- Какой еще? - слабо спросил Альфред Викторович.
- Политической. Это будет звучать цинично, но мы здесь свои люди. Месяца через два-три скончается наш депутат Нехорошев Юрий Игнатьевич, а потому освободится кресло депутата областной думы. На это место претендовал Федор. Теперь за него буду бороться я.
- Это ещё зачем, Нинка? - совсем уже ничего не соображая, завопил Комаровский.
- А затем, что мне нужна подпорка в бизнесе. Затем, что я не намерена получать пулю в лоб от всякой шпаны. Затем, что мне нужно набрать вес в обществе.. Бизнесом - будет заниматься Валерий. С вашей декоративной помощью. Или без нее. Как хотите.
- Так что, депутат Нехорошева уже тоже купили?
- Отнюдь. Он честный и порядочный человек. И желает, что б по его смерти кресло депутата перешло в хорошие руки. Мечтал о Федоре, но теперь предлагает - мне! Я успею раскрутиться к выборам до его смерти и с его помощью. А потому мне немедленно нужны деньги. Сейчас, сегодня, а денег в кассе фирмы нет.
- Какие деньги и зачем? Я тут при чем? - Альфред Викторович судорожно засмеялся. - Спрашивать с Комаровского деньги - просто бред!
Нина помолчала и за время этой паузы Комаровскому стало незорошо. Он кожей ощутил, что сейчас на него обрушится очередной, быть может, - самый сильный удар.
- Поначалу объясню, зачем нужны деньги. Столовая для ветеранов оказалась с пустой кассой. Это не только память о Федоре, но и один из моих козырей на выборах, что вы, Альфред Викторович, прекрасно понимаете. И ради того, чтобы эти старики кушали до самой смерти сытно и с аппетитом, я продам тут все, что угодно. Но продавать не хочу и не буду. Эти деньги дадите вы. Как свой вклад в наше общее дело.
- Да о чем ты лопочешь, сумасшедшая баба?! - дребезжащим, искусственным тенорком засмеялся Комаровский.
- Я не лопочу, Альфред Викторович, а вполне грамотным языком предлагаю вам вложить свою долю в наше дело.
- У меня нет никаких денег!
- Отнюдь. В ближайшие часы вы переведете сюда триста тысяч германских марок, которые вложены у вас в банке во Франкфурте на Майне. "Бауер-банк", если не ошибаюсь?
Альфреду Викторовичу показалось, что он летит в пропасть. Откуда стало известно Нине про этот его резерв главного командование, последнюю заначку, про которую он и себе-то не позволял думать, его сейчас не интересовало. Скорее всего - сболтнул ей же под одеялом в лирическую и хмельную минуту. И утверждать теперь, что это пустая похвальба, никаких денег нет - бессмысленно, если к холодным глазам Нины прибавить насмешливую, с легким сочувствием улыбку Валерия.
Молодежь вцепилась ему в горло, старому боевому, но одряхлевшему льву, и хватка была мертвой.
- Как я их переведу? - прозвучал его собственный голос, который он едва расслышал.
- Технику дела вам объяснит Валерий Кириллович. Деньги нужны срочно. В силу разных причин мы сидим без наличности. А кормить ветеранов нечем. Вечером я должна обещать Нехорошеву, что столовая будет функционировать без перерывов, без каникул , без выходных.. Где ваши банковские документы?
- Не отдам! - закричал Комаровский.
- Хотите за решотку?
- Как это - за решотку?!
- Никакого Гнома я не определила. А убили Федора - вы! Здесь двое свидетелей. Устраивает версия?!... Где документы?
- В чемодане. - окончательно сломался Комаровский и словно со стороны подумал о себе, что совершенно очевидно, к нему, Комаровскому А.В., пришла старость, немощь духа и маразм, если он так быстро поддался не Бог весть какому сильному психологическому давлению. С другой стороны, так же вяло рассуждал сторонний Комаровский, от этой подлой пары ждать приходилось чего угодно - могли и выстрелить прямо здесь, в его грудь из пистолета с глушителем, а потом запихнуть в подвал виллы: лежи себе там до скончания веков. Кто тебя искать будет?...
А , действительно: кто? - с испугом подумал Комаровский и даже вздрогнул.
А получалось - ну, никто! Ни одна живая душа по всем бушующем, яростном и прекрасном до полного безобразия мире, ни одна живая душа ни тела, ни остатков души Альфреда Викторовича Комаровского искать не будет, если эти разбойники новой российской формации "замочат" его прямо в кабинете да припрячут в подвале!
Да нет, тоскливо подумал Комаровский, "мочить "не будут, но по их внимательным, настороженным глазам он понял, что мерзкая парочка имеет за пазухой и ещё какие-то козыри, которыми побьют любые его возражения. Они знают ещё что-то из прошлой жизни Комаровского, чем явно собираются воспользоваться, чтобы добить его окончательно. У них были свои, новые методы борьбы и контрмер к ним Альфред Викторович не знал.
М-да... Пришло новое поколение россиян... Приходят новые бандиты, новые проститутки, новые аферисты. И другими стали неверные жены, блудливые мужья, лживые правители, коварные банкиры. Меняется народ, меняется менталитет, вместе с народом меняется и грязь нации, её осадок - криминал. И ничего с этим не поделаешь. Эти мальчики и девочки себя ещё покажут...
Он очнулся от напористого голоса Валерия, прислушался и понял, что молодчик объясняет ему, как быстро и без хлопот перевести его германские марки в Россию. Что нужно сделать, куда какие факсы отослать и кому, на всякий случай, сделать контрольный телефонный звонок. Альфред Викторович разозлился.
- Что ты мне такие вещи как школьнику растолковываешь?! Я сам знаю!
Ничего про подобного рода банковские операции Альфред Викторович, натурально не знал, но блистать невежеством было стыдно и он закончил, окончательно обозленно.
- Пошли. Чемодан в машине. Там и документ..
Не оглядываясь он вышел из кабинета.
Машина стояла у крыльца, где её и оставили. Альфред Викторович открыл багажник и к тому моменту, когда Валерий встал рядом, Альфред Викторович уже подпорол подкладку на дне чемодана и извлек оттуда твердую картонку , закатанную в пластик, которая и представляла из себе его личный счет со всеми необходимым данными в "Bauer banк".
- Вот и порядок, - улыбнулся Валерий , принимая все ценное, что ещё оставалось у Комаровского. - Завтра денежки будут здесь. А это вам, Альфред Викторович. В своей родной, деревянной валюте.
Комаровский тупо глянул на пухленький конверт и спросил.
- Зачем?
- Силы небесные, не ходить же вам вовсе без денег? - засмеялся Валерий. - У вас же сейчас и на метро нет! Вдруг кого в ресторан захотите пригласить, или какой женщине букет цветов приподнести....Альфред Викторович, да не тряситесь вы, словно в пляску святого Витта запуститься собрались! У вас впереди светлая жизнь!
Комаровский хотел было выразить свое мнение по поводу своей будущей жизни, которую он видел категорически в иных красках, но шум возле ворот отвлек внимание обоих друг от друга.
А там события развивались стремительно и жестко - мягко выражаясь.
Сквозь ворота, едва не пробив их, влетел серебряный БМВ, затормозил так, что осел на передок и грязь из-под колес обдала подскочившего к машине Котяру. По глупости своей, совершенно не считав ситуации - Котяра поспешно распахнул перед хозяином дверцу, а тот, ещё не встав с кресла от руля ударил Котяру в зубы с такой силой, что охранник отлетел от автомобиля метра на полтора и повалился спиной на землю.
Он не успел ещё и приподняться, как Беркин уже вылетел из машины, в одно движение натянул на пальцы кольца легкого кастета (Альфред Викторович разглядел это ясно - не боевой кастет: тяжелый и с шипами, а, простенький лишь пластины и кольца) и к тому моменту, когда Котяра присел, опять же в зубы ему грохнул повторный удар и что-то белое, мокрое вылетело изо рта Котяры на черную землю Альфред Викторович в ужасе подумал, что парню таким профессиональным ударом сразу выбили наружу челюсть, в лишь потом сообразил, что челюсть действительно вылетела изо рта, но, к счастью, она и без того была вставной - отсюда и обладал Котяра таким вкрадчивый, мурлыкающий голосом.
Третью атаку на тело своего поверженного охранника Беркин провел уже ногами и тоже достаточно умело - высокого подпрыгнул, сгруппировался и тело его - пятками подкованных ботинок вперед, как пиками - рухнуло на грудь Котяры, тот громко хрюкну и затих.
Беркин посчитал это за симуляцию и прошипел, поправляя на руке кастет.
- Вставай, шкура! Убивать тебя буду!
Котяра был ещё жив и спросил еле слышно.
- За что, босс?
- Где твой корифан Гном с Ружьем? Куда эта гадина смылась?!
Котяра икал, изо рта шла кровь, он набирался сил для ответа, а совершенно осатаневший Беркин начал четвертую атаку, которая наверняка закончилась бы самым печальным образом, если б невесть откуда не вылетел Ишаков, в один бросок опрокинул Беркина на землю, они трижды перекувырнулись друг через друга, но сверху оказался Ишаков, мягко и крепко заломил руку Беркина за спину.
- Семен Яковлевич! - внятно сказал Ишаков. - Кота вы сейчас не имеете права бить! Вы его сдали мне в аренду на службу до понедельника и я за его шкуру отвечаю!
- С тобой я тоже ещё поговорю, Ишак вонючий! - сдавленно проорал Беркин, а Ишаков тут же соскочил с его спины и сказал с приятной улыбкой.
- Вот это - всегда пожалуйста. Я всегда за мирные переговоры.
Беркин вскочил на ноги и какие - то секунды ещё сохранял боевой задор, тем более, что он был повыше, да и потяжелей Ишакова. Но опытному деятелю бензинового бизнеса потребовалось всего лишь мгновение, чтобы правильно оценить обстановку. С каким-нибудь Котярой или тем же Гномом с Ружьем, вообще с противниками из состава рядовой охраны и глупыми телохранителями всех мастей такой боец как Беркин справился. Если их было даже двое, а то и трое. Но перед ним стоял офицер. Офицер службы безопасности черте уж знает каких там закрытых в прошлом систем. И хотя Ишаков их покинул, однако его боевая стойка, полностью в расслаблености и даже будто обмягшая, говорила о том, что на взрыве одного удара или одного приема - Беркину светит категорическая крышка.
