– А возможно, и нет.
– Не очень-то с тобой посоветуешься, – с упреком произнесла Оливия.
– Ты не нуждаешься в моих советах.
– Пожалуй, я действительно все это брошу.
– Как хочешь, – сказал Бернар.
Но на следующий день она все-таки позвонила в фонд, потому что никак не могла отделаться от мыслей об этой записке. Она попросила соединить ее с Джерри Розенкранцем, одним из самых старых директоров фонда, человеком, которого Артур знал лично.
Оливия уже несколько раз имела с ним дело, правда довольно давно. Его секретарша-англичанка сказала, что Розенкранц в Израиле, спросила, чем она может помочь. Оливия объяснила, что ей нужен доступ к старой корреспонденции отца, и услышала в ответ тяжелый вздох.
– Это, наверное, невозможно? – извиняющимся тоном проговорила Оливия.
– Ничего невозможного, хотя ваша просьба, конечно, немного необычна, – ответила женщина на другом конце провода. – Но мы пока не привели ее в порядок после ограбления.
Оливия подобралась, по спине у нее побежали мурашки.
– Фонд ограбили?
– К несчастью, да, – ответила секретарша. – Это было несколько недель назад, но мы до сих пор не ликвидировали последствия. Трудно передать словами, какой они тут учинили разгром. Весь пол был буквально устлан толстым слоем бумаг.
– А что украли? – спросила Оливия.
– В основном офисное оборудование – компьютеры и тому подобное.
– Я понимаю, – сказала Оливия. – С моим офисом произошло то же самое, примерно в то же время.
– Тогда вы должны хорошо себе представлять, что тут происходит. Никак не могу понять, зачем им понадобилось переворачивать все вверх дном, вместо того чтобы попросту вынуть вилки из розеток и спокойно вынести компьютеры.
– У меня было то же самое, – сочувственно проговорила Оливия. – Полиция говорит, что они это делают ради удовольствия.
– Очаровательно, – хмыкнула секретарша. – Так вот из-за всего этого найти что-нибудь в картотеке мистера Сегала будет довольно затруднительно.
Оливия снова ощутила холодок.
– До нее они тоже добрались?
– Добрались, и еще как.
– Оттуда что-нибудь пропало?
– Точно не могу сказать, – удрученно ответила секретарша. – Лично я так не думаю, но утверждать наверняка не возьмусь. Это мог бы сделать только…
– Мой отец, – закончила за нее Оливия.
– Да. Извините, мне очень жаль.
Оливия медленно опустила трубку на рычаг. Ее квартира, ее офис, потом квартира Джима. А вот теперь фонд. Слишком много совпадений.
Она снова сняла трубку, позвонила в Бэнбери-Фарм, но Энни не было дома.
– У вас все хорошо? – спросила Оливия Салли, новую домоправительницу Энни.
– Спасибо, неплохо, – серьезно ответила Салли.
– Никаких проблем? Я уже давно не говорила с Энни.
– Какие у нас проблемы? – отозвалась Салли. – После ограбления ничего серьезного не случилось.
У Оливии перехватило дыхание.
– Вас ограбили?
– Да, что-то в этом роде. Страшный разгром, но украдено немного, и все какая-то ерунда. Слава богу, из людей никто не пострадал, а это главное, правда?
– Да, конечно, – пробормотала Оливия.
– Я передам Энни, что вы звонили. Уверена, она сразу же вам перезвонит.
– Да, пожалуйста, если у нее будет время, – с механической вежливостью произнесла Оливия.
По зрелом размышлении Оливия пришла к выводу: это даже хорошо, что Энни не оказалось дома. Оливия не смогла бы скрыть от нее свою реакцию. Пришлось бы многое объяснять, а она к этому не готова. Интуиция подсказывала ей, что происходит что-то по-настоящему серьезное и, возможно, опасное. Энни пока лучше было держать в неведении. Но что? Что?!
Утром она перевела сценарий, не отрываясь от работы, съела бутерброд, потом, довольная, что ей есть на чем сосредоточить мысли, долго правила перевод, добиваясь предельной точности тона и лексики. В семь часов она отправилась домой, покормила Клео, переоделась в короткое черное платье и поехала в отель «Метрополь», на прием и обед, куда была приглашена в качестве переводчика. Кинопродюсер из Техаса весь вечер не отрывал взгляда от ее длинных, обтянутых тонкими колготками ног, совершенно не интересуясь качеством перевода.
Потом она вернулась домой. Автоответчик мигал, на нем оказалось три сообщения. Бернар просил ее позвонить, как бы поздно она ни пришла. Энни выражала сожаление, что Оливия не застала ее дома, и собиралась позвонить завтра. Джимми просто передавал ей привет.
Оливия скинула с ног туфли на высоких каблуках, налила в большой бокал апельсинового сока и села на диван в гостиной. Клео, свернувшаяся на кресле, только слегка пошевелила ушками – единственный знак приветствия.
– Привет, Клео, – сказала ей Оливия. – Не трудись вставать.
Она отпила сока, включила телевизор, немного послушала новости и снова его выключила.
