– Что ты хочешь этим сказать? Я заключил четыре контракта на сопровождение дзенсуннитами иностранцев. Люди нашей деревни выведут чужеземцев в пустыню и, просто наблюдая, как они собирают пряность, получат половину дохода. Что ты можешь против этого возразить?– Я возражаю, потому что у нас не принято так делать дела. Это противоречит тому, чему учил своих последователей твой отец.Было заметно, что Эльхайим с трудом сдерживает гнев.– Исмаил, как можно так сильно ненавидеть перемены? Если бы ничего в этом мире не менялось, то и ты, и твои люди до сих пор были бы рабами на Поритрине. Но ты увидел выход, и вы бежали из рабства, прибыли сюда и здесь стали жить лучше. Я пытаюсь делать то же самое.– То же самое? Ты погубил все, чего мы сумели достичь.– Я не хочу быть отверженным бандитом, едва не умирающим с голоду, каким был мой отец. Нельзя питаться легендами. Мы не можем пить воду видений и пророчеств. Мы должны уметь постоять за себя и брать то, что может дать пустыня – или это возьмет кто-нибудь другой.До наступления ночи они шли молча и наконец достигли края открытой пустыни. Им предстоял долгий нелегкий путь по пескам.– Мы никогда до конца не поймем друг друга, Эльхайим. Его собеседник горько усмехнулся в ответ.– Наконец ты сказал то, с чем я могу согласиться. * * * Страх и храбрость вовсе не исключают друг друга, как полагают многие из нас. Сталкиваясь с опасностью, я проявляю как одно, так и второе качество. Заключается ли храбрость только в преодолении страха, или это еще любопытство относительно возможностей человека? Гильбертус Альбанс. Количественный анализ эмоций
Когда Омниус вызвал Эразма в Центральный Шпиль, Гильбертус направился туда вместе с учителем, сохраняя свою обычную скромность. Клон Серены он оставил в обширном саду независимого робота. Он уже понял, что она очень любит рассматривать красивые цветы, но не интересуется их научными названиями.Сопровождая наставника-робота в город, Гильбертус намеревался внимательно слушать обмен мыслями между Омниусом и Эразмом, вникая в стиль дебатов, способ обмена данными. На этом он хотел учиться. Это было упражнением в искусстве Ментата, как называл его Эразм за необычайную способность к аналитическому мышлению и обработке данных.Всемирный разум, казалось, редко обращал внимание на присутствие Гильбертуса, не замечал его существования. Гильбертус размышлял над тем, не является ли Омниус проигравшей стороной в споре с Эразмом, так как воспитанник робота, принадлежащий человеческому роду, превратился в высшее существо из жалкого забитого подростка. Очевидно, всемирный разум не отличался склонностью к признанию своих ошибок.Когда они добрались до Центрального Шпиля, Омниус произнес:– У меня есть для вас превосходная информация. – Голос всемирного разума гремел со стенных экранов.Гильбертус не знал, куда смотреть. Казалось, Омниус присутствует одновременно везде. По помещению, жужжа, деловито летали бесчисленные наблюдательные камеры.Жидкостно-металическое лицо Эразма сложилось в улыбку.– Что произошло, Омниус?– Вкратце произошло следующее: наш ретровирус косит человеческую популяцию, как мы и предсказывали. Армия Джихада полностью переключилась на оказание помощи жертвам и предупреждение распространения эпидемии. В течение вот уже нескольких месяцев она не предпринимает против нас никаких активных действий.– Возможно, теперь нам наконец удастся вернуть часть нашей территории, – сказал Эразм, светясь приклеенной к платиновому лицу улыбкой.– И даже более того. Я послал многочисленные разведывательные суда к Салусе Секундус и другим планетам Лиги, чтобы убедиться в их уязвимости. Пока они собирают информацию, я намерен создать самый многочисленный боевой флот из всех известных в официальной истории человечества. Поскольку ослабленные болезнью хретгиры сейчас не представляют для нас никакой опасности, я хочу сконцентрировать все мои имеющиеся силы здесь на Коррине.– То есть вы хотите сложить все яйца в одну корзину, – к месту ввернул Эразм еще один человеческий штамп.– Я хочу подготовить такие силы, устоять против которых у Лиги Благородных не будет ни малейшего шанса. Я рассчитал нулевую вероятность нашего поражения. Во всех наших предыдущих военных операциях силы были слишком уравновешены с силами людей, чтобы рассчитывать на решительную победу. Но теперь превосходство будет подавляющим. Я решил добиться соотношения сто к одному. Судьба человеческой расы, таким образом, предрешена.– Несомненно, это впечатляющий и великий план, Омниус. Гильбертус внимательно слушал Омниуса, недоумевая, зачем всемирный разум пытается устрашить его.– Это причина нашего вызова сюда? – спросил между тем Эразм.Голос компьютера, когда он начал отвечать, стал громоподобным, словно он решил ошеломить собеседников:– Я пришел к выводу, что, прежде чем нанести решительный удар по врагу, прежде чем окончательно сокрушить Лигу Благородных, я должен консолидировать все мои компоненты – всех моих подданных, – которые обязаны войти в единую интегральную сеть. Я не могу допустить никаких аномалий, никаких отклонений и диверсий. Для того чтобы Синхронизированный Мир одержал победу, все его элементы должны стать по-настоящему синхронизированными.