У Абдуррахмана имеется приказ обыскать «Санта Лючию» и всю команду – начиная от капитана до последнего матроса: теперь пошли большие строгости с вывозом из Турции благовоний и в особенности казанлыкского розового масла.Каспер вздохнул с облегчением: как удачно, что нет боцмана с его кувшинчиком! Нажили бы они, пожалуй, беду. А присутствие фон Эльстера Каспера даже порадовало: рыцарь отлично говорит и по-итальянски и по-турецки и в случае недоразумения сможет прийти на помощь. И действительно, фон Эльстер, нагнувшись к Касперу, спросил шепотом:– Как у вас обстоит дело? Не нужно ли чего-нибудь перепрятать? В таком случае я задержу агу Абдуррахмана… Может быть, кто-нибудь из команды решил провезти запрещенный груз? Будьте осторожны – турок понимает по-итальянски…Каспер успокоил своего доброжелателя: ребят своих он знает хорошо, ничего недозволенного на каравелле нет. Пускай турок обыскивает «Санта Лючию» хоть до завтра. «Пан Езус, матка бозка Ченстоховска! – молился юноша про себя. – Хоть бы не явился Вуек с его розовым маслом!»– Отлично! – сказал рыцарь. – Тогда распорядитесь, чтобы все матросы отправились вниз, в кубрик. Пускай каждый откроет свой сундучок для осмотра… Ах, не вся команда здесь? Ну, пускай откроют сундучки и своих товарищей. Да приглядывайте за турками в оба, чтобы те чего не стащили. Только необходимо, чтобы сначала ребята ваши, во избежание столкновений, сложили на палубе оружие. Таким же образом турки только что произвели обыск и на «Святом Бенедикте». А здесь отобрать оружие просто необходимо, – добавил рыцарь, кивая на стоящего с опущенной головой Паоло Ротту. – Мы-то с вами знаем необузданный характер итальянцев!Вот тогда-то Каспер и засвистал «всем наверх».После того как ребята, ворча и переругиваясь, сложили на палубе все имевшееся при них оружие, Каспер велел им отправиться в кубрик, каждому – к своему сундучку. И вдруг Ротта по приказанию фон Эльстера запер тяжелую дубовую, окованную железом дверь кубрика на засовы. Эта неожиданная покладистость строптивого забияки удивила Каспера, а хозяйский тон рыцаря, признаться, даже его рассердил. Не успел, однако, юноша спросить у фон Эльстера объяснения, как покачнулся от страшного удара. Абдуррахман подал знак, и дюжие стражники кинулись к юноше. Каспер рванулся, сбил одного из них с ног, а потом отскочил к борту.– Ротта, на помощь! – крикнул он изо всех сил.– На помощь? – переспросил Ротта. – Сейчас! – Он широко размахнулся, и, только когда Каспера опоясала ременная петля, юноша понял, в чем дело. Такими арканами в Закопанах Закопаны – гористая местность в Польше.

пастухи ловят отбившихся от стада овец. Ноги Каспера были еще свободны, и он как бешеный наносил удары направо и налево, пока его не свалили на палубу, предварительно всего опутав веревками.
– Ну как, почтенный ага Абдуррахман, – спросил фон Эльстер хвастливо, – стоит парень назначенной мною цены? – Говорил рыцарь по-итальянски, очевидно, для того, чтобы Каспер мог его понять. – Молод, здоров, силен, как барс! Проработает на галере лет пятнадцать, не меньше. Господин купец заключит сегодня неплохую сделку!Ага Абдуррахман, подойдя вплотную к лежащему Касперу, сопя, с трудом нагнулся над ним и начал ощупывать его руки, ноги, грудь, шею, бормоча себе что-то в бороду, и наконец одобрительно похлопал юношу по плечу.– Хорош гребец! – сказал он на ломаном итальянском языке. – Беру! – и отдал какое-то приказание стражникам.– Остановитесь! – отчаянно закричал Ротта. – А как же завещание?– Ни завещания, ни письма он при себе, конечно, не носит, – успокоил его рыцарь, но для очистки совести велел Каспера обыскать. – Ну, вот видишь: бумаги, конечно, хранятся у него в каюте. Ты ведь сказал, он помещается вместе с боцманом? – повернулся рыцарь к Ротте. – Ступай и осмотри там все щели!Каспер застонал от отчаяния. Он уже понял, какую судьбу готовят ему фон Эльстер и Ротта, но он был молод, силен и надеялся, что ему удастся освободиться. Многие из команды «Санта Лючии» побывали в турецком или алжирском плену… Вот даже Вуек провел у бея около трех лет.Подняв голову, Каспер с радостью отметил, что Марио уже нет в сторожевой корзине. Хорошо, что эти негодяи забыли о его существовании! А уж крестовый брат не даст Касперу погибнуть… Но письмо, письмо!.. Одна мысль о том, что Ротта найдет тайничок и письмо, наполняла его отчаянием.На палубе снова появился Ротта. Каспер зажмурился, чтобы никто не прочел вспыхнувшую в его глазах радость при виде обескураженного лица предателя.– Я обыскал все щели, все углы, да ведь и вся боцманская каюта – с пядь величиной, – пробормотал Ротта. – Никаких бумаг там нету! Где завещание, проклятый поляк? – прошипел он, низко наклонившись над связанным.Вместо ответа Каспер плюнул ему в лицо. Страшный удар тут же обрушился ему на голову, и юноша потерял сознание.Бледный от злости, рыцарь несколько раз пнул его ногой. «Плохо дело, – пробормотал он сквозь зубы. – У нас мало времени, а не то мы обшарили бы весь корабль! Где их поп? Обычно команда отдает попу все свои ценности на хранение. Черт бы их побрал с их попами, письмами и завещаниями!»– Когда вернется боцман, объяснишь ему, что у поляка стража обнаружила контрабанду и повела его в город. Обо всем, что здесь было, молчок! И я тебе советую все-таки попытаться разыскать на корабле это письмо… И завещание. Получишь хорошее вознаграждение. Хоть ты и не стоишь этого – вот тебе задаток! – и рыцарь швырнул к ногам Ротты кошелек. – Найдешь письмо – получишь втрое больше… За «Санта Лючией» я буду следить и найду тебя в любом порту!Повернувшись к Абдуррахману, фон Эльстер строго и наставительно добавил:– Уводи же своего раба, да поторапливайся… И помни, что никакого поляка Каспера Берната, почтеннейший купец, на твоей галере нет и не было… Считай его немцем, шведом, московитом… Ради нашей дружбы и взаимной выгоды…– Мы никогда не любопытствуем, как зовут наших галерников и откуда они родом, – с достоинством отозвался купец. – Мы осматриваем их зубы и мышцы. А дружба с тобой мне дороже золота, к чему мне ее лишаться? Я все понял: парень должен оставаться на галере, пока его душу не заберет шайтан.От кофейни Спиридона Акрита до набережной путь немалый, но матросы «Лючии» проделали его мгновенно. Ворвавшись на корабль, они застали на палубе только Ротту, который, переругиваясь через дверь с запертыми в кубрике товарищами, с трудом отодвигал ржавые засовы.– Где Гаспаре?! – закричал Марио. Заплаканный, с расшибленной губой, растрепанный, он был страшен.Ротта печально покачал головой.– У него нашли какую-то контрабанду и повели в город, – ответил он заученной фразой.– А завещание у него тоже нашли? Собака, ублюдок, сын рабыни, предатель! Вот за это золото ты продал нашего Гаспаре! – подхватив вывалившийся из-за пазухи Ротты кошелек, завизжал Марио. – Вяжите его, он продал туркам нашего Гаспаре! Он привел их на корабль! Поляк был уже у самого борта, он спасся бы, если бы этот пес не заарканил его!Боцман Густав Кнебель возвращался на корабль поздно вечерам в самом хорошем расположение духа. Прохожие, встречаясь с ним, подозрительно тянули носом: от неказистого немолодого моряка, словно от придворного щеголя, несло розовым маслом. «Нужно будет замотать кувшинчик тряпицей и припрятать его на дно сундука, – подумал боцман, качая головой, – а то как бы не нажить беды!»Хорошее настроение боцмана не мог нарушить даже рассказ его друзей-турок о том, что известный на весь Стамбул работорговец ага Абдуррахман сегодня, переодев своих слуг в городских стражников, при помощи двух христиан обманом увез с какого-то христианского корабля молодого здорового матроса. Разносчик губок видел, как связанного по рукам и ногам юношу тащили на галеру и как эта галера немедленно отдала концы и тут же взяла курс в открытое море.Боцман сочувственно покачивал головой, но сам, однако, ни на йоту не поверил в то, что христианин мог продать христианина неверным. Ведь и друзья боцмана, сообщившие эту новость, и разносчик губок – все они мусульмане и рады взвалить напраслину на христиан.Страшная новость сразила боцмана, как только он поднялся по трапу на палубу «Санта Лючии».Побелев от горя, ужаса и негодования, он выслушал рассказ Марио.– Где Ротта? – только и мог выговорить он.Самый старый из матросов, Франческо, выступил вперед.– Боцман, – сказал он, – ты хорошо знаешь законы моря. Мы всегда беспрекословно слушали тебя, потому что ты вправду отличный моряк и хорошо обращаешься с командой… Но теперь пришло время и тебе послушать нас. Мы судили Ротту нашим матросским судом – по законам моря. И осудили его. Приговор – смерть. Троим старикам, которые вот уже больше двух десятков лет плавают на «Лючии», мы доверили это дело.Слухи о происшествии на «Лючии» дошли уже до команд всех соседних кораблей. Весь порт гудел, как растревоженный улей. На «Санта Лючию» набилось много чужого народа. Только не видать было никого из команды «Святого Бенедикта»: вскоре после захода солнца огромный корабль, распустив паруса, на ночь глядя, отчалил от турецкого берега.
На палубе «Лючии» стоял такой шум, что трудно было услышать собственный голос, но старику Франческо удалось перекричать всех.– Мы знаем, что Каспера Берната продал в рабство неверным матрос Паоло Ротта. Так ли я говорю? – обратился он к толпе.И десятки голосов откликнулись:– Так!– Теперь тебе слово, Эрик, – повернулся Франческо к седобородому норвежцу.– Предательством своим он осквернил корабль и оскорбил море, пускай же море его поглотит! – произнес тот.– Говори ты, Санчо, – распорядился снова Франческо.Высокий тощий барселонец в негодовании вознес руки к небу.– Собака, предатель, ему нет места рядом с нами! Ему нет места на земле! – прохрипел он.Якуб Конопка оглянулся. Со всех сторон на падубу сходились матросы. В середине образовавшегося полукруга стояли судьи Франческо, Санчо, Эрик. К ним подтащили позеленевшего от страха Ротту.– Пустите меня, – бормотал он. – Вам-то я ничего дурного не сделал. Пустите меня! Пожалейте мою сестру, ей не пережить двойного горя… Неужели же из-за этого проклятого поляка…Марио Скампиони, шагнув вперед, размахнулся. В воздухе точно кто щелкнул бичом. От пощечины Ротта еле устоял на ногах. Щека его побагровела.
– Отойди, Марио, – сказал Франческо сурово. – У нас не расправа, а суд! Мы, матросы каравеллы «Санта Лючия», присудили этого человека к смерти за то, что он продал в рабство нашего товарища и друга матроса Каспера Берната. Я спрашиваю вас, какой смертью он должен умереть?– Топором его! – крикнул кто-то. – Что долго время терять! Или вздернуть на мачте…– Мешок ему на голову да пару ядер к ногам! – посоветовал другой.– И прочитать отходную? Так? – спросил Франческо. – Эрик, объяви наше решение!– Мешок ему на голову, пара ядер к ногам, прочитать отходную и предать морю! – громко произнес Эрик. – Только ядер у нас нету.– Заковать его в цепи – и за борт! – прохрипел Санчо. – Если только море не выкинет его обратно.– Боцман, что же ты? Веди корабль – это твое дело. А суд и казнь – это наше дело. Ты чужой здесь, не надо тебе вмешиваться, – с какой-то несвойственной ему мягкостью сказал Франческо. – А вам что, отец Лука? – повернулся он к испуганному священнику. – Отойдите в сторону и читайте молитву, если вы считаете его христианином…Короткая схватка, и Ротта лежал уже закованный в кандалы.«Все наверх!» – просвистел боцман через силу. Говорить он не мог. По лицу его не переставая катились слезы. «Касю, мальчик мой, – бормотал он про себя. – Ох, чуяло мое сердце… А я тебя не уберег…»Но, пересилив себя, Якуб Конопка отер слезы и выпрямился.– Ставь паруса! – отдал он приказ. Голос его, как и прежде, раскатился по всему кораблю. – Отдать швартовы! Поднять якоря!Загремели якорные цепи. Со скрипом, медленно поднимались и наполнялись ветром паруса. Еще несколько минут – и «Санта Лючия» легко и плавно отвалила от стамбульского берега и понеслась, гонимая попутным ветром, на северо-запад.Якуб Конопка стоял на капитанском мостике суровый и сосредоточенный.Потом он подозвал Санчо, передал ему штурвал, а сам спустился к себе в каюту. Через минуту он снова появился на мостике, сжимая в руках пакет с заветным письмом. Заплаканное лицо его выражало непреклонную решимость.– Клянусь тебе, мой мальчик, – произнес он тихо, – что бумагу эту, как ты велел, я доставлю в первую очередь. А потом, вернувшись из Вармии, я разыщу тебя и выручу из беды… Сам продамся в рабство, а тебя выкуплю!«Лючия», разрезая волны и легко покачиваясь, уходила все дальше и дальше от Турции. Наконец берега за ее кормой слились с горизонтом.– Пора! – сказал Франческо Эрику. – Карло, Лоренцо, – обратился он к стоявшим поблизости матросам, – приведите его!Команда торопливо собиралась у грот-мачты.Подвели Ротту. Он шагал с землисто-серым лицом, уставясь вперед остекленевшими глазами.Франческо подошел к нему с флягой и стаканом.– Пей, – сказал он, наливая ему вина. – Пей последнюю!Боцман махнул рукой и отошёл к рубке. На каравелле стало очень тихо, тишину нарушали только мощные удары волн о борт.Якуб Конопка услышал за своей спиной какую-то возню, а затем дрожащий старческий голос отца Луки начал читать «Pater Noster». «Отче наш» (лат.).

Что-то тяжелое с громким всплеском упало в воду.Якуб Конопка снял шапку и перекрестился. Глава двенадцатаяТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА В феврале месяце 1512 года по всей польской земле началась великая стужа, какой давно уже не знавали люди. Птицы замерзали на лету. По проселкам и шляхам бесновалась и выла метель. Деревни заносило снегом по самые крыши, в костелах отпевали замерзших.И на душе у каноника Миколая было нехорошо и холодно, точно это непогода и злой мороз принесли с собой горести и заботы.После поездки в Краков, куда Коперник сопровождал Лукаша Ваценрода на торжества, устраиваемые по поводу свадьбы короля Зыгмунта и коронации новой королевы, Речь идет о коронации второй жены Зыгмунта – Боне Сфорца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60