Споткнуться в темноте было легче легкого, и девушка так старательно смотрела под ноги, что, когда Рид вдруг остановился, она с разгона врезалась в его широкую спину.Он давно уже учуял запах хищной кошки, но Тресси об этом не сказал – только удвоил бдительность. Теперь он подал ей знак стоять и не двигаться. Пума охотилась – великолепная самка шести-восьми футов в длину, буровато-песочного цвета, как здешняя земля. Ветер дул в их сторону. По счастью, пума не могла учуять людей. Хищница неспешно подкрадывалась к добыче, под песочной шкурой перекатывались стальные мускулы. Рид вначале не мог разглядеть, кого именно преследует пума, зато сразу увидел такое, что похолодел. В ложбинке, справа от них возились двое котят. Рид и Тресси нечаянно оказались как раз между пумой и ее детенышами. Покуда кошка поглощена охотой, людям ничего не грозит, но стоит ей учуять враждебный запах – и она, не раздумывая, бросится в атаку. Меньше всего на свете Риду хотелось сейчас стрелять в пуму – ведь без матери детеныши обречены. Черт, да он вовсе не был уверен, что сумеет попасть в кошку из этого древнего ружья. Это ведь Тресси у них первый стрелок.Рид знаком велел девушке присесть на землю и сжаться в комочек. Она повиновалась. Он предостерегающе прижал палец к губам, Тресси кивнула. Сердце у нее колотилось так громко, что, казалось, хищница вот-вот услышит его стук. Обхватив руками колени, она смотрела, как Рид ощупью выудил из охотничьей сумки капсюль и принялся заряжать ружье.И зачем только он хочет убить такого великолепного зверя? Мясо пумы вряд ли съедобно, да и внимания она на них никакого пока не обращает. Тресси едва удержалась от соблазна предупредить пуму криком, зверь шаг за шагом крался к добыче – гибкий, ладный, изумительно красивый. И тут сердце девушки так и ухнуло в пятки – буквально ниоткуда взвился свечой кролик и, петляя, помчался по прерии. Кошка бросилась за ним. Взбивая клубы пыли, охотница и добыча унеслись в темноту и скоро совсем исчезли за корявыми силуэтами кактусов.Миг спустя оттуда донесся вопль, полный такого ужаса, какого Тресси прежде слышать не доводилось.– О господи, что это было?Рид легонько ударил ее ладонью по затылку.– Тс-с! Помалкивай и поднимайся. Только очень медленно, – приказал он и едва не споткнулся о Тресси прежде, чем ей удалось привстать. Кое-как все же поднявшись на ослабевшие ноги, девушка тотчас позабыла все наставления Рида и резво отскочила в сторону, с хрустом ломая низкий кустарник.Привлеченные шумом котята приветственно заурчали, и у Рида перехватило дыхание.– Стой! – свистящим шепотом приказал он и поднял ружье, целясь в пуму, которая уже возвращалась с зажатой в зубах добычей.Тресси с трудом подавила дикое желание броситься наутек, понимая, что это верная смерть. Кошка направилась прямо к детенышам, протрусив так близко от людей, что Тресси успела заметить, как хищно блеснул золотистый взгляд.Рид облегченно вздохнул, вынул капсюль и медленно, очень медленно отпустил спусковой крючок.– Пошли, – шепнул он и первым двинулся вперед, не желая показывать Тресси, как он испугался.Девушка оцепенело смотрела ему вслед, не в силах тронуться с места. Колени у нее так дрожали, что она просто не могла сделать первый шаг. Кажется, ее сейчас стошнит. Между прочим, Рид вполне мог бы и подождать ее. Миг спустя тошнота прошла, и Тресси пустилась вдогонку за своим спутником. * * * Через несколько дней, когда Тресси уже решила, что пустыня будет тянуться вечно, впереди замаячили гигантские иззубренные скалы. Они торчали из прожаренного солнцем песка, точно остовы чудовищных кораблей. Пока путники устраивались на привал в гостеприимной тени такой скалы, Рид указал жестом вдаль, туда, где на горизонте как будто клубилась облачная гряда.– Там, за горами, – Вайоминг, – сказал он. Тресси сощурилась, силясь разглядеть хоть что-то. Губы у нее пересохли и потрескались, во рту стояла горечь кактусового сока, которым они так долго питались. При виде далеких гор девушка слегка воспряла духом. Путешествие уже длилось дольше, чем Тресси даже могла себе представить, и ей не терпелось поскорее дойти до цели.– А оттуда далеко до Баннака? – спросила она. Рид обнял ее за плечи.– Тресси, детка, погляди-ка на эти горы. От них до Баннака еще идти и идти. Но скажи – ведь вправду приятно увидеть еще хоть что-то, кроме песка и кактусов?