Эразм стер с лица улыбку, и оно превратилось в плоскую, лишенную всякого выражения блестящую металлическую поверхность. Гильбертус понял, что его наставник встревожен.– Я не понимаю вас, Омниус.– Я терпел твою никому не нужную независимость очень долго, Эразм. Теперь мне нужно стандартизировать твои программы и твою личность и синхронизировать и согласовать их с моими программами. Теперь нет никакой надобности в твоей обособленности от других роботов. Я нахожу, что теперь это недопустимое нарушение порядка.Гильбертус тоже встревожился и усилием воли подавил эмоции. Наставник решит эту проблему, так же как он решал все остальные. Должно быть, Эразм ощущал такое же потрясение, хотя по его жидкостно-металлическому лицу это было незаметно.– В этом нет никакой необходимости, Омниус. Я могу продолжать поставлять ценные знания. Здесь нет никакого беспорядка.– Ты говорил и повторял это много лет. Я не вижу больше ничего полезного в том, чтобы сохранять твою обособленность от всемирного синхронизированного разума.– Омниус, за время моего существования я предоставил вам множество незаменимых данных. Вы можете найти некоторые из моих открытий полезными и просвещающими, они могут направить ваше мышление по новому пути. – Гильбертус слушал спокойную речь наставника и ему хотелось кричать. Да и как было ему не придти в отчаяние? – Если вы просто включите меня в более мощную базу данных, то мои способы принятия решений и перспективное мышление пострадают или будут безнадежно испорчены. Он умрет!– Этого не произойдет, если я сохраню твои данные в отдельной папке в виде изолированной программы. Я разделю запись, чтобы сохранить твои выводы в виде отдельного древа принятия решений. Таким образом, проблема будет решена, а Эразм как независимая единица может быть уничтожен.Гильбертус почувствовал, что у него пересохло во рту. На лбу его выступил холодный пот.Эразм молчал, прокручивая в своем электронном гель-контурном мозге тысячи возможностей, сразу отметая большинство из них. Он всеми силами старался обойти требование Омниуса, которое, как он понимал, тот должен был рано или поздно предъявить независимому роботу.– Для того чтобы операция передачи моей памяти оказалась максимально эффективной, я должен закончить текущую в настоящее время работу. Поэтому я предлагаю – прежде чем вы сохраните ядро моей базы данных и сотрете мою индивидуальную память – дать мне один день на то, чтобы закончить несколько экспериментов и привести в порядок информацию, – сказал Эразм, глядя в один из перламутрово поблескивавших стенных экранов. – После этого мою работу завершит Гильбертус Альбанс, но я должен подготовиться к передаче сведений и составлению точных инструкций для него.Гильбертус ощутил тугой ком в горле.– Хватит ли одного дня, отец? – спросил он надтреснутым голосом.– Ты – способный ученик, мой Ментат, – обратился робот к своему воспитаннику. – И нам не стоит спутывать планы Омниуса.Омниус раздумывал в течение мгновения, показавшегося вечностью.– Это приемлемо. Через один день я требую представления ядра твоей памяти для ее полной ассимиляции.Вечером того же дня на вилле Эразма после завершения всех экспериментов и окончания подготовки новых Гильбертус, подавив свою тревогу, последовал за Эразмом в оранжерею.По этому скорбно-торжественному случаю Эразм был одет в одно из самых роскошных своих одеяний – на нем была мантия из искусственного горностаевого меха. В этой мантии он походил на древнего короля. Под мантией была роскошная одежда пурпурного цвета, напоминавшая о запекшейся крови, оттенок этот подчеркивался алым светом красного гиганта.Мускулистое тело Гильбертуса было скрыто свободной одеждой. Он остановился рядом с роботом, когда они оказались во дворе оранжереи. Гильбертус читал древние героические легенды и истории о несправедливо казненных людях.– Я готов, отец, и сделаю все, как ты научил меня.На своем текучем металлическом лице робот изобразил отеческую улыбку.– Мы не смеем противоречить Омниусу, Гильбертус. Мы должны выполнять его распоряжения – мне, правда, остается только надеяться, что он не уничтожит заодно и тебя, так как ты – мой самый совершенный, самый успешный и вознаградивший меня эксперимент.– Даже если Омниус решит уничтожить меня или отправить назад в рабский барак, я буду испытывать благодарность и счастье от той возвышенной жизни, какую мне довелось вести благодаря тебе. – В глазах Гильбертуса заблестели слезы.Робот имитировал сильные эмоции.– В качестве последнего одолжения, о котором я хочу тебя попросить, ты сам лично передашь Омниусу мою память – ты отнесешь ее в Центральный Шпиль. Неси ее в руках. Я не доверяю умениям некоторых роботов Омниуса.– Я не подведу тебя, отец.
