– Сюда, – указала Фрэнсис на двухскатную крышу главного здания клуба.
Потемневшая от времени дранка, освещенная сейчас солнцем, придавала кровле вид благородный и исполненный достоинства.
У входа припарковались три полицейские машины и две – «Скорой помощи». Умник смог втиснуться между ними.
Фрэнсис сжала его руку, прежде чем он открыл дверцу.
– Окажи мне одну услугу, Умник!
– Выкладывай.
– Не представляй меня никому по фамилии. Позволь мне присутствовать анонимно. Просто как помощница окружного прокурора, выделенная для наблюдения.
– Это же твоя мачеха.
– Да, но я хочу сперва узнать, какие ветры здесь дуют, послушать, что говорят копы.
– Тебе вообще необязательно участвовать в расследовании.
– У меня есть свои соображения… Помоги мне, прошу.
– Как пожелаешь, так и будет.
Его ответное рукопожатие было крепким и обнадеживающим. То, что он пошел ей навстречу, уже было для Фрэнсис большим облегчением. Ей хотелось проникнуть сквозь профессиональные защитные доспехи, которые полицейские всегда надевают на себя, когда общаются с убитыми горем родственниками и утаивают от них крупицы правды.
Пространство у парадного входа было заполнено людьми. Большинство из них были в теннисной форме с ракетками фирм «Принс» или «Уилсон» в руках. Пожилой мужчина в ярко-зеленой толстовке на ближайшем корте собирал с судейского стульчика и укладывал в спортивную сумку свои пожитки. На нескольких кортах чуть далее еще продолжалась игра.
Несмотря на обилие народа, обстановка была на удивление спокойной. Люди разговаривали на пониженных тонах, лишь несколько женщин, присевших на складные стулья, вытирали слезы. Проходя мимо них, Фрэнсис опустила глаза, не желая быть узнанной. Минуло почти десять лет с тех пор, как она посещала территорию клуба «Фейр-Лаун», но она боялась, что ее внешность не настолько изменилась, чтобы обеспечить ей инкогнито. Она оглянулась и увидела, что Умник следует за ней. Подошвы его кроссовок решительно ступали по мраморному полу.
Каким странным, должно быть, кажется ему это место и вся атмосфера, царящая здесь, в закрытом теннисном клубе, выхоленном, подобно призовому скакуну, заполненном людьми всех возрастов, от малышей до старцев, одетых во все ослепительно белое. Ход времени тут не замечался. Во всяком случае, Фрэнсис пока не обнаружила никаких особых перемен. С детства Фрэнсис регулярно посещала клуб, в тринадцать лет даже выиграла очень престижный турнир, финал которого всегда приходился на этот праздничный день июля. И впечатление было такое, что она на миг вернулась в свое прошлое. У ее отца хранится небольшая серебряная чаша с выгравированной надписью: «Фрэнсис Тейлор Пратт. 1973 год».
Для Умника этот мир чужой, ему нелегко будет в нем сориентироваться. Ей и самой придется заново к нему привыкать, хотя раньше он был важной составляющей ее жизни. Впрочем, вдвоем справляться всегда легче. Она рассчитывала на поддержку Умника, на силу, излучаемую им. Если эмоции чересчур захлестнут Фрэнсис, он ее одернет и сможет вовремя под благовидным предлогом отстранить от расследования.
Внутренние помещения клуба были ограждены желтой полицейской лентой. Умник и Фрэнсис остановились перед этим барьером. По ту сторону заграждения взлохмаченный мужчина в очках с металлической оправой курил сигарету, небрежно роняя пепел на шикарный палевый ковер.
– Хэнк! – обратился к нему Берк.
– Умник! Каким ветром тебя сюда занесло?
Не называя фамилии, Умник представил Фрэнсис, сказав лишь, что она из конторы окружного прокурора, и познакомил ее с детективом Хэнком Келли.
– Что скажешь, Хэнк?
– Женщина. Лет за пятьдесят. Возможно, сердечный приступ. – Он затянулся сигаретой. – Имя – Клио Пратт. Ее здесь хорошо знают.
– Где она сейчас? – спросил Умник.
– В туалете.
– Можем мы на нее взглянуть?
– Милости прошу, – усмехнулся детектив, приподнял ленту и препроводил Умника и Фрэнсис к двери с позолоченной табличкой: «Дамская комната».
Они вошли в небольшое, без окон, помещение с нежно-зелеными стенами, зеркалом во всю стену в золоченой раме, двумя мраморными умывальниками и набором роскошных полотенец, все с монограммой «Ф.Л.». Воздух был свеж, прохладен и напоен приятными ароматами.
– Сюда.
Детектив Келли указал на следующую комнату размером чуть больше, выдержанную в том же стиле. Запах гардений, живых цветов, а не аэрозоля ощущался здесь еще сильнее. Вдоль стены располагалось несколько кабинок с розовыми унитазами. Фрэнсис увидела пару кроссовок и загорелые худые ноги, высовывающиеся из средней кабинки.