– Сколько же нам тащиться туда? – не унималась Тресси. Стянув с головы шляпу, она наслаждалась зрелищем далеких, подернутых облачной дымкой гор. Рид, конечно, прав – они прекрасны. Тресси вытерла повлажневшие глаза и бессознательно шмыгнула носом. Ох, давно уже она не плакала…– Знаю, детка, что у тебя на уме, – сказал Рид и крепче обнял ее, уткнувшись подбородком в ее затылок. Они уже так долго были вместе, что он ощущал почти родственную связь с этой своенравной девушкой. С той достопамятной ночи в хижине между ними не было и намека на менее родственные чувства, но это скорее от усталости и дорожных тягот. Поклявшись втайне не давать волю своим желаниям, Рид даже радовался тому, что трудное путешествие так изматывает их плоть. Тем легче было соблюдать обет. Тресси совсем еще дитя, а он, жалкий трус и дезертир, недостоин ее любви…Тресси прильнула к груди Рида, крепко обхватив его руками. Жар мужского, такого близкого тела всколыхнул в ней первобытную страсть – такой силы, что она едва не вскрикнула. Ей до боли захотелось немедленно раздеться и лечь с ним прямо здесь, под сенью скалы, слиться в неистовой страсти, празднуя победу над безжалостной природой. Тогда, в хижине, Рид всего лишь ласкал ее, и это было так чудесно… Но потом Тресси вспомнила отца, который не задумываясь бросил на произвол судьбы беременную жену и не такую уж взрослую дочь. Рид, как и все мужчины, бежит от ответственности, от своего долга. Как может она отдать свою девственность человеку, который при случае не колеблясь бросит ее – и однажды уже попытался это сделать?Тресси отстранилась, и лишь тогда Рид осознал, как сильно он желает ее. Все его тело изнывало от желания вновь ощутить заманчивую сладость ее податливой плоти. И почему он так и не научился сдерживать свои порывы? В конце концов, это всего лишь похоть. Слишком долго они вдвоем, и только вдвоем. Вот когда доберутся до цивилизованных краев, он отыщет себе шлюху и тогда уж удовлетворит желания ненасытной плоти – как и должен поступать всякий порядочный мужчина. Нельзя же, в самом деле, ради животной прихоти воспользоваться беззащитностью Тресси Мэджорс!..Дорога шла по пологим холмам, которые так и катились волнами до самого подножия гор. Казалось, что песчаные дюны превратились в гигантский травянистый океан. Утром третьего дня, когда восходящее солнце светило в спину путникам, перед ними, заслоняя небо, выросли горы. Появились огромные валуны, там и сям прочерчивали красную землю глубокие расселины, а по краям их росли дикий лук и шалфей.В этот день, когда солнце уже высоко поднялось в свинцово-сером небе, Рид даже и не думал, как обычно, останавливаться на дневной привал. Тресси плелась за ним по пятам, и мысли ее блуждали далеко. На ходу Рид почти не разговаривал, и потому она привыкла в пути развлекать себя фантазиями о сказочных замках, которые, быть может, ожидают их в конце пути. Однако час шел за часом, а Рид все не объявлял привала, и в конце концов Тресси устала даже от размышлений о сказочных путешествиях.Впереди маячила широкая прямая спина Рида в синей фланелевой рубашке, перечеркнутой наискось ремнем охотничьей сумки. Тресси захотелось крикнуть во весь голос, чтобы он остановился – немедленно, сейчас же! И Рид, словно услыхав ее мысли, замер вдруг как вкопанный.Тресси споткнулась, от неожиданности едва не налетев на него.– Что такое?– Там, за деревьями, – фургон.– А люди? – спросила Тресси, вглядываясь туда, куда указывал Рид.– Людей не видно, зато там есть вода. Подожди здесь, я проверю, что к чему.– Вода? Самая настоящая вода? Ох, Рид, мне так хочется пить! Можно мне пойти с тобой?Рид Бэннон властно положил руку ей на плечо:– Я сказал – оставайся здесь. Ясно?Это было сказано таким непререкаемым тоном, что Тресси не посмела ослушаться, хотя и изрядно обозлилась. Взяв с собой ружье, Рид осторожно двинулся к крытому фургону. Край брезента громко хлопал на ветру, пустые оглобли лежали на земле – ни лошади, ни быков. Не слышно было ни голосов, ни детского крика. Тресси втянула ноздрями воздух и ощутила знакомый зловещий запах – запах крови и смерти. Девушку охватила дрожь. Где-то там, возле фургона, лежит мертвец. Теперь-то она даже порадовалась, что Рид не взял ее с собой.Минуту спустя он помахал рукой, давая Тресси знак подойти. Она сделала это без особой охоты. Рид стоял как раз между нею и заброшенной стоянкой.– Там только мужчина и женщина. Оба мертвы. Тебе не стоит этого видеть. Заберись лучше в фургон – нет ли там чего полезного. Бери все, что найдешь. Я пока займусь… – Он осекся, махнул рукой. – В общем, неважно, чем я займусь. Ищи одежду, инструменты, всякую утварь – нам все пригодится. Возьмем, сколько сможем унести.– А разве индейцы не…– Потом, детка. Потом, – мягко сказал Рид и, положив руки на плечи Тресси, развернул ее к фургону.Она поднялась на козлы, перелезла через кучерское сиденье и оказалась внутри. Если хозяев фургона и вправду убили индейцы, то ограбить их они не успели, а впрочем, и добыча оказалась невелика. Как видно, несчастные переселенцы были бедны или же, подобно многим, отправляясь в путь, прихватили с собой только самое необходимое. Тресси нашла пару лоскутных одеял и еще одно – шерстяное, с вышитыми в углу буквами «А. С. Ш»., то есть «Армия Соединенных Штатов». Она взяла одеяла, а в придачу к ним – несколько тарелок, оловянное блюдо и пару жестяных кружек. Еды в фургоне не оказалось. Выбравшись наружу, девушка прибавила к своим находкам котелок и небольшой топорик. На боку фургона висел кожаный бурдюк, покрытый каплями воды, и при виде его Тресси ощутила, как ее язык прилип к пересохшей гортани. Всего один глоточек, чтобы подкрепить силы… ведь много дней они не пили ничего, кроме кактусового сока. Она выдернула флягу и принялась жадно пить, после каждого глотка с наслаждением перекатывая во рту прохладную живительную влагу. Потом плеснула водой на лицо и шею и сделала еще несколько глотков.Когда Тресси стянула узлом концы армейского одеяла, к ней наконец присоединился Рид. Он был бледен, похоже, его мутило.– Я возьму это, – сказал он, протянув руку к узлу. – Там, подальше, есть ручей. Остановимся возле него на ночлег.– Так близко от…– Что поделаешь? Поднимемся выше по течению – и все. Нам нужна вода, и к тому же, бьюсь об заклад, ни один из нас не в силах пройти хотя бы милю.Тресси тошно было даже думать, что находится совсем рядом с ними, но, когда Рид выбрал местечко для стоянки – откуда совсем не был виден заброшенный фургон, – она с нескрываемым наслаждением опустилась на берег весело звенящего ручья. Напившись чистой воды, девушка сняла башмаки, а вернее, то, что от них осталось, и опустила в ручей ноги. Теперь она поступала так при любой возможности. Со вздохом облегчения Тресси улеглась навзничь, прикрыв одной рукой глаза.Вскоре Рид уселся рядом с ней. Он вдоволь напился из фляги и уже начал снимать сапоги… но тут Тресси уловила, как он весь напрягся, и миг спустя услышала предостерегающий шепот:– Тс-с!– Что такое? – еле слышно произнесла она, тронув Рида за руку.– Тс-с! Не двигайся!«Господи, – подумала Тресси, – это же вернулись индейцы. «Не двигайся», как же!» Девушка вся подобралась, готовая вот-вот вскочить и броситься наутек. Ее даже знобило от мучительного желания обратиться в бегство. Каждая клеточка ее тела в полный голос вопила: «Беги! Беги!»– Сиди смирно. Я возьму ружье, – шепнул Рид и беззвучно отступил назад. Тресси решила не открывать глаз. От страха по спине у нее забегали мурашки. Девушка уже успела вообразить себе, что над ней стоит, возвышаясь, как гора, размалеванный краснокожий дикарь. Интересно, с нее сразу снимут скальп или вначале поизмываются вволю?Где-то позади оглушительно грохнуло старое ружье – эхо выстрела громом отозвалось в ушах Тресси. Она взвизгнула, услышав крик Рида, и проворно нырнула в заросли кустарника – хоть какое-то, да убежище.Рид вдруг забормотал: «Черт, черт, черт!», все стихло, но Тресси ждала, боясь даже дохнуть – не то что открыть глаза или шевельнуться.Секунды через две он окликнул ее:– Тресси! Черт побери, детка, ты куда делась? Кажется, я его подстрелил. Пойди-ка глянь, ладно?– Я здесь! – пискнула Тресси, высунув руку из кустов. – Сам пойди и глянь! Я боюсь.– Кого это ты боишься, оленя, что ли? Что ты делаешь в кустах? Черт возьми, детка, ты была права насчет ружья. У него просто дьявольская отдача. Послушай, на том берегу ручья был олень, и я в него, кажется, попал.Тресси выбралась из укрытия и увидела, что Рид растянулся на земле, потирая плечо. Девушка бросилась к нему:– Что с тобой?Рид невесело ухмыльнулся:– Да что это ты так разволновалась? Просто это чертово ружье едва не вышибло из меня дух. Все в порядке. Ну, поди глянь, как там олень. Чего доброго, убежит подраненный – за ними такое водится. Господи, да неужто ты не чуешь во рту вкус жареной оленины? Поспеши, детка, я сейчас приду.Тресси не стала дожидаться, пока он неуклюже поднимется на ноги. Вприпрыжку перебежала она через мелкий ручей, мысленно уже наслаждаясь роскошным ужином.Этим вечером им очень пригодился опыт Тресси в разделывании крупной дичи. Вдвоем с Ридом они за задние ноги приволокли молодую олениху к стоянке и подвесили к длинному крепкому суку дерева. Рид достал из сумки удобный нож с длинным лезвием. Тресси одним движением рассекла ножом оленье брюхо – да так ловко, что ее спутник замер от восхищения.– Господи, детка, где только ты этому научилась? Тресси пожала плечами, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, но в душе она просто лопалась от гордости. Наконец-то и ей удалось внести свою лепту в общее дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41