в своей правоте, ни в своем превосходстве.
…Софи Анриетта, урожденная Аллот де ля Фюйе.
Она сидит лицом к зрителю на самом краешке мягкого кресла, обитого цветным шелком. Черное бархатное платье с белым кружевным воротничком, черная бархотка вокруг шеи, строгая прическа с ровным пробором; маленькие руки сложены на груди… Ее окружает ограниченный мир женщины XIX века: раскрытый клавесин с развернутыми нотами, тусклое зеркало на стене, коврик под ногами. Тяжелая портьера скрывает дверь и словно отделяет Софи Анриетту от внешнего мира, как бы замыкая ее в круге домашних дел. Но для того, кто знает ее биографию, в ее спокойной позе чувствуется принужденность: кажется, что она сейчас соскочит с кресла, чтобы через минуту оказаться на свежем ветру острова Фейдо. Настойчивость, упрямство, живость, остроумие – вот наследство, переданное ею своим сыновьям от бретонских и нормандских предков: моряков, кораблестроителей, негоциантов, представителей морского народа, для которого равно близки и знакомы все океаны и материки.
Остров Фейдо был тем миром, где мальчик рос до двенадцати лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37


А-П

П-Я