– Нам нужно осмотреться, – громко объявил Келли, и двое полицейских вышли из кабинки и, не снимая с рук резиновых перчаток, удалились в соседнюю комнату.
Фрэнсис шагнула на их место. Тело Клио распростерлось на полу, упираясь затылком в унитаз. Ее короткая теннисная юбка была задрана до талии и открывала взгляду нетронутый загаром участок кожи и треугольник черных волос между ног, просвечивающий сквозь тонкие трусики. Руки Клио бессильно раскинулись в стороны, ногти с безукоризненным маникюром, казалось, пытались царапать пол. Подбородок был задран вверх, и кончик конского хвоста свисал в унитаз.
Фрэнсис поднесла руку ко рту. Она достаточно насмотрелась в офисе снимков с мест преступлений – трупов, ножевых и огнестрельных ран, всех жутких деталей различных преступлений, качественно запечатленных в цвете, но она почему-то была не готова лицезреть картину этой, на первый взгляд ненасильственной смерти. Рулон туалетной бумаги вывалился из позолоченного держателя, как будто Клио ухватилась за него в последний момент, соскальзывая на пол. В остальном в кабинке не наблюдалось никакого беспорядка.
Фрэнсис стояла напротив распахнутой двери кабинки и смотрела. Она пыталась определить для себя, что, кроме нелепой позы мертвой Клио, вызывало в ней какое-то неприятное чувство неловкости. Была ли это бледность кожи лица, всегда смуглого от загара, и беззащитность умершей, выставленной в унизительной позе на обозрение чужим глазам? Если бы Клио узнала, в каком виде она предстанет перед этими посторонними людьми, то наверняка умерла бы на месте.
Фрэнсис хотелось бы проникнуться жалостью к жене своего отца, к женщине, которую он любил на протяжении стольких лет, но это было явно ей не по силам.
Умник тронул ее за плечо и спросил шепотом:
– Ты в порядке?
– Вполне.
– Покойницу обнаружила ее падчерица Блэр Девлин, – сообщил детектив Келли, сверившись со своим блокнотом. – Я наскоро переговорил с ней, но ее тут же забрали медики и увезли в больницу в Саутгемптоне. Бедная женщина была в истерике. Садясь в «Скорую помощь», она передала мне ключи от своей машины. Просила, чтобы я держал их у себя. Зачем – не понимаю, но я не стал спорить. – Он пожал плечами и перелистнул страничку в блокноте. – Мы приняли вызов в одиннадцать тридцать. Звонил некто по имени Джек Ван Фюрст. Сказал, что смотрел игру с веранды – состязались мужские пары – и услышал крики. Ван Фюрст сказал, что бросился на крик, вбежал внутрь и нашел здесь, в этом помещении, кричащую Блэр. Другой тип, Джордж Уэлч, появился здесь почти одновременно с ним. Он занимался с какими-то документами за стойкой в холле, когда услышал вопли. В туалете никого больше в тот момент не было. Ван Фюрст знал покойницу. Заявил, что они были близкими друзьями. «Близкими» – он это даже подчеркнул.
– Никто не пытался оказать ей первую помощь? Применить искусственное дыхание, массаж или что-нибудь в этом роде? – спросила Фрэнсис.
– Ван Фюрст сказал, что они пощупали запястье и шею миссис Пратт, но пульса не было. Они поступили благоразумно, не передвигая тело. Затем Ван Фюрст отправился набирать 911, а Уэлч остался у тела. Ван Фюрст сказал, что он пробудет здесь столько, сколько нам будет нужно.
– А с Уэлчем вы уже беседовали? – Умник и Фрэнсис задали этот вопрос в унисон.
– Да. Он не добавил ничего существенного.
– Судебные медики собираются что-то делать здесь, на месте?
– Как видите, пока мы не допускали их к телу. Мы пытаемся связаться с лейтенантом Батшелдером и выяснить, что он хочет от нас. Он до сих пор не откликнулся на мой вызов на пейджер. Вероятно, играет в гольф с вашим боссом. – Келли кивнул на Фрэнсис. – Если же кто-то интересуется моим личным мнением, то я скажу, что медицинской бригаде надо приступать к работе немедленно.
– Есть ли причины полагать, что это преступление?
– Я не из тех, кто любит мутить воду зазря, и не хочу, чтобы на меня потом навешивали всех собак. Уж слишком здесь капризный народ, а фантазировать каждый может сколько угодно.
– И все же?
– И все же… – как эхо повторил за ним Келли. – Если меня спросят, то я отвечу, что она выглядит как отменно здоровая женщина. Не могу взять в толк, что с ней такое приключилось.
– Сообщили о происшедшем мистеру Пратту? – спросила Фрэнсис.
– Ее супругу? Нет еще… Говорят, что состояние его самого оставляет желать лучшего.
– Я бы предпочла сама известить его.
– Вы? – Келли безмерно удивился.
– Мне следовало бы сказать это раньше, – продолжила Фрэнсис. – Я действительно помощник окружного прокурора, как меня представил Умник, но я также…
Фрэнсис запнулась, словно выискивая подходящее определение.
