Ни охраны, ни Нины даже слышно не было.
Закончив завтрак, Альфред Викторович бесцельно побродил по первому этажу, убедился, что черный креп снят уже и с зеркал, и с телевизора, а потом решил скоротать время в библиотеке, для чего воспользовался лифтом и поднялся на третий этаж.
Эта часть виллы была практически ещё не достроена и предполагалось, что здесь будет "царство детей" будущих. Сам Альфред Викторович считал, что разумней селить детей на первом этаже, но своего мнения не высказывал.
Библиотека была организована со вкусом, в английском стиле, со сплошным рядом полок, уставленных новыми книгами, которые покупались, как подозревал Комаровский, - на метры : погонные или кубические, лишь бы заполнить интеллектуальное пространство.
Комаровский покопался в книгах, нашел старый журнал "Нива", издания конца минувшего века и за чтением его, оказавшимся в высшей степени любопытным, провел время до полудня, когда услышал внизу гул автомобильного мотора. Машина проехала мимо, но Альфред Викторович глянул на часы и убедился, что с минуты на минуту следует ожидать прибытия всех участников намеченного действия.
Альфред Викторович вылез из глубоко кресла и подошел к окну.
Как и намечалось, день разогнался на славу. Прорвавшееся сквозь облака солнце расчистило все небо до пронзительной, по настоящему весенней голубизны, обрушилось на землю едва ли не летним теплом, звонко шлепались капли на землю, черные ветви деревьев подсыхали прямо на глазах, а остатки снега таяли лишь в теневой стороне у забора.
По улице, верхом на кауром жеребце, продефелировала ярко одетая девушка, а затем в чинном порядке начали прибывать приглашенные на вскрытие завещания Ф.Чуракова. Со своей верхней позиции Альфред Викторович мог отметить появление каждого.
Первым, на скромных и не новых "жигулях", явился юрист фирмы Илья Шептунов. Оставил машину на улице, за воротами, и прошел в дом - с кейсом в руках, легком длинном пальто, при шляпе: чиновник Госбанка не менее, по внешнему виду.
Затем рылом в ворота уперся серебристый БМВ и сигналил до тех пор, пока его не пропустили на участок. Из серебряного чуда выскочил Сема Беркин и , проорал шоферу, чтоб тот вернулся через час, освежил за это время салон автомобиля, поскольку в нем воняет водкой и спермой.
Затем начались сюрпризы. Из мощного лимузина, не церемонясь и не проявляя никакой скромности, приличествующей моменту, вывалились Матильда, певица Маша Лопатина а следом за ними - Валерий-Слава. Появление всех троих крайне смутило Комаровского, поскольку ему было непонятно, какое эти люди могли иметь отношение к процессу оглашения завещания Чуракова. Но в дом яркая троица вошла уверенно и ровно ничем не смущаясь.
Пешком, очень скромно и незаметно прибыл младший совладелец фирмы Коля Тарасов и в свете вчерашнего разговора с Ишаковым - Альфред Викторович присмотрелся к нему. Ничего нового в облике Тарасова не обнаружил. Молодой, в общем, вялый, грустный человек, в каждом движение которого чувствовалось насилие над самим собой, тяжелое нежелание участвовать в чем-либо рискованном, стремление отодвинуться от любых конфликтов.
Пешком пришли несколько человек, которых Комаровский не знал, и предназначения их в грядущей процедуре - не ведал.
Зато ещё через минуту Альфреда Викторовича аж зашатало! В распахнувшиеся ворота, без требовательного сигнала, на изрядной скорости влетела белая "ауди" с мигалкой на крыше и всеми аксессуарами, предназначенными для машины высокого чина милиции! И Афан-Шериф выбрался из-за руля, натянул на голову фуражку с высокой тульей, раздраженно пнул правое переднее колесо машины, вошел в дом. Сержант пересел к рулю и задом подал "ауди" на площадку стоянки, прижал её к лимузину Матильды.
Последним на черной "волге" прибыл депутат Нехорошев и это не вызвало удивления у Комаровского. Было очевидным, что депутат ожидал в последней воле покойного какого-нибудь подарка району: каких-нибудь крох на ремонт школы или столовой для ветеранов. Что ж, надежды вполне оправданные: русское купечество в неизбывных милостях своих никогда не забывало оставлять дары и на церковь, и на приют обездоленных. Все правильно светлые традиции возвращаются.
Неожиданно Альфред Викторович почувствовал полное отсутствие желания втираться в эту компанию. Ничего там ему "не светило", "мерседес" ему и так уже был подарен (волей вдовы скорее всего, а не добротой Чуракова), да и автомобиль принимать было как-то не очень удобно, хотя щепетильность в приеме подарков не входила в профессиональные качества Комаровского. Но пока он рассуждал на тему, идти ли ему, или попросту убраться восвояси, в библиотеку заглянул Ишаков и сказал.
- А! Вы здесь. Еле нашел. Нина Дмитриевна просит пройти в кабинет.
