Вот тогда-то и ринулись в Польшу другие варвары, еще более беспощадные, – рыцари Тевтонского ордена! Даже папа Климент Пятый, которого никто не упрекнет в излишнем человеколюбии, ужаснулся их жестокости.Молчаливый слуга вносил подносы один за другим, и Каспер поражался как богатому убранству стола, так и невиданным на его родине яствам и фруктам. Живя в приморском Гданьске, он повидал, конечно, больше, чем обитатели Великой или Малой Польши. Ему довелось даже как-то отведать ароматные сочные померанцы. Но длинные желтовато-зеленые плоды, предложенные ему Беатриче, несколько смутили его: Каспер не знал даже, как с ними надо обходиться.– Этих плодов из Италии к нам и не привозили, – сказал он, ища взглядом сочувствия кардинала.– Они и не растут в Италии, – ответила Беатриче холодно. – Это – бананы. Нам прислали их из Африки.Если ей и хотелось уязвить гостя, только что преподавшего ей урок, то это злое ее чувство быстро улетучилось.– Давайте-ка я вам его очищу, – сказала она любезно.Но, не удержавшись, не преминула добавить:– А не слыхали ли вы о земляных яблоках – бататах, которые привез генуэзец Коломбо из Нового света? Да и слыхали ли у вас, в Сарматии, о странах Нового света?Взяв из рук девушки раскрытый, как цветок, плод банана и отведав его душистую мякоть, Каспер с похвалой отозвался о прекрасном его вкусе.– Беатриче, ты опять попадешь в глупое положение, – заметил кардинал. – Отец синьора Каспера известный капитан, и он, вероятно, ознакомил сына со всеми новостями мореплавателей.– Отец мой, к сожалению, не дожил до открытия Вест-Индских островов, – ответил Каспер, – но должен вас предупредить, что Новый свет уже получил собственное имя, и одним из его крестных отцов был поляк – профессор Краковской академии Ян из Стобницы. Ян из Стобницы, или Ян Стобничка (ум. 1530) – профессор Краковского университета. В 1512 году издал «Космографию» Птолемея со своим предисловием.

Еще до отъезда из Польши мне случилось прочитать в рукописи его предисловие к Птолемею. В скором времени труд его выйдет в свет, а в граверной мастерской в Кракове уже имеются оттиски карт работы Яна из Стобницы, где вновь открытые земли названы «Америка».– Ну что? – со смехом обратился кардинал к племяннице. – А ведь по виду гость наш тих и скромен. Я не ожидал, что он будет столь остер и находчив в споре.Каспер и сам этого не ожидал. «И откуда только у меня слова берутся? – думал он с удивлением. – И как хорошо, что мне пришел на ум этот Ян из Стобницы, да благословит его господь! Нет, видно, для того чтобы человек научился плавать, нужно бросить его в воду!»– Беатриче, – обратился кардинал к племяннице, – в наказание за свою оплошность ты должна развлекать нашего гостя в течение нескольких дней: я буду занят в канцелярии его святейшества. Покажи молодому человеку Рим. Только, выходя из дому, обязательно берите с собой плащи! Вы не знаете еще уловок нашего климата, – повернулся он к Касперу, – после знойного дня внезапно наступает холодный вечер. А если при этом подует ветер с болот, вы легко можете схватить нашу итальянскую лихорадку – инфлуэнцу. В других странах, если человек чихнет, никто на это не обратит внимания, а в Италии ему обязательно пожелают «доброго здоровья». Это потому, что инфлуэнца, уносящая сотни людей в могилу, тоже начинается с насморка!О чем могут беседовать двое людей одного примерно возраста, оба молодые, здоровые, не обремененные в эти минуты заботами?Бродя по залитым солнцем улицам древнего и вместе с тем вечно юного города, слушая плеск фонтанов и доносящиеся из плотно занавешенных от солнца окон песни, ловя иной раз цветок, брошенный с балкона, Каспер с Беатриче до наступления сумерек исколесили, если можно так выразиться о пешеходах, не меньше половины Рима.Несколько смущало Каспера то обстоятельство, что за ними неотступно следовала наперсница Беатриче – не то служанка, не то подруга – хорошенькая Марчелла. Девушка несла за госпожой ее плащ и кошелек.– Неужели вы полагаете, что я настолько слабосилен, что не смогу нести оба плаща? – спросил наконец юноша свою златоволосую спутницу. – Или я настолько ненадежен, что мне нельзя доверить кошелек?– У нас не принято, чтобы дворянин носил поклажу, если она тяжелее шпаги или стилета, – ответила Беатриче, морща свой хорошенький носик. – Даже кошельки за господами у нас носят слуги.Каспер понял, что ее «у нас» означает «не так, как у вас – в Сарматии».Он многое мог бы возразить на слова девушки. По пути сюда и здесь, в Италии, ему случалось видеть дворян, которые тащили целые тюки награбленного добра, много тяжелее стилета и шпаги, а что касается кошельков, то господа дворяне не брезговали носить не только свои, но и чужие кошельки. Чтобы позлить девушку, ему следовало бы сказать: «Можете спокойно нагрузить меня любой поклажей – я ведь дворянин только благодаря случаю: моему отцу, капитану Роху Бернату, дворянство было пожаловано покойным королем только пятнадцать лет назад за его заслуги в морском деле. И, стало быть, я три года прожил на свете, не будучи дворянином…»Но день был такой сверкающий и ясный, на душе у юноши было так светло, что Каспер решил не возражать Беатриче. И он тотчас же был вознагражден доброжелательным взглядом девушки.– А вообще-то, – добавила Беатриче тихо, – Марчелла сопровождает меня всегда и всюду, даже тогда, когда ее услуги совсем не нужны. Мой Джакомо (это синьор Орсини, мой жених) возненавидел бедняжку, хотя это приказ дяди и Марчелла совсем не виновата… У вас тоже стерегут молодых девушек?Каспер вспомнил знатных паненок, кареты которых сопровождали десятки рослых гайдуков, вспомнил, как утром через заснеженные сугробы бежала к нему Митта в сопровождении служанки, и тяжело вздохнул.– Стерегут точно так же, – сказал он, а сам подумал с тоской: «Митта, Митта, когда же мы с тобой увидимся?!»– Если бы вы приехали в Польшу… – начал было Каспер, но, оглянувшись, сказал: – Умоляю вас, синьорина, отойдите к фонтану, я немедленно к вам вернусь!Однако уже и Беатриче поняла, в чем дело: из трактира, мимо которого они прошли, вывалила толпа матросов, а среди них – выделяющийся своим ростом и широкими плечами курчавый верзила.Возможно, он и не замышлял ничего дурного, когда растерявшаяся Марчелла, споткнувшись, угодила прямо в его объятия. Но тут, обхватив девушку своими ручищами, курчавый принялся покрывать ее лицо поцелуями. Марчелла защищалась, как могла, храбро отбиваясь от нахала и молотя его своими кулачками.И Беатриче, не стерпев, кинулась не к фонтану, а вслед за Каспером – на защиту своей любимицы.– Умоляю вас, синьорина Беатриче, отойдите, вы будете мне только мешать, – пробормотал студент, отвешивая звонкую оплеуху верзиле и ногой отталкивая его товарища. – Э-э, синьорина Беатриче, последите-ка, что делается у меня за спиной! – крикнул тут же Каспер, почувствовав, что спина его стала горячей и мокрой. Боли от удара ножом он поначалу не ощутил. – Только, умоляю вас, держитесь подальше!Марчеллу наконец удалось вырвать из рук обидчика, и обе девушки теперь с замиранием сердца следили, как их отважный спутник борется уже с четырьмя противниками. С особым бешенством наступал на него курчавый верзила.
– Per bacco! Итальянское ругательство.

– орал он изо всех сил. – Он ударил меня по лицу! Я не остановлюсь, пока не уложу его на месте! Он ударил меня по лицу!..Что-то зазвенело за спиной Каспера. Видя, как скверно приходится юноше, храбрая служанка швырнула ему свой маленький стилет. Однако и стилет сейчас мало чем помог бы, потому что зеваки, собравшиеся у трактира, уже начинали переходить в наступление. До этого они только подбадривали криками итальянцев и осыпали ругательствами чужака, которого они опознали по каким-то им одним понятным признакам. Кое-кто из них уже вмешался в драку.Дело могло бы принять для Каспера плохой оборот, если бы из-за угла внезапно не появился высокий чернобородый мужчина.Увидев человека в дворянском, сейчас порядком истерзанном платье, окруженного беснующейся толпой, чернобородый, очевидно привычный к такого рода происшествиям, тут же обнажил длинный меч.Когда же он стал спина к спине с Каспером, толпа вокруг них заметно поредела. Удары, которые наносил чернобородый, все как один попадали в цель. Товарищи курчавого уносили прочь уже третьего раненого. Наконец у входа в трактир остались только курчавый верзила, Каспер и чернобородый рыцарь.– Прикончить его для острастки прочим? – спросил спаситель Каспера, тяжело дыша.– Двое на одного? Да что вы, сударь! – возразил юноша возмущенно.– Не знаете вы еще итальянцев! – пробормотал рыцарь. – Когда-нибудь попомните мои слова… Ну, ты, – повернулся он к обидчику Марчеллы, – видишь, синьор согласен покончить дело миром.– Он ударил меня по лицу, не могу я покончить дело миром!– Ну вот, говорите с ним! – сказал рыцарь. – Слушай ты, малый, никогда не пытайся обнимать девушку, если не проверил, не идет ли сзади ее жених!На лице курчавого отразилось несомненное смущение.– Это была ваша невеста, синьор? – спросил он виновато.– Нет, – честно признался Каспер, – но у нас в Польше мужчина вступается за женщину даже тогда, когда видит ее в первый раз!– Значит, из-за первой встречной он ударил меня по лицу?! – снова заорал парень как бешеный.– Мы ведь порешили покончить дело миром, – сказал рыцарь. – Если бы не этот синьор, тебя уже не было бы на свете. – И он положил руку на эфес меча. – Лови! – крикнул он, бросая курчавому кошелек. – А вас я отведу к фонтану: вам необходимо отмыть от крови лицо и руки. Да накиньте плащ, чтобы этим синьоринам не стыдно было идти по улицам с таким оборванцем… Э-э, малый, брось-ка ты свои штуки! – вдруг строго прикрикнул он, выбивая из рук курчавого стилет и наступая на кинжал ногой. – Деньги получил, так чего же тебе еще? – добавил он, переломив стилет о колено.– Вот ваши деньги! – Курчавый швырнул кошелек на землю. – Он ударил меня по лицу! Он ударил меня по лицу! – твердил итальянец до тех пор, пока рыцарь не дал ему в спину пинка.Умываясь, Каспер морщился от боли и от недовольства собой. Болела колотая рана где-то под левой лопаткой, но она беспокоила юношу меньше, чем эти ссадины на физиономии.Точно прочитав его мысли, Беатриче сказала:– Ну, теперь этот чернобородый синьор доведет вас до дому. А мы с Марчеллой поспешим приготовить целебную мазь, от которой раны очень быстро затягиваются.Умывшись, пригладив волосы и по мере возможности исправив недочеты своего туалета, Каспер повернулся, чтобы поблагодарить своего спасителя.– Те-те-те! – вдруг пробормотал тот. – А не зовут ли вас Каспер Бернат? Я только сейчас узнал вас по удивительному сходству с вашим портретом… Однако, зная ваше имя, я считаю неудобным скрывать свое… Меня зовут Гуго фон Эльстер. Я послан магистром Тевтонского ордена к его святейшеству папе Юлию Второму. Миссия моя удалась, я покину Рим в самое ближайшее время и могу, если вам угодно, передать от вас весточку на родину.Как ни хотелось Касперу расспросить рыцаря о том, где тому довелось увидеть его портрет, и вообще расспросить о том, что творится в Польше, но юноша уже начинал привыкать к осторожности.– Если вам нужно передать весточку домой, – повторил рыцарь, – сообