ответил Гончар, и кольт подпрыгнул в его руке, выбросив целое облако дыма.
Он снова и снова жал на тугой спуск, и Капрал вскрикнул от боли, а потом повалился на пол поперек рыжебородого.
Степан отбежал назад, перемахнул через стойку и навел револьвер на входную дверь. Как только там показался Эрни, Степан свистнул ему и показал рукой в угол. Трактирщик все понял без слов. Он присел на корточки и замер в углу за лавкой.
На пороге выросла фигура человека в длинном плаще, и Степан выстрелил, целясь в пояс. Он уже знал, что кольт при стрельбе подбрасывает кверху, и пули могли пройти над головой противника. Два выстрела, и после третьего нажатия на спуск — пустой щелчок.
Выхватив второй кольт из-за пояса, Степан кинулся к двери и присел перед ней. Осторожно выглянул наружу. В дыму перед почтой метались две неясные фигуры.
Степан на четвереньках перебрался на крыльцо и по ступенькам сполз на снег. Двое бандитов стояли перед горящей почтой. До них было шагов пятнадцать.
Гончар вытянулся на снегу, широко раскинул ноги, оперся локтями и прицелился, словно на обычном армейском стрельбище готовился выполнить стрелковое упражнение с АКМ.
— Зайди посмотри, как там? — кричал один бандит другому, подталкивая револьвером в спину. — Там же нет огня, один дым!
— Бесполезно, Фрэнки, бесполезно!
Они стояли рядом, и Степану не пришлось менять позицию, чтобы уверенно поразить обе цели. Только чуть повел стволом влево после первого выстрела.
"Фургон!" Судорога пробежала между лопатками, как только Степан понял, что, возможно, в эту самую секунду ему в спину кто-то целится. Он перекатился в сторону, вытянув руки над головой, и оказался за каким-то ящиком. Прячась за ним, поднял голову и выставил вперед револьвер, отыскивая взглядом силуэт фургона. Но у трактира было пусто. Там, где только что стоял фургон, кружили на ветру хлопья пепла. А из темноты доносился частый перестук копыт и затихающее громыхание фургона.
— Стиви! — раздался с крыльца высокий голос трактирщика. — Все кончено, Стиви! Не осталось никого! Стиви, ты в порядке?
— Все нормально, — крикнул Степан и повернулся к почте: — Эй, "желтые жилеты"! Не стреляйте, мы всех перебили!
Но из горящего здания никто не ответил.
Он осторожно приподнялся на одно колено и заглянул в полуоткрытый ящик. В следующий миг Степан уже был на крыльце и, стуча зубами, показывал трясущимся пальцем, пытаясь объяснить Эрни, что в ящике — динамит и к нему лучше не приближаться, и очень плохо, что ящик находится так близко от горящего здания почты.
— Спокойно, Стиви, спокойно, — говорил трактирщик, стиснув его плечо. — Все кончено. Ты уложил всех. Один перебил целую шайку. Никто не поверит, если такое расскажешь. Но у тебя есть свидетель, тебе крупно повезло.
Степан сбросил его руку и подбежал к ящику. Отнес подальше, шагая в глубоком снегу и держа смертельный груз на вытянутых руках. Утопив ящик в сугробе, Гончар вернулся к почте и крикнул:
— Эрни, давай вытащим парней! Сгорят ведь!
Но трактирщик уже бежал к нему, с головой укрывшись мокрым плащом. В руках Эрни держал длинный топор. Он встал у горящей двери и в два удара выбил ее, а потом скрылся в огненном кольце и дыму.
Степан сообразил, что вдвоем они справятся быстрее. Он стянул плащ с убитого, лежавшего на пороге трактира, окунул его в бочку с водой и накинул поверх своей куртки.
Внутри почты потрескивали стены, в темноте колыхались полосы дыма. Вот показалась блестящая лысина Эрни. Степан кинулся к нему, и вдвоем они выволокли на снег раненого. Потом, не сговариваясь, снова кинулись в дым и огонь. Второй телеграфист был мертв. Его лицо было залито кровью, черная рубашка изорвана в лохмотья, а руки оказались просто ледяными, когда Степан схватился за них.
— Меха! — закричал Эрни, возвращаясь в горящий дом.
— Черт с ними! — крикнул вдогонку Степан, но почему-то не остался на месте, а побежал следом за неугомонным трактирщиком.
Они вынесли все, что смогли, и сидели на снегу, глядя, как разгорается почта. Вот наконец начала рушиться кровля, и красный дым вскинулся к черным небесам.
Эрни посмотрел на карманные часы:
— Странно. Неужели прошло только полчаса? Мне кажется, что мы носимся тут всю ночь… Но где же наши?

9. ПОДРОБНОСТИ — НЕ ДЛЯ ПЕСЕН

Прошло еще полчаса, и еще час. Эрни все поглядывал на часы и не переставал удивляться тому, что из города до сих пор не пришла подмога.
За это время они успели перевязать раненого телеграфиста, прибрать в трактире и перенести к дороге убитых. Пять трупов лежали на снегу, освещаемые огнем догорающей почты.