Увы, мысли, затаившиеся на целых тринадцать часов, теперь ожили, и отключить их было далеко не так просто, как телевизор. Как ни устала Оливия, она знала, что все равно не сможет заснуть, пока не продумает все до конца.
Она собрала в кучу все факты. Их было немного. Пять ограблений за одну-две недели. Ее дом, ее офис, квартира Джимми, офис фонда Артура Сегала. И дом Энни.
Она вспомнила, что Джим говорил ей о волне ограблений в Бостоне, поэтому нельзя было исключить возможности, что ограбление его квартиры случайно совпало со всеми остальными. И даже все пять ограблений могут быть не более чем совпадением.
– Но могу ли я в это поверить? – спросила она Клео, которая продолжала спать, и ее мягкий пушистый животик мерно вздымался и опадал в такт ровному сонному дыханию. – Нет, не могу.
Она допила апельсиновый сок и поставила бокал на левое колено.
А если это не совпадение, то это означает, что за ней, Энни и Джими кто-то охотится. Но кто? Единственным их общим врагом, который приходил на ум Оливии, была Кэри Ариас.
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, Клео, она не годится. У Кэри не было мотива. Вдобавок Джим сказал, что дом Питера и Кэри тоже ограбили. Или они являлись для кого-то мишенью, как и все трое друзей? – Такое предположение казалось ей по меньшей мере беспочвенным, тем более что дом Питера и Кэри ограбили все-таки чуть ли не на месяц раньше.
Оливия поставила бокал на ковер, встала, беспокойно подошла к окну, немного отодвинула штору и выглянула в щель на улицу.
Если она, Джим и Энни в чем-то замешаны – что бы это ни было, – то каким образом они связаны друг с другом? Очевидно, эту связь можно искать либо в их тесной дружбе, либо в их родителях. А что общего было у их родителей? Почти ничего – кроме того, что они все были гражданами США, проживавшими в Англии, а их дети ходили в Американскую школу. Ничего, кроме школьных мероприятий и, возможно, благотворительной деятельности, организованной Артуром Сегалом. А также единственная непонятная записка от Карлоса Ариаса, которая теперь исчезла.
И, разумеется, роковая авария вертолета.
Оливия опустила штору. По всему ее телу пробежала дрожь.
– Не будь идиоткой, – хрипло проговорила она вслух.
Это невозможно. Это был несчастный случай. Все так говорили. Провели полное расследование и признали невиновность пилота. Технические причины.
– Не сходи с ума, – приказала она себе и легла спать.
16
– Что с тобой, Оливия? – спросил Бернар несколько дней спустя, когда они ели тюрбо и лангустов в «Ль'Эскальер».
– Ничего.
– Ты сама на себя не похожа.
– Прости.
– Не надо извиняться, – мягко произнес Бернар. – Просто мне хотелось бы, чтобы ты поделилась со мной своими проблемами.
– А кто говорит, что у меня проблемы?
– Твои глаза. Твои губы. Выражение лица. Оливия улыбнулась.
– Они врут. Нет у меня никаких проблем, – беззаботным тоном проговорила она. – Мой тюрбо великолепен, мой друг тоже, хотя и несколько мнителен. – Она взглянула на Бернара и поняла, что он серьезно обеспокоен. – Прости, – повторила она. – У меня было слишком много работы в последнее время, и, наверное, я просто немного устала.
– Ты редко устаешь, Оливия, – возразил Бернар. Она вздернула подбородок:
– Но иногда это может случиться даже со мной.
– Значит, просто усталость?
– Конечно.
– И твое настроение не имеет никакого отношения к записке, которую ты потеряла?
– Никакого, – сказала она. – Я решила забыть о ней, и все.
– И ты не звонила в фонд?
– Нет, – ответила Оливия.
Ночью она думала о том, что первый раз солгала Бернару, причем сама не понимала почему. Она всегда гордилась своей честностью, иногда даже чувствовала, что чрезмерно резка из-за этого.
– Так почему же, – спросила она Клео, лежавшую на постели у нее в ногах, – я сказала Бернару, что не звонила в фонд? И почему не рассказала ему о других ограблениях? Почему я так много от него скрываю?
Ответ пришел сам собой. Потому что если она не могла сказать об этом Джиму и Энни, то тем более не могла сказать постороннему человеку.
Постороннему. Она почувствовала легкий укол стыда. Она понимала, что в ее отношениях с Бернаром есть что-то неправильное, если она до сих пор думает о своем любовнике как о постороннем человеке.
– Может быть, именно поэтому я и сплю здесь одна, – сказала она. Потом добавила: – Не одна, а с кошкой.
Через два дня она снова долго лежала без сна и в конце концов решилась позвонить Джиму.
– Что случилось? – спросил он.
– Почему что-то должно было случиться?
– Потому что в Брюсселе сейчас четыре часа утра.
– Я не могу заснуть.
– Ты всегда засыпаешь, едва коснувшись головой подушки. Сама говорила.
– А вот сегодня не могу, – сказала Оливия.
– И поэтому звонишь мне.
– Ты против?
– Конечно, нет. – Джим немного помолчал. – И все-таки что случилось?
Оливия села в постели, крепче сжала телефонную трубку.
– Джимми, я очень обеспокоена.
– Чем? – Волнение сделало его тон резким. – Что происходит? Ты заболела?
– Нет, нет.
– Тогда в чем дело?
Она рассказала ему о пяти ограблениях и исчезнувшей записке его отца.
– Ведь ты не брал ее с собой, правда?
– Нет. И ты только что сказала, что помнишь, как убирала ее на место.
– Убирала. Но вдруг я что-то напутала – После паузы она продолжала: – Так что ты об этом думаешь? Что я делаю из мухи слона?
– Пожалуй, да.
– И ты считаешь, что все это – цепь совпадений, – с иронией проговорила она.
Джим с минуту размышлял.
– Я думаю, что если ты проведешь опрос жителей соседних домов, то каждого третьего – ну, по крайней мере, пятого – из них за последние полгода грабили. В наше время это нормально. Я бы сказал, можно счесть оскорблением, если тебя почему-то не трогают.
– Только не говори мне, что это обычное дело, когда троих близких друзей, живущих в трех разных странах, грабят почти одновременно.
– Нет, это просто совпадение, – вывернулся Джим.
– А как насчет записки?
– Что – насчет записки?
– Это тоже совпадение? – В голосе Оливии звучал сарказм.
– А при чем тут вообще ограбление, – ответил Джим. – Просто потерялся клочок бумаги.
– И все?
– Думаю, да.
– Ну ладно, – раздраженно проговорила Оливия.
– Ты что, действительно нервничаешь из-за этого? – Джим был поражен. Оливию нелегко было заставить потерять присутствие духа.
– Да. Еще как.
– Тебе станет легче, если я попрошу Майкла просмотреть личную картотеку моего отца? Все его бумаги хранятся в нью-йоркском офисе.
– Захочет ли он тратить на это время?
– Разумеется, он не сам будет это делать. – Помолчав, Джим продолжал: – Если мой отец писал твоему, в архиве должна была остаться копия. Я полагаю, это разумное предположение.
– Записка была написана от руки, – возразила Оливия. – Скорее всего копии не было.
– Но все равно какие-то письма от твоего отца должны быть. Стоит проверить – хотя бы для того, чтобы ты успокоилась.
– Попробуй, – с сомнением произнесла Оливия.
– Майкл говорит, что ты беспокоишься по пустякам, – объявил Джим, когда позвонил Оливии в следующий раз.
– А ты тоже так думаешь?
– Я думаю, – сказал Джим, – что это совсем на тебя не похоже, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Понимаю, хотя и с трудом. А тебе не пришло в голову спросить Майкла, не украли ли что-нибудь из офиса его компании?
– Представь себе. Пришло. Никаких ограблений ни в головном офисе, ни в Ньюпорте. – На мгновение он умолк. – Хотя должны были бы быть, не правда ли?
– По-моему, да. – В голосе Оливии звучали разочарование и усталость.
– Тебе плохо? – снова заговорил Джим. – Может быть, я прилечу и побуду с тобой?
– Я была бы счастлива, – ответила Оливия. – Если только это не потому, что ты думаешь, будто я спятила.
– Оливия, ради бога. Ничего такого я не думаю.
– Тогда ладно, – проговорила она. – Прилетай, когда сможешь.
– Раньше чем через две недели не смогу. Очень уж много работы.
– Хорошо. Как дела у Кэри?
– Нормально.
– Она тебя не допекает?
– Нет, нисколько.
– Отлично.
– Оливия, ты уверена, что с тобой все в порядке? – еще раз спросил Джим.
– Не беспокойся, все прекрасно, – сказала Оливия.
Оставался еще один путь. Если в ее гипотезе о том, что существовала какая-то связь между их родителями, была хоть крупица истины, то, проверив архивы Карлоса Ариаса и Артура Сегала, следовало проделать то же самое с архивами Франклина Олдрича.
До сих пор процветавшая адвокатская фирма Олдрича имела три отделения – в Лондоне, Сан-Франциско и в Нью-Йорке. В результате долгих телефонных переговоров Оливии удалось разыскать Ричарда Тайсона, одного из партнеров Франклина Олдрича. Именно он после аварии помогал Энни отправлять отцовские бумаги из опустевшего дома в лондонский офис.
Оливия сразу взяла быка за рога. Она сказала Тайсону, что Франклин Олдрич вел некоторые дела ее отца, но она хотела бы знать, занимался ли он также делами Карлоса Ариаса.
Тайсон хорошо помнил Артура Сегала и знал, что Оливия – близкая подруга Энни, поэтому он говорил вежливо, хотя и суховато.
– Могу сообщить вам, – сказал он, – с определенной степенью уверенности, что мистер Ариас никогда не входил в число клиентов мистера Олдрича. Я не помню, чтобы эти два человека были каким-либо образом связаны. Что касается личных бумаг мистера Олдрича, они были переданы в архив нью-йоркского отделения много лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43