Единственный человек в корринском городе роботов, Гильбертус оказался наконец у цели своего пути – у входа в стилизованную металлическую башню из текучего металла.– Лорд Омниус, по вашему требованию я доставил ядро памяти Эразма. – С этими словами он поднял маленький жесткий шарик, чтобы наблюдательная камера смогла рассмотреть этот предмет.Рифленая металлическая поверхность рябью отражала кроваво-красный свет корринского солнца. Ворота, ставшие текучими словно ртуть, сложились, открыв проход внутрь Шпиля – словно в пасть, готовую поглотить Гильбертуса.– Входи!Гильбертус шагнул в здание и оказался внутри просторного помещения. За прошедший день вид его изменился до неузнаваемости: на стенах появились узоры, напоминавшие формой иероглифические письмена, видимо, чисто декоративного характера. Словно слепые, подернутые бельмами глаза, на стенах тускло поблескивали молочно-матовые экраны Омниуса.Дойдя до середины помещения, Гильбертус почтительно остановился, держа в руке драгоценный модуль.– Вот то, что вы требовали, лорд Омниус. Я… я полагаю, что вы найдете полезным сохранить базу данных Эразма. Там есть многое, чему можно поучиться.– Как смеет жалкий человек говорить мне, как и чему следует учиться, – громовым голосом провозгласил всемирный разум.Гильбертус низко поклонился.– Я не имел в виду ничего оскорбительного.В зал вкатился огромных размеров сторожевой робот и протянул Гильбертусу толстую металлическую руку, чтобы взять сферу с памятью Эразма.– Эразм велел мне самому вставить сферу, лично, собственными руками, чтобы избежать любых возможных ошибок.– Люди делают ошибки, – возразил Омниус, – машины же никогда.Тем не менее Омниус открыл порт, куда следовало уложить гель-сферу.Гильбертус бросил прощальный взгляд на маленькую гель-сферу, в которой хранились все мысли, вся память Эразма, его наставника, его отца. Прежде чем Омниус сделал ему выговор за задержку, Гильбертус подошел к порту в стене и вложил туда шарик. Потом человек стал ждать, когда всемирный разум перекачает ее данные в свой громадный и упорядоченный мозг.Устрашающих размеров сторожевой робот силой отвел Гильбертуса в сторону, подальше от стены, когда в открывшемся порте с мягким щелчком снова появилась использованная гель-сфера.Всемирный разум заговорил задумчивым голосом, словно рассуждая сам с собой:– Интересно. Эти данные весьма… тревожны. Они не согласуются с принципами рационального мышления. Я поступил правильно, что отвел им изолированное место в своей памяти.Сторожевой робот извлек из гнезда гель-сферу с памятью. Гильбертус в ужасе наблюдал за действиями машины, хорошо представляя себе, что будет дальше. Вчера ему подробно все рассказал Эразм.– Теперь, когда Эразм целиком хранится внутри меня, – объявил Омниус, – нет никакого смысла удваивать его существование. Ты можешь идти, Гильбертус Альбанс. Твоя работа с Омниусом завершена.Робот сжал в своей стальной кисти сферу с памятью и раздавил ее. Осколки того, что было жизнью и памятью Эразма, со звонким стуком упали на металлический пол Центрального Шпиля. * * * Мыслящие машины никогда не спят. Поговорка Джихада
В забитом космическими кораблями пространстве на орбите вокруг Салусы Секундус продолжали скапливаться корабли с беженцами, отобранными в качестве носителей наследственности человечества. Сама планета получила название «спасательной планеты». Правда, ни одному из кораблей не разрешили приземлиться, они оставались на орбите для прохождения неизбежного карантина. Задержка с посадкой привела к невиданному скоплению судов, забивших все пути сообщения и коридоры – кораблей были тысячи, а потом десятки тысяч – самых разнообразных конструкций с более чем сотни планет Лиги.Тем временем Дьявольский Бич поразил уже двадцать восемь планет Лиги. Сообщалось о миллиардах умерших.После возвращения с Икса Абульурду пришлось ждать на орбите вместе с людьми и нетерпеливой Тицией Ценвой на борту, пока не истечет срок карантина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100