Дегтярь почему-то ощутил бессилие, но все же решил закончить беседу в морской воде:
- Я был в вашем доме вчера перед обедом.
- А-а! - яростно задвигала она руками. - Это вы клянчили у Рыкова деньги?!
- Я ничего не клянчил. Он мне их сам предлагал. Я - сыщик, а не массажист. И очень хочу знать, с какой целью вы украли у мужа кредитную карточку... Как подарок Кириллу за страстную любовь?..
- Ха-ам! - взвизгнула она, окатила Дегтяря брызгами и поплыла прочь.
Дегтярь не дал ей далеко оторваться. Он рядом с ней вылез на бортик и совершенно безразлично произнес:
- Рыкову будет интересно ознакомиться с кое-какими подробностями...
- Хам! - брызнула она слюной. - Хам и сволочь! Вон из клуба!
- Как хочешь, - резко перешел он на "ты". - У Кирилла нашли при обыске в квартире одну чудную пленочку. Отель в Испании. Красное вино. Креветки. Обнаженные тела...
Очередное ругательство застыло на губках Лялечки. Морская вода капала с ресниц, крытых влагостойкой тушью, на кафельную плитку, и Дегтярь вдруг ощутил что-то похожее на влюбленность. В его жизни было много девушек и женщин, но русалок с бронзовой кожей он не встречал никогда. Казалось, что она не вылезла в ярости из бассейна, а из последних сил вынырнула на берег океана, и сейчас все вокруг - кафельная плитка под ногами, высокие мутные стекла, деревянные стульчики, люди на дальнем краю бассейна - рухнет под землю, и останется лишь он наедине с бронзовой русалкой, песчаным берегом и сонным шелестом прибоя.
- Вы... вы... вы не сыщик... Вы - шантажист... Вы...
- Давай на ты, - усилием воли вернул он себя с океанского берега вовнутрь московского фитнес-клуба.
Под сводами бассейна билась музыка. Обычная раскруточная певичка незапоминающимися словами сообщала о том, как трудно в одиночестве, и Дегтярь, шагнув к Лялечке, смело взял ее за руку.
- Не обижайся. Мы еще станем друзьями.
Резким движением она вырвала руку.
- Ты... ты... ты врешь, - все-таки выдавила она. - Пленки
нет...
- Я никогда не вру. Если бы врал, дорос бы до генерала. А то пришлось на пенсию майором идти.
- Нет, не верю... Пленки нет...
- Показать?
- Она с тобой?
- Я похож на идиота?
Он смотрел в упор на ее хищные зеленые глаза, но видел почему-то не глаза, а капли воды на груди. Где, в каком испанском магазинчике она приобрела этот неощутимый лифчик, он не мог даже представить. Дизайнером модели был явно мужчина. Женщины плохо понимают женщин.
- Что вы хотите? - отступила она на шаг.
- Ты...
- Что, ты?
- Называй меня на "ты"...
- Ладно... Что... ты хочешь?
- Услугу за услугу.
- В каком смысле? - отшатнулась она еще на полшажка.
Очень трудно за секунду превратиться из королевы в рабыню.
- В чисто дипломатическом. Я добываю тебе пленку...
- А где она?
- У оперативников МУРа... А ты мне за это расскажешь все, что знаешь о дружках Кирилла. У него же были дружки?
- Были, - тихо ответила она.
Ей дико захотелось спать. Она еще не знала, что ненависть обессиливает так быстро. Ей просто захотелось спать, хотя она никогда не делала этого днем.
Глава двенадцатая
ОТ ПЕЧАЛИ ДО РАДОСТИ
Огромное черное кресло было мало для Рыкова. Он сидел в нем будто привязанный - до того плотно давили на бока поручни. Уже больше года Рыков хотел сменить кресло, но все время ждал, что это произойдет как-то само-собой, а оно все не происходило.
- Ты не в курсе, - спросил он у сидящего боком к нему за совещательным столом Барташевского, - есть в продаже кожаные кресла больше этого по размерам?
- Наверно, есть.
Сегодня Барташевский был привычно сух, подчеркнуто интеллигентен и ровненько причесан. Краснота с глаз сошла, лицо успокоилось, и Рыков позавидовал его выдержке. У него самого до сих пор внутри клокотал вулкан. Украденные деньги, скандал с женой, срыв неплохого контракта из-за того, что они так и не приехали из клятого супермаркета на переговоры, - все это бродило в груди огненной лавой, и он не знал, на кого эту лаву выплеснуть. Барташевский был другом по несчастью, жена ответила бы ему еще большей лавой, а сотрудники...
- Ваш кофе, - беззвучно выросла сбоку секретарша.
Молоденькая, курносенькая, радующаяся от самого ощущения жизни, а не от чего-то конкретного, она мягко опустила чашечку с блюдцем и тут же вздрогнула.
- Я не люблю кофе после обеда! - грохнул кулаком по столу Рыков.
Чашечка подпрыгнула резиновым мячиком и выплеснула горячее дегтярное варево на полировку стола.
- Тебе что, трудно запомнить, что я люблю сок! А?.. Со-ок!.. Грейпфрутовый! Трудно запомнить?
- Вы... Вы... Вы же говорили, сок после ужина...
- Я говорил?! Она меня за кретина принимает. Сок - после обеда. Чай после ужина. Кофе - после завтрака. Что, трудно запомнить?!
- Из... звините, - густо покраснела секретарша. - Я сейчас уберу, - и метнулась за дверь.
- Вот точно эту дуру уволю, - прошипел Рыков.
- Ничего. Научится, - защитил ее Барташевский.
Секретаршу пару недель назад привел он и теперь вроде бы нес за нее персональную ответственность.
- Ну, если еще раз! - надулся в кресле Рыков.
Девочка впорхнула в кабинет все с тем же счастливым лицом, тряпкой собрала разлитый кофе, другой тряпкой протерла стол насухо, крутнулась будто на колесе, и с легким цоканьем поставила на стол перед Рыковым длинный стакан с грейпфрутовым соком.
- Ладно. Иди, - пробурчал он.
- Судя по всему, мне необходимо ехать в командировку в
Красноярск, - сообщил Барташевский.
Рыков поперхнулся соком и с минуту, ало покраснев и надувшись, откашливался. Утром по телефону о командировке в Красноярск сказал ему Дегтярь. Не хватало еще, чтобы они там встретились.
- Ты же в Штаты должен лететь, - напомнил Рыков. - Завтра самолет...
- Они факс прислали, что не смогут меня принять.
- Где факс?.. Почему не доложили? - попытался подвигаться в кресле Рыков, но у него ничего не получилось. - Слушай, мне надоел этот гроб! Сегодня же купи мне нормальное кресло!
- Хорошо, - кивнул Барташевский. - Я распоряжусь... Факс
пришел, когда ты обедал в ресторане. Буквально десять минут назад. Вот он, - отщелкнув кнопку на папочке, достал он огрызок бумажки с перфорацией по краю.
- Это ж по-английски, - наморщился, взяв ее в руки, Рыков. - Переведи.
- У них сорвался какой-то контракт с Тайванем, и они срочно вылетают туда... Что-то с их местными законами. Меня принять пока не могут. Предложили прилететь через неделю...
- Я так и знал! - швырнул бумажку по столу Рыков. - Как наклевывается что приличное, сразу облом! Полный облом!
- Так я возьму командировку в Красноярск?
- Сначала кресло купи.
- Это работа на два часа.
- Красноярск! - фыркнул Рыков. - Ты лучше подумай, как нам выпутаться из этой ситуации иначе. Боюсь, что деньги уплыли навсегда.
- Ты считаешь? - дрогнул голос Барташевского.
- Ну, предположим, не навсегда... Ну и что? Если мы их вернем, то не раньше чем через несколько месяцев. А кредиты уже на следующей неделе возвращать. Что делать?.. Они ж нас перестреляют за "бабки". Как пить дать перестреляют!
- Может, мы их?
Зловеще тихий голос Барташевского испугал Рыкова.
- Не-ет... Я на "мокруху" не пойду! Сдохну, а не пойду!
На виске у Рыкова заметно пульсировала венка. Барташевский с удивлением посмотрел на нее. До этой минуты он вообще считал шефа чем-то скалистым, базальтовым. Без сердца, костей и сосудов. Правда, и без мозгов тоже.
- Есть один выход, - вроде бы небрежно произнес Барташевский.
- Серьезно?
- Мы участвуем в долевом строительстве дома в Митино. Так?
- Так.
- Положенные нам по договору метры мы уже у инвестора домокомбината - закупили. Так?
- Так.
- Аванс с покупателей жилья, то есть физических лиц, мы, в свою очередь взяли. Так?
- Что ты мне это рассказываешь?! - возмутился Рыков. - Будто я не знаю, что взяли. Ну и что? Деньги уже ушли инвестору. На счетах - кот наплакал. И по договорам с этими, как ты их назвал, физическими лицами, следующие денежки от них придут только после сдачи дома. А это четвертый квартал года. Понимаешь, че-твер-тый!
А сейчас - август! Какой это квартал? А? То-то же!.. А я тебе талдычу, что на той неделе - расчет по кредитам...
- Вот этими квадратными метрами мы и рассчитаемся.
- В каком смысле?
- Мы их продадим.
- Так они ж уже проданы!
- А мы еще раз. А можно и по три раза одни и те же метры продать.
- Да ты что! - побудел Рыков. - Это невозможно!
- Почему же? Новому покупателю мы, как и положено, предъявим, когда он к нам заявится, инвестиционный договор и лицензию, но других документов, в том числе и на то, проданы эти метры или нет, он никогда не увидит...
- Это мошенничество чистой воды!
- А то мы мало мухлевали с квартирами...
- Ну, мухлевали, конечно... Какой риэлтер не мухлюет... Но чтоб
по три раза продать одно и то же!..
- Пойми, Платоныч, дело пустяшное, - спокойно начал объяснять Барташевский. - Я у юристов справки уже навел. С нас взятки гладки. До тех пор, пока дом не построен, наше законодательство не признает его собственностью. Регистрации прав на него нет. Вот когда он будет сдан, и приедут обладатели квартир и сойдутся нос к носу у одних и тех же дверей, вот тогда уже нужно будет бежать. А может, и не надо. Юрист сказал мне, что до нас будет непросто докопаться. В лучшем случае того чиновника в правительстве Москвы, что дал нам лицензию, снимут с работы. У нас потом отберут лицензию. Все. До суда - три года пешим ходом. А мы зарегистрируем новую фирму...
- А если эти... ну, кого мы кинули, на нас наедут?
- Где-нибудь отсидимся.
- В Сибири?
- Упаси Бог!.. В Западной Европе. А потом опять всплывем.
Задумчивостью Рыков стянул все имеющиеся на лбу морщины. Сомнение буграми ходило по коже. Казалось, что был слышен ее скрип.
Телефонный звонок испугал их обоих. У Рыкова почему-то возникло ощущение, что их подслушали и уже хотят предупредить об опасности аферы. Барташевский подумал свое, то, что Рыков не знал, и, вздохнув, отвернулся к свету, сочащемуся сквозь жалюзи.
- Рыков слушает! - прогудел в "сотовик" хозяин кабинета.
- Вас беспокоят из уголовного розыска, - ответил сухой
незнакомый голос.
Рыкову еще сильнее почудилось, что их все-таки подслушали, и
подслушали так хорошо, что дело уже за считанные секунды дошло до
уголовного розыска. Морщины на лбу тут же исчезли. Почему-то
захотелось встать, хотя Рыков ни перед кем в жизни не вставал.
Даже перед министром, если тот изредка заходил в его кабинет.
- Нами задержан мошенник, специализирующийся на пластиковых кредитных картах. Среди прочих у него обнаружена и одна ваша. Не могли бы вы завтра заехать к нам для дачи свидетельских показаний...
На этот раз Рыков ощутил собственное сердце. Оно радостно забилось. Милиция, в которую он боялся обратиться, и без его просьб отыскала вора.
- Я буду! Обязательно буду! - рявкнул он в трубку.
Оперативник продиктовал номер кабинета, пообещал заказать пропуск и чрезвычайно вежливо попрощался. В эту минуту Рыкову стало жаль денег, которые он авансом выдал Дегтярю.
- "Бабки" вроде бы нашли! - оглушил он новостью Барташевского.
- Не может быть?! - побледнел он.
- А я говорю, нашли! и ни в какой Красноярск тебе ехать не надо!
Дуй за креслом!
Глава тринадцатая
ЭРОТИЧЕСКОЕ ШОУ
У азербайджанца Али еще никогда не было такого удачного дня. То ли он угадал с товаром, завезя к своему овощному лотку на набережной Приморска чуть больше, чем обычно, слив, персиков и яблок, то ли курортники в одну секунду решили стать вегетарианцами, но только деньги текли рекой. Им уже не хватало места в кошельке на брюхе, и Али с небрежностью миллионера сбрасывал купюры прямо в ящичек из-под импортных персиков, стоящий, в свою очередь, под прилавком.
Вот уже третий месяц подряд Али стоял сам за лотком. У него не было ни одного выходного, но он даже не допускал мысли, чтобы нанять, как это делали другие азербайджанцы на набережной и на трех рынках Приморска, девушку-торговку из Украины или Молдавии. Ему очень нужны были деньги, чтобы откупиться от армии, но еще больше нужны для калыма за невесту. Наверное, он бы уже давно собрал наличные для откупа от службы, но ежедневные взятки милиционерам, хозяину ряда, хозяину набережной и прочим иногда возникающим у лотка бандитам не давали пока этого сделать.
Праздник пришел неожиданно. Он зыбко раскачивался пухлым слоем купюр в ящике из-под импортных персиков, он слепил ярким солнцем, очень похожим на то, что в детстве согревало его в Гяндже. Усы, плотные черные усы, шевелились сами собой, и руки набрасывали невесомые гири на весы.
- Три килограмма апельсинов, - возникло перед лотком неземное создание.
У девушки было неслыханной красоты лицо. Еще не тронутое загаром, свежее, как персик на ветке, оно излучало пьянящий аромат. Но еще сильнее, чем лицо, поражала прическа девушки. Над белоснежной челкой ровными кольцами косичек вздымалось что-то неземное.
Вначале оно показалось Али похожим на ананас, но он тут же укорил себя за сравнение.
- Тебе сами луччи апилсини дам! - громко объявил он.
- Дэвушка, шашлык купи! - влез сбоку шашлычник Муса.
У него сегодня дела шли хуже, чем обычно. Возможно, что курортников все-таки поразил вирус вегетарианства.
- Слюшай, нэ мэшай! - укоротил его Али. - Сколко? Читире кило?
- Три, - устало пропела девушка.
- Сами люччи! Сами спели апелсин!
Весы врали на восемьдесят граммов, но девушке Али сделал исключение. Он бросил в пластиковую корзину крупный апельсин походом, бережно пересыпал оранжевые мячи в ее пакет, принял деньги и, не считая, бросил их в ящик поверх пухлой кипы.
- А шишлик, дэвушка?! - напомнил ей Муса.
- Нет-нет, спасибо, - мягко ответила она и поправила черные
очки. - Мне не нужен шашлык...
Она повернулась от лотка и неожиданно вскрикнула. Апельсины сыпанули на асфальт и с резвостью беглецов-грабителей покатились прочь от ее ног.
- Надо же! Пакет порвался! - не оборачиваясь к Али, громко возмутилась она и вдруг резко, не сгибая ног в коленях, нагнулась и принялась собирать в пакет ближайшие к ней апельсины.
Черная мини-юбочка вздернулась, и у Али похолодело все внутри. На девушке, на этой сказочной фее, сошедшей с облака в его грубую скучную жизнь, не было трусиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56