– Клио Пратт – моя мачеха. Моя сестра, обнаружившая тело, позвонила мне домой. Вот почему Умник и я здесь.
Детектив Келли потупился.
– Искренне сочувствую вашей потере.
– Благодарю. – Вспомнив о том, что ранее сообщил детектив, Фрэнсис добавила: – Если нет особых возражений, я воспользуюсь машиной сестры. Я сама отыщу ее на стоянке. Мне нужно срочно увидеться с отцом.
– Конечно. Пожалуйста. Келли вручил ей связку ключей.
– Тебя проводить? – спросил Умник.
– Нет. Я в порядке. Дайте мне знать, если будут какие-то новости. Вечером вы застанете меня дома. Кстати… – Тут она обратилась специально к Келли: – Мы желаем, чтобы было произведено вскрытие. Если вам требуется наше заверенное согласие, вы его получите.
Фрэнсис оставила Келли и Умника наедине с мертвым телом.
Толпа на крыльце и веранде понемногу редела. Фрэнсис видела, как люди группами или по одному тянулись к своим машинам. Интересно, куда они подадутся и какое занятие найдут себе в этот прекрасный праздничный день, когда события приняли такой печальный оборот и все расписание клубных мероприятий нарушилось? Клио была их общей знакомой, а для многих действительно близкой приятельницей и даже другом семьи. Вероятно, они направятся на побережье, в «Пляжный клуб». Большинство членов «Фейр-Лаун» состояли также и в этом клубе.
Фрэнсис отыскала «Мазду» Блэр, припаркованную возле разросшихся кустов бирючины, скрывающих тренировочную площадку для поклонников баскетбола. Дверца была не заперта. Фрэнсис опустилась на мягкое кожаное сиденье и подвинула его вперед на несколько дюймов, так как была немного ниже Блэр. На соседнем сиденье лежала пухлая распавшаяся пачка бумаг.
Машинально Фрэнсис взяла пачку в руки и пробежала глазами выбившиеся из нее страницы. Это были какие-то финансовые расчеты, обращения в банки за кредитом и несколько архитектурных набросков. Судя по тексту одного из документов, галерея Девлинов планировала арендовать десять тысяч квадратных метров торговой площади с оплатой в один миллион долларов в год. Фрэнсис, не веря себе, еще раз взглянула на итоговую цифру. Она не представляла, что дела у сестры идут так хорошо. Удивлению сопутствовал легкий укол ревности, за который Фрэнсис тут же себя пристыдила. Впрочем, она вообще не имела права на любопытство по поводу бизнеса сестры, особенно в такой момент. Фрэнсис поторопилась покинуть пределы «Фейр-Лаун», чтобы исполнить нелегкий долг.
Управлять открытой машиной в такой день было одно удовольствие, но ни бесшумный ход, ни обдувающий лицо ласковый ветерок, наполненный запахами цветов и нагретой солнцем травы, не снимали тяжести с души Фрэнсис.
В воображении Фрэнсис, отвлекая ее от зрелища мчащейся навстречу гладкой дорожной ленты, поминутно возникало лицо отца, его печальные карие глаза, почему-то кажущиеся сейчас огромными, его искривленный болезнью рот. Он догадается, как только она появится, что произошло нечто ужасное, что к его бедам прибавилась еще одна. Она навещала отца по пятницам, и никогда по субботам, и в характеры обоих была заложена одинаковая приверженность раз и навсегда установленному порядку. В этом было их сходство, которым Фрэнсис даже немного гордилась. Тут и возникала проблема. Незыблемое расписание могло быть нарушено лишь в случае очень плохих новостей.
Фрэнсис не было рядом с отцом в тот трагический день, когда погиб его сын Джастин. Однако эта дата, восьмое сентября, навсегда запечатлелась в ее памяти. Было странно, что про день рождения Джастина она частенько забывала, но годовщину его смерти отмечала мысленно каждый раз. Джастину, единственному ребенку Ричарда и Клио, было всего четырнадцать, когда он трагически и нелепо ушел из жизни.
В тот ветреный день его парусная лодка опрокинулась. Вероятно, резко развернувшийся тик стукнул мальчика по голове. Он потерял сознание и утонул. Трагедии могло и не случиться, если бы кто-то был рядом с ним или с берега кто-либо увидел, как опрокинулась лодка. Но Джастина, не замеченного никем, поглотила черная вода озера Агавам. О его исчезновении стало известно лишь спустя несколько часов, когда он не явился домой к ужину, а его тело нашли только на следующее утро. Причины несчастного случая, столь чудовищного по своим последствиям, были налицо – неопытность Джастина в управлении парусным судном, коварство погоды на этом озере, обилие там скрытых под поверхностью мелей и относительно низкая температура воды.
«В него словно ударила молния» – так вроде бы высказался медицинский эксперт, вероятно намекая но то, что смерть мальчика была почти мгновенной, и надеясь этим как-то утешить несчастных родителей. Но Фрэнсис не знала ни одного случая, чтобы человека убило молнией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50