- Отойди, Ишак. - миролюбиво сказал Беркин. - Я желаю иметь беседу с Котом. Желаю провести дознание. Я обызался найти Гнома с Ружьем.
- Без рук?
- Здесь и сейчас - без рук.
- Добро.
Котяра оказался тоже не из слабаков и уже ползал на карачках, отыскивая на земле свою выбитую вставную челюсть.
- Кот! - позвал Беркин. - Бить не буду, жив останешься. Отвечай честно, где Гном с Ружьем?
- Не шнаю бошш, не шнашу! - нечто совершенно непонятное ответил Котяра, потом схватил с земли челюсть, сунул в зубы и завизжал вполне доступно для понимания. - Не знаю я босс, не знаю! За что пытаешь?
- Где Гном с Ружьем? - внятно и негромко повторил Беркин, сообразив, что до хорошенько избитого Котяры каждая мысль доходит только с третьего повтора.
- Гном? Утром отдыхать ушел.
- В ночь смерти Чуракова, ты где был?
- На вахте, шеф! Проверить можешь! Возле тебя, на первом этаже службу нес! Ни одна муха не пролетела, собака не пробежала...За что ты меня?
- Не скули, падаль. А Гном с Ружьем с тобой вахту нес?
- Да нет! Он в другой паре уже вторую неделю! При гаражах! А в ту ночь... Погоди. Он свободный был.
- С кем он теперь в паре? Ну, быстро?
- Да с Витькой Зерновым!
- А, черт! - Беркин бросил взгляд на руку, блеснувшую золотом часов и резко повернулся к вилле, тут же громко заорав. Нина! У меня ещё час и двадцать минут! Я свое слово держу и сдержу!
Он рванулся к рулю БМВ, но приостановился, чтобы бросить через плечо.
- Ишаков, я тебя прошу об одолжении. Закатай этого Кота в подвал под арест и держи до моего возвращения. Можешь оказать мне такую услугу?
- Без сомнений.
Серебряный БМВ задом вылетел сквозь ворота и исчез, словно растаял в воздухе.
Валерий тронул Комаровского за руку.
- Пойдемте, Альфред Викторович, спектакль окончен .
- Я устал! - капризно ответил Комаровский. - И хочу спать.
- Да, конечно. Подымайтесь к себе на третий этаж. Я позову вас, если надо будет. Но поспите, сегодня до вечера уже все будет спокойно.
У Альфреда Викторовича было иное мнение относительно второй половины дня, но афишировать его он не был намерен. Как, впрочем, и почивать - тоже. Надо было разорвать дистанцию между собой и шайкой местных бандитов всех видов и мастей - проще сказать, на время спрятаться, подумать и принять какое-то спасительное решение. По его разумению общая ситуация с каждой минутой только накалялась и становилась лично для него все более рискованной.
Он вошел в дом, на лифте поднялся на третий этаж и едва шагнул к библиотеке, где собирался посидеть, да поразмышлять, как навстречу ему вышла Вера...
М-да... Чтоб там не говори про величие и чистоту души человека, но новые тряпочки на теле, прическа и внешность его тоже много значит. А главное, что при умении всякий имидж можно быстро поменять в любую строну. Вера - поразительно изменилась в многократно лучшую сторону. Перед Комаровским стояла не грубая бабища, которая утром таскала на плече двадцатилитровый бидон с молоком и натуженно крякала при этом, а стройная, крупная дама цветущего возраста, чем-то напоминающая, как прикинул Комаровский, - оперную певицу в тех летах, когда она достигает полного расцвета всех своих дарований. Длинное платье, белая блузка, высокая прическа, черт побери - бидон уже из подвала на кухню такие женщины не таскают. Только улыбка осталась той же - доброй и немного зазывной.
- А я, Альфред Викторович, вам уже спальню приготовила. Мне так хозяйка сказала. Вон в той светелке, рядом с библиотекой.
- Как ты? - спросил Комаровский, абы что спросить.
- Сказки какие-то нынче у нас , Альфред Викторович... Я и вещички собрала чтоб восвояси от позора, а мне повышение дали. Спасибо вам.
Про себя Альфред Викторович душевно выругался неприличными словами, но пересилился и улыбнулся.
- Держись Комаровского, Вера! И жизнь будет прекрасна!
- Мне так совестно...
- Чего ещё тебе совестно?
- Да сама не знаю! - и засмеялась, смущенно запылав лицом.
- Скажешь там, что я до вечера отдыхаю. - бросил Комаровский и шагнул к указанной своей спальне.
- Вам ничего не надо?
- Ничего, - буркнул Комаровский и прикрыл за собой дверь.
Через несколько минут он убедился, что пристроили его на жительство с уважением и даже некоторым почетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32