Эрни завалил Степана оружием и патронташами.
— Тебе надо быть готовым ко всякому, — говорил он. — Тот парень, что уехал на фургоне, может вернуться с остальными ребятами из шайки Фрэнка. Вдруг они околачиваются где-то неподалеку? Так что перезарядись и будь начеку.
Степан вертел в руках разряженный кольт. Вытянул патрон из пояса, но тут же и обронил, потому что дрожащие пальцы не удержали скользкую латунь.
— Сядь покури, — сказал Эрни. — Тебя трясет, как индейского шамана. Я все сделаю сам, а ты остынь немного.
Он и в самом деле все сделал сам. Сам раскурил сигару и передал ее Степану. Сам взялся за револьверы, и Степан постарался запомнить все манипуляции — вот так выталкиваются гильзы, вот так откидывается заслонка на барабане, вот так вставляются патроны…
— Одну дырку я оставлю пустой, — сказал Эрни. — Она будет под курком. Так спокойнее. Бывает, что револьвер падает на пол и случайный выстрел уносит чью-то жизнь. Может, ты предпочитаешь полный барабан?
Степан отрицательно помотал головой.
— Ну вот, теперь мы можем держать круговую оборону, — говорил Эрни, расставляя у каждого окна винчестеры бандитов. — Пусть только сунутся. Что тебе дать, дробовик? Гарри Хук будет хвастаться, что из его ружья перебили целую шайку. Но ему никто не поверит. Потому что уже через неделю вся Небраска будет знать, как ты расправился с командой Юдла. Как ты расстрелял бандитов из кольта, прикрываясь ящиком с динамитом. А через две недели о тебе уже будут петь песни у костров на всей Орегонской тропе. И компания "Уэллс-Фарго" попытается нанять тебя в охрану дилижансов, чтобы примазаться к твоей славе.
— Какая там слава? — поморщился Степан Гончар. — Ты же все видел. Я стрелял в спину. Они даже не поняли, от чего погибли.
— А ты думаешь, что все знаменитые стрелки побеждали в честной дуэли? Ясное дело, они тоже стреляли в спину. Из-за утла, из-под карточного стола прямо во время игры! Но эти подробности — не для песен. Поверь, Стиви, любая слава вырастает из грязи, но все равно остается чистой. И я всю жизнь буду гордиться, что в эти минуты был рядом с тобой.
Раненый телеграфист пришел в себя и попросил пить.
— Что с Патриком? — спросил он.
— Убит, — ответил Эрни и снова наполнил кружку. — Пей, ты надышался дымом, тебе надо промыть кровь. Пей еще.
— Он остался там?
— Нет, конечно, нет! Мы вытащили его.
— Хорошо. Сейф?
— Не успели. Да что ему будет, ведь он железный, — успокоил раненого Эрни. — Зато мы спасли все ваши журналы телеграмм.
— Они того не стоили. Меха Фарбера?
— Вытащили.
— Фрэнк?
— Можешь полюбоваться. — Трактирщик показал пальцем на окно. — Его тушка лежит на снегу. И вся его компания стынет рядом. Хочу их как следует проморозить. Им придется полежать тут до завтрашнего вечера. Пусть всякий, кто будет ехать мимо, увидит их. Пусть все знают, как тут у нас учат хорошим манерам.
— Я свалил одного, это точно, — сказал телеграфист. — Когда они начали ломиться в дверь. Остальные разбежались. Спрятались у тебя. Мы с Патриком могли бы продержаться. Если бы не динамит. Постой, Эрни… Ты же не берешь в руки оружие… Как ты мог убить Фрэнка?
— Это сделал Стивен. Знакомься, — гордо произнес трактирщик, — мой друг Стивен Питерс, лучший стрелок Восточного побережья.
Телеграфист повернул голову к Степану и, помедлив, протянул ему руку. Гончар пожал вялую потную ладонь и сказал:
— Никакой я не стрелок. А вот вы их здорово зажали тут. Они головы не могли поднять.
— Я Мэтью Джонсон, — слабеющим голосом проговорил телеграфист. — Это ты сегодня приходил? С бобрами Фарбера? Точно, ты. Я не пустил тебя в дом. Мне жаль, что так вышло, Стивен.
— Все нормально. — Гончар высвободил ладонь и положил руку раненого поверх другой руки на грудь. — Если бы я сидел с вами, так бы и сгорели все вместе.
— Как холодно, — пожаловался раненый. — В животе все горит, а руки и ноги замерзли.
— Сейчас согреешься, Мэт, сейчас. — Трактирщик бережно обложил его связками шкур. — Скоро придет доктор, он вытащит пулю. У тебя пуля в боку и еще две дырки в плече, но это ерунда для такого крепкого парня, как ты, верно? Но где же шериф? Пора бы ему посмотреть, что тут делается!
— Должна подъехать ремонтная бригада, — сказал телеграфист. — Провода оборваны. По линии уже идут. Если только они не решили дождаться утра. Эрни, расскажи им, как мы держались.
— Сам расскажешь.
Раненый зажмурился и внезапно выгнулся всем телом, ударив ладонями по полу. А потом безвольно склонил голову набок и затих.
Трактирщик перекрестился и подтянул бобровую шкуру повыше, закрывая лицо покойника.
Степан Гончар отошел к окну. Последнее рукопожатие умирающего до сих пор обжигало ладонь, и ему до одури хотелось вымыть руки. Умывальник в углу зала оказался пробитым, и лужа под ним уже затянулась ледяной коркой. Степан скинул свою тяжелую куртку, стянул свитер вместе с майкой и, голый по пояс, вышел на крыльцо.
Задняя стена трактира до самых окон была занесена чистым снегом. Гончар зачерпнул его ладонями и размазал по груди.
Он обтирался колючим снегом, не чувствуя холода. Наоборот, ему становилось все жарче. Хотелось раздеться догола и с головой зарыться в этом сугробе.
"В баньку бы сейчас", — с тоской подумал Степан, с болезненной ясностью представляя, что уже никогда ему не сидеть в любимой парилке, не пить любимое пиво с друзьями, не гонять на любимой машине по ночным дорогам… Его мир исчез, провалился в черную дыру. Что осталось? Осталась лесная глушь, где люди гибнут с такой же легкостью, с какой ломается тонкий лед под каблуком.
Только что ты сидел за одним столом с незнакомцами, и вот они уже лежат на снегу, мертвые, и убил их — ты. Не прошло еще и суток, а ты увидел столько смертей, сколько не видел за все прошедшие годы. Не жизнь, а мясорубка.
"Стоп. Не ныть, — приказал он себе. — Мясорубка? Значит, не надо совать в нее пальцы, а надо крутить ручку. Кто-то умирает, кто-то остается жить. Раз меня до сих пор не прибили, значит, буду жить и дальше. Не может же эта война длиться непрерывно".
До него донесся голос трактирщика:
— Да вот он, здесь! Стиви, тебя ищут!
Эрни держал над головой керосиновую лампу, и в ее свете Степан увидел тонкую фигурку девушки.
— Саби? — вспомнил он. — Мы тебя напугали, да? Не бойся, все кончилось.
— Надо поставить лошадей в конюшню, — сказала она спокойно. — Это твои лошади, Стивен. Ты теперь должен заботиться о них.
— Вот сейчас я все брошу и начну о них заботиться. — Степан прошел мимо нее на крыльцо и поднял с порога свой свитер.
— Я все сделаю сам! — заверил его Эрни. — А вы, леди, перебирайтесь с детишками наверх. Ваша комната угловая, там тепло, и там широкая кровать. Я пристрою лошадей и займусь ужином.
Трактирщик остановился, озадаченно хмыкнув.
— Ужином? Черт бы побрал этих проходимцев. Да ведь они увезли наш ужин, не говоря уже о завтраке и обеде. Чем же мне вас кормить?
— У нас есть мясо, — сказала Саби. — Я приготовлю.
— Вот видишь, Стиви, как хорошо иметь такую хозяйку! Мы займемся своими делами, а ты — своими. Не мне тебя учить. Но я бы стрелял по каждому, кто сейчас попробует к нам сунуться. Если шериф не примчался за полчаса, значит, у него там что-то стряслось. Значит, нам надо рассчитывать только на себя. И подмога не придет.
— Обойдемся без подмоги, — сказал Степан Гончар, застегивая патронташ поверх свитера. — Саби, как дети?
— Спрятались за тюками с сеном. Но к нам пули не залетали.
— Перебирайся в наш номер, — приказал Степан. — Сейчас нам надо держаться вместе.
Она подчинилась беспрекословно. И Гончар понял, что никогда больше не услышит от нее возражений.
Чтобы замариновать медвежатину, Эрни достал из погреба бутылку настоящего вина. Вторую бутыль он предложил Степану, но Гончар решительно отказался, попросив заварить кофе покрепче. Он не собирался спать этой ночью.
Если Фрэнк Юдл и в самом деле был опытным воякой, то он ни за что не пошел бы на штурм почты без подготовки. И все признаки такой подготовки Степану были видны. К примеру, бандиты заранее пустили слух о своих намерениях. В результате все те, кто мог бы помешать их действиям, предпочли убраться от греха подальше. При этом, правда, был утрачен фактор внезапности и почтари приготовились к возможной осаде — ну и что, долго ли они продержались? А на дороге между почтовой станцией и городом Юдл наверняка выставил засаду. И как только горожане во главе с шерифом сунулись посмотреть, что это так громко взрывается и красиво горит, их любопытство остыло, наткнувшись на заградительный огонь. Шериф, наверно, честно получает свои деньги за то, что защищает закон. Но закон действует только в светлое время суток. А в ночные рейды против банды головорезов должны ходить не законники, а военные. Следовательно, жители Эшфорда обязательно придут на выручку почтарям, но только после восхода солнца.
Сколько бойцов было у Юдла? Наверно, не меньше десятка. Пятеро уже здесь. Двое, Сиплый и Гомес, — на стоянке оттава. Где же остальные?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45