https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_kuhni/nemeckie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

... Площадку соорудили побольше... Слухи переросли в реальность. Газеты публиковали сообщения о мирных переговорах. Теперь офицеры возмущались поспешностью, смехотворной нелепостью наших переговорщиков. Интересы армии, попавшие в плен бойцы никого из новоявленных дипломатов не волновали. Перестроечный министр иностранных дел, а вчерашний республиканский энкавэдэшник, напрочь забыл о существовании пленных, томящихся в лагерях душманов, о порядочности, о престиже страны. Быстрее все сдать, продемонстрировать миру новое мышление и под радостные вопли благодетелей и доброжелателей убраться из многостродального Афгана. Спору нет, Афган всем засел в печенках, надоел пуще паренной репы. Все так. Все верно, но то, каким образом обделывались делишки на высшем уровне пахло просто противно. В конце концов за эту землю заплачена высокая цена пролитой крови, в нее вколочена, впаяна навеки броня сгоревших танков и боевых машин, дюраль самолетов и вертолетов, здесь остаются друзья, поверившие в помощь. Наконец, душманы, как люди востока, понимают только силу, пока ты силен и бьешь - с тобой считаются. Повернулся спиной, побежал - догонят и перережут горло. Духов мы ненавидели всеми фибрами души. Не находилось у нас для них ни сострадания, ни жалости, после всего увиденного и услышанного. Они называли себя воинами Ислама, безжалостно воевали во имя Аллаха против неверных, то есть против нас. Это понятно, объяснимо, но с такой же старательной ненавистью вырезали духи своих, принявших нашу сторону, даже просто не желавших воевать крестьян, жгли мусульманские мечети и взрывали святыни, курили гашиш, анашу, приторговывали героином. Наконец Афгана духам стало маловато, все чаще выбирались бандогруппы на наш берег, в Узбекистан, Таджикистан. Резали милиционеров, жгли строения, угоняли скот. В разговорах офицеров прозвучал неожиданный вывод, что исход войск ничего не решит, просто костер войны разгорится еще сильнее, охватывая Среднюю Азию зеленым знаменем газзавата и джигхада. Вольно или невольно, но наш ограниченный контингент, удобряя эту землю кровью и сталью служит стабилизирующим, сдерживающим фактором. Те кто сунул палку в гадючье гнездо, расшевилил его, пробудил от вековой дремоты ушли в небытие, но новые и новые полчища гадов сползались со всего света, увеличиваясь в количестве, ядовитости, оснащенности. Запомнился один полковник, артиллерист. Он долго слушал наши споры не вмешиваясь и не прерывая. Курил, сидя на раскладном парусиновом табурете. Потом, когда спор поутих, угас, словно костерок поглотивший, жадно сглодавший, все подброшенное топливо, полковник поразил нас неожиданным выводом: - Неопытный врач-недоучка, принимая саркому за безобидный чиряк, чиркает небрежно скальпелем, делает неглубокий надрез. Дает свободу метастазам, вместо серьезной операции по удалению всего образования, требующей потери и некоторого количества живого, здорового мяса. Точно так мелкие, недалекие политики принимая второстепенное за главное, пробудили к жизни великую идею исламского терроризма, успешно локализованную и сдерживаемую ранее на Ближнем Востоке сильной, современной, прекрасно оснащенной и победоносной армией Израиля. У нее, а заодно у всего цивилизованного Западного мира украли победу вместе с Синаем. Так и нас, вышибают, заставляют уйти из Афгана. - Под невнятные вопли о третьей корзине, о правах, о демократии люди искренне заблуждаясь, выбивают последнии подпорки из плотины, сдерживающей стихию, способную затопить весь цивилизованный мир. Уничтожить только потому, что наш мир иной, не соответствующий их туманному толкованию исламских законов, их древним обычаям диких горцев, волей случая сохранившимся в двадцатом веке. Мы для них неверные, гьяуры, чужие. Но не только мы, шурави, но и все остальные, живущие в Европе, Америке. Эти люди очень упрямы и настойчивы в достижении цели. А цель предельно простая - заставить весь остальной мир жить так как считают правильным их духовные вожди. Вот это действительно опасно. Самое обидное, что американцы на их стороне. В США сейчас нет сильных, образованных, воистину дальновидных политиков, способных понять - мы сегодня, здесь, работаем не столько для себя или Наджибуллы. Это уже не столь важно. Совсем даже не важно. Нет, спасаем сейчас будущее всей Западной цивилизации. Будущее Америки. Союз с нами, боевой союз как в прошлую мировую войну - вот идиальный вариант. - Да хоть бы просто не мешали... - Вставил кто-то из слушателей. - А они кричат о демократических выборах в Афганистане! Да ведь это