На лице охранника не отразилось намека на вчерашнюю договоренность, что Комаровского успокоило и в лифт он вошел с обычным независимым видом.
Но в кабинете появился по возможности укротив свою гордыню, негромко поздоровался и сел на первый подвернувшийся стул, в сторонке.
Все уже были в сборе.
У письменного стола, спиной к небольшому сейфу, стояло главное лицо данного момента - юрист фирмы Шептунов. Сдерживая легкое нетерпение, оглядывал собравшихся.
По центру кабинета - Нина, рядом с ней обе дамы: Матильда и певица, за их спинами сверкал глазищами Валерий-Слава. Сема Беркин пил кофе за круглым столиком в углу, подполковник Афанасьев сидел в кресле с фуражкой на коленях и выглядел монументально. Остальных человек пять, кроме актера Каршутина, Комаровский и вовсе не знал, присматриваться к ним не стал.
Альфред Викторович через весь кабинет попытался перехватить взгляд Нины, но она сидела напряженная, опустив веки и, кажется, не слышала, что ей шептала на ухо Матильда.
Шептунов произнес официально.
- Господа, поскольку здесь собрались почти все, кто в той или иной степени связан с деятельностью нашей фирмы...
Лопатина вдруг пропела так, что стекла зазвенели.
- Не стая воронов слета-алась!...
Обнаружилось, что певица уже успела изрядно хлебнуть, не смотря на предельную серьезность момента, и ничем не была смущена - она только на эстраду выходила трезвой, да и то лишь в первом отделении.
Шептунов выразительно поджал губы, а остальные сделали вид, что не заметили дурацкой выходки народной любимицы - ей все прощалось.
Шептунов продолжил столь же строго.
- Собрались держатели небольшого количества наших акций и те, кто в той или иной степени связан с деятельностью "Славянского улья"...
Но Лопатина не успокоилась, поскольку укротить её при бодром состоянии духа никто не мог.
- Прихлебатели, чего уж там! - рявкнула она. - Нахлебники! Мужики! Бабы! Кто богатенький?! Чтоб там Феденька не завещал, не оставляйте своими милостями русское народное искусство! Забьет нас попса вонючая на эстраде! Погибнем, и дети ваши будут петь на всяких разных иностранных языках!
На этот раз все же не выдержал актер Каршутин, сказал укоризненно.
- Машка, поимей совесть. Ты не на сцене.
- Молчу, молчу, молчу! - изображая девичью стыдливость, певица прикрыла лицо ладошками.
Шептунов, сообразив, что продолжать официальное вступление уже нет никакого смысла, перешел к делу и спросил Нину.
- Нина Дмитриевна , разрешите начинать?
- Да, Илья Александрович, конечно. Прошу вас.
Она протянула ему ключ от сейфа, Шептунов принял его с легким поклоном, выпрямился и заговорил ровно, словно отрепетировал свою речь при нужной режиссуре.
- Господа, как частный поверенный фирмы "Славянский улей", я должен предупредить вас, что сегодняшнее оглашение воли покойного не является официальным, но носит вполне законный порядок.
- Это как понимать? - нахмурился Афанасьев.
- Предельно просто. В сейфе хранится заверенная копия завещания Федора Михайловича Совершенно идентичный экземпляр находится у нотариуса и контрольная копия, так же заверенная по всем правилам, лежит в банковском сейфе покойного. Я пошел навстречу просьбе Нины Дмитриевны неофициально огласить сегодня текст завещания. Чтобы, как она выразилась, разом решить все проблемы и не вызывать ненужных пересудов. Такую же просьбу высказал младший партнер фирмы Николай Николаевич Тарасов.
- Да, - из какого-то уголка подал голос Тарасов. - Я об этом очень просил.
- Приступаем. - жестко присек возможные дебаты Шептунов, взглядом укоротил открывшую было рот Лопатину, кивком подозвал к себе подполковника и повернулся к сейфу.
Афанасьев встал и прошел мимо стола к Шептунову.
Пощелкал диск кодового замка, провернулся ключ, Шептунов извлек из сейфа запечатанный конверт, Афанасьев вернулся на место.
Шептунов надрезал ножницами край конверта и достал из него плотный лист бумаги. Потом одел очки (явно без диоптрий, лишь для солидности) пробежал по тексту глазами и тут же заявил.
- Текст документа краток, господа и предельно ясен. Внимание. "Завещание. Я, Чураков Федор Михайлович, находясь в твердом уме и здравой памяти, на случай мой смерти передаю все мое движимое и недвижимое имущество, долю в фирме "Славянский улей", землю, личные вещи и архив в полное владение и распоряжение по своему усмотрению моей жене - Нине Дмитриевне Чураковой, девичья фамилия Горелова . Только моя жена вправе выделить из наследства определенные части имущества и капитала тем моим родным и близким, которые по нашей договоренности были обозначены. Повторяю свою волю : "Все - жене". Рождество Христово , седьмое января тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Паспортные данные. Подписи: Чуракова, участкового врача, нотариуса, частно поверенного Шептунова"... Все, господа.
Шептунов снял очки и в могильной тишине кабинета положил лист завещания на середину стола.
Пауза затянулась и Шептунов сказал, сбавив тон.
- Могу вас заверить, что текст оригинала абсолютно идентичен.
Негромко и удивленно прозвучал острожный голос Каршутина.
- Но кому передается непосредственное РУКОВОДСТВО фирмы? По Уставу он должен был оставить и назначить приемника...
- Черт побери! - восхищенно воскликнул Беркин - Ну, молодец Федька! Я такой же номер выкину! Просто и ясно! Все передал супруге! - он метнулся к Нине. - Нинон, неужто мне по старой дружбе никакого куска не отвалилось?! Мы ж с ним серьезные дела крутили! Начинали вместе!
- Отвалилось. - сухо сказала Нина. - Ты его получишь, Сема.
- Акции фирмы? - остро спросил Беркин.
- Нет. Дом во Франции. На берегу Средиземного моря.
- Ну-у, дом! - откровенно огорчился Беркин. - И за него, конечно, спасибо! Но дело-то, бизнес к кому перейдет, вот вопрос?!
Щептунов ещё не собирался сдавать руководство собранием и сказал значительно.
- Дело, как я понимаю, естественно переходит в руки младшего партнера фирмы Николая Николаевича Тарасова.
Все дружно уставились на названного партнера, а Тарасов покраснел, до хруста сжал на коленях пальцы и опустил голову.
- Да уж! - грянула Матильда. - Из Коли Тарасова крупный бизнесмен! Крышка фирме! - и беззастенчиво расхохоталась.
- Все господа? - спросил Шептунов.
- Да все-то оно все. - несколько потеряно, но все же музыкально, сказала Лопатина. - Но ведь наш хор был на его горбу... Ниночка....
- Про твой хор ничего не было велено. - не поднимая ресниц ответила Нина.
- Та-ак! - крякнула Лапатина. - Крепко! А на кой хер в прошлом годе я спала с Федькой?! .... Ладно, черт с ним! Надо бы и выпить по этому поводу!
Нина вскинула голову и проговорила четко.
- Чтобы не было ненужных вопросов, я скажу сразу. Некоторые распоряжения Федор сделал и наказал их мне лично в тот же день Рождества этого года. И я их выполню буква в букву, - она скользнула взглядом по присутствующим и слегка улыбнулась. - Федор просил передать на память о себе коллекцию личного старинного холодного оружия.... Подполковнику Афанасьеву Ивану Петровичу. Коллекция в Москве, Иван Петрович - можете забрать свои игрушки в любой день.
Афан-Шериф до того растерялся, что невозможно было поверить, что столь сильный мужчина может ещё иметь такое мальчишеское, разом вспотевшее, пылающее от радости лицо.
- Нина Дмитриевна ..
- Потом , подполковник. - остановили она. - На этом распоряжения Федора ограничились. ЭТО - ВСЕ.... И никаких дополнений к воле покойного я делать не буду. Это первая часть моего заявления...
- Подожди! - словно очнувшись, закричала Матильда. - А родителям?! Детям? Неужто ничего?
- Родители и дети - не твоя забота. - холодно оборвала Нина. - Им выделено положенное, они его получат. Я говорю о присутствующих... И тех алчущих и жаждущих, которые рыскают пока за стенами этого дома.
Последнее заявление прозвучало уже с откровенной и издевательской жестокостью, на грани грубости. Депутат Нехорошев принялся вытаскивать свое дряхлое тело из кресла. Он едва не упал лицом вперед, но метнувшийся к нему Ишаков - успел подхватить.
Нехорошев едва сумел улыбнуться - лицо его настолько высохло, что казалось скулы прорвут кожу, он проговорил едва слышно.
- Нина Дмитриевна, я ухожу. Жаль , что Федор Михайлович просто не успел сказать вам...
- Федор все УСПЕЛ. - твердо произнела Нина.. - Не беспокойтесь, Юрий Игнатьевич, за будущее столовой для ветеранов, обеих школ и библиотеки. Их существование заложено в статье благотворительности фирмы. Я беру на себя эти статьи расходов.
- Извините, Нина. - пробормотал Нехорошев. - Извините, старика ради Христа. Вы у меня камень с души сняли.
Внезапно Нехорошев выпрямился, глаза его сверкнули и создалось впечатление, что болезнь ещё не скоро сломает этого стойкого человека. Он произнес сильным уверенным голосом.
- Нина Дмитриевна, я сейчас должен покинуть вас. Но в ближайшее время у нас будет с вами личный разговор общественной значимости. Очень серьезный разговор. Всего доброго всем.
Он повернулся и несколько скованной походкой покинул кабинет. Ишаков, на всякий случае, скользнул за ним: не поверил в силы возродившегося депутата, не дай Бог ещё упадет по дороге.
Шептунов, на правах частного поверенного фирмы, как он себя определил по началу беседы, спросил индифферентно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32