утопия. Какая здесь демократия? Откуда? Будут одни бандюки давить других, пока не вылезут наверх самый страшные, самые жестокие с бредовой идей сначала великого Афганистана, а там, глядишь, и всемирного похода против неверных. Мало им Ирана с Хомейни. - Эх, полковник, пока душманы всего мира объединятся много воды утечет. Вон Ирак сколько лет воюет с Ираном. Миллионы уже положили братьев мусульман. - Это вопрос времени. Пока силен Союз - их можно остановить. Ослабнем мы, эти друзья полезут в нашу Среднюю Азию, Татарию, Башкирию. Не думаю, что все автономные республики привиты от яда фундаментализма. Скорее наоборот. Если им удастся такой бросок - Союз разорван на части. Погиб... Пропала Сибирь, Урал... Тут уж Китай не проворонит своего, будьте уверены. Окончательный расклад сил в этом случае весьма туманен... - Ну вы, полковник напророчили. Темно, страшно, аж жить не хочется. - Дай бог ошибиться, - грустно улыбнулся полковник, натянул на голову афганку и вышел на свежий воздух покурить. Никогда ранее не спорили в офицерских домиках и палатках о политике столь откровенно, жарко, бескомпромиссно как под конец афганской войны. Полковник со своей ракетной частью прибыл к нам почти под самый конец эпопеи. Была предпринята последняя, отчаянная попытка остановить духов, вырвать если не победу, то хоть передышку, поддержать и укрепить остающегося в одиночестве Наджибуллу. Тактические ракеты смонтированные на тяжелых тягачах вышли в намеченный район. Столпы взметенного в небо пламени озарили на мгновение афганскую ночь зыбким светом. Через несколько минут за сотни километров, в расположении духов начали рваться тысячи килограммов взрывчатки разворачивая, смешивая с камнями и землей людские тела, уничтожая предварительно засеченные военными спутниками и разведгруппами спецназа цели. Все боевые цели оказались поражены. Ракетчики сработали отлично, собрали свое хозяйство и убрались обратно в Союз. Но основная, политическая, цель всё равно осталась недостигнутой, такой же далекой как и раньше. Вместо уничтоженных ракетами духов пришли новые боевики. Медлительные, но неукротимые в своем движении верблюжьи караваны протащили сквозь заставы и блокпосты дополнительные партии оружия, Стингеры, боеприпасы. Все пошло, покатилось словно прежде. Всему приходит конец. Война закончилась. Войска перешли мост через реку переполненные горечью поражения, пьяные от радости избавления от страха и радужных надежд, связанных с возвращением домой. Дома нас встречали по-разному. Одни - как героев, другие - как убийц, поработителей, справедливо изгнанных из маленькой гордой страны ее свободолюбивым народом. Мы пили водку с первыми, били морды вторым, сдирая очки с их подслеповатых глазенок, волоча по заплеванным полам пивных за скрученные селедками засаленные галстуки. Это давало временное облегчение, выход бессильного гнева за поражение, за унижение, за непонимание всего происходящего. По ночам, если удавалось заснуть, гремели в ушах взрывы боя, валился вертолет в ущелье, все тянули, вытаскивали из оврага изрезанного на ремни Гошу. Никогда на войне не посещал раньше этот сон. Только теперь, после окончания боевых действий, когда все уже оказалось позади и оставалось только крепко зажмуриться, забыть, отряхнуть отныне и навеки прошлое. Наш отряд не расформировали, как предполагалось ранее сразу после вывода из Афганистана. В стране начинались непонятные, ранее абсолютно исключенные, невозможные, совершеннно не предсказуемые события и опыт афганцев вполне еще мог оказаться востребован. Заполыхала резней Средняя Азия - там убивали выселенных Сталиным с Кавказа турков-масхетинцев. Армия защищала растерянных, ограбленных людей от вчерашних соседей не силой оружия, не авторитетом власти, но уговорами. Огораживала жалким кольцом машин, боялась применить оружие, не наказывала безжалостно убийц, не карала воров и поджигателей. Не получая достойного отпора, наглея, бандиты распоясывались все сильнее и сильнее, чувствовали свою силу, входили во вкус кровавых игрищ. И всюду где лилась кровь вились листовки с призывами к Аллаху, к священной войне против неверных. Вместо того, чтобы раз и навсегда проучить негодяев, проповедник нового мышления, демагогически изливал потоки словесной шелухи, улещивал, ублажал, умиротворял, иногда грозил нестрашно слабеньким мягоньким кулачонком. Армия ничего не понимала. Офицерство корежило, ломало от несоответствия жизненой действительности прежним понятиям чести и присяги. Грянул Сумгаит. Толпы азербайджанской сявоты, прикрываясь святым именем Аллаха резали армян, не жалея детей, женщин, стариков. Другие азербайджанцы, с именем Всевышнего на устах спасали несчастных. Но таких кто спасал оказывалось несравненно меньше чем участников резни. И много, много меньше плотно закрывших окна и двери, безучастных и безразличных. Армейцы ждали решающего приказа властей, но вместо него вновь полилась вода пустой болтовни и бессильных словно, вставные челюсти перед костью, угроз. - Их надо вешать как бешенных псов. Вешать под барабанную дробь на стадионах. Всех, кто убивал. Не стрелять, а за шею давить! - Кричал бешенно вращая белками матово бледный капитан Вартан, потерявший в Сумгаите сестру. Почему я здесь? Пустите меня, я их гадов буду руками рвать. На другом конце плаца молчаливо сбились в кучу, сжав мозолистыми руками лопаты и ломы солдатики-азеры из строительного батальона, возводившего военный городок. Между двумя полюсами нелепо метался взъерошенный, машущий руками замполит. Все отворачивались от него, не обращали внимания, а он все бегал и бегал, призывал, уговаривал, чем-то очень напоминая Михаила Сергеивича. Через день обезлюдели казармы строителей. то ли их убрали от греха подальше, то ли сами удрали разбираться в родные горы. Вартана как могли утешили, заставили оставить мысль о поездке в Сумгаит. Помочь он все равно бы не смог, а вот влипнуть в историю или погибнуть по глупости, это наверняка. Все перемешивалось в наших воспаленных мозгах. Ранее единый, спаянный присягой и честью офицерский корпус начал распадаться, раздираемый на куски по национальностям, местам рождения, религиям предков. Неожиданно отряд подняли по тревоге и перебросили на Кавказ. На этот раз полыхнуло, вырвалось на волю пламя в Нагорном Карабахе. Тревога, боевое действо казалось вернули на место, укрепили шестеренки армейского механизма. Внешне все пошло по уставу, как раньше в Афгане. Но снова полились уговоры, беседы, увещевания. Армяне доказывали свое и слушая их пламенную, гортанную речь, доводы основанные на исторических фактах, подкрепленные авторитетом академиков, ученых, хотелось признать их правоту, принять их сторону. Армян сменяли не такие образованные, но такие же смуглые, по-южному эксцентричные, азербайджанцывиноградари с близлежащих гор и долин, приводили свои доводы, вроде бы основательные, крестьянские... Я честно пытался разобраться в проиходящем. Голова пухла от фактов, версий, доводов, контрдоводов, аргументов обоих сторон. Казалось, что невидимая, злая воля подпитывала всех участников раздора, отнимала разум, подталкивала к оружию, жаждала крови. На первый взгляд ситуация казалась предельно простой и ясной. Ну хотят армяне учить свой язык в школах - пусть учат, любят смотреть Ереванское телевидение - построй им ретранслятор нехай смотрят до одури, нужно им больше рейсов на Ереван, пришли самолет - пусть летает. Завали магазины товарами, чтобы люди бегали, покупали, тратили деньги, получали радость вместо пустой болтовни на бесконечных митингах. Вот и дело с концом. Не согласен с этим Баку, пошли его на фиг, смени ЦК и всего делов. Но наш новый вождь, собирал совещания, убалтывал, уговаривал, требовал никому непонятный, но очень полюбившийся лично ему консенцус, коверкал фамилию уважаемого академика-армянина, грозил в пространство чистеньким пухленьким пальчиком, грозно поблескивал стеклышками очков. Но дела не делал. Не мог? Не хотел? Очень старался выглядеть респектабельным, современным, твердил о неком новом мышлении. Офицеры, по простоте души, не понимали, что такое новое мышление. Мышление на государственном уровне или есть, или его напрочь нет. В своих разговорах мы все чаще приходили к выводу о пустопорожности говоруна. Мишка не видел или не желал видеть происходящее, а может просто тихо радовался тому, что страна шла в раздрай? Раньше, даже в Афганистане, время текло размеренно, как ему и положено, теперь разодранное в клочья неслось словно взбесившаяся тройка с обезумевшим от страха кучером, потным, бессильным предпринять что-либо стоящее для спасения седоков, экипажа, лошадей и замысляющего только одно - соскочить, скатиться кубарем, спасти свою шкуру, а там будь, что будет. В старину находился герой или героиня, останавливающая взмыленных коней на краю пропасти. Сегодня с героями стала напряженка... сказался переизбыток Героев, Маршалов, генералов ... Приказы командования отражали разброд и неуверенность в военных структурах. Нас кидали то в одно селение вывозить людей, то в другое десантировать мвдешников, то в третье - забирать дюжих десантников и сменять их зелеными пацанами-курсантами военно-инженерного училища, тонкошеими, растерянными мальчишками-первокурсниками, совершенно не подготовленными к наведению порядка в диких горных аулах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45


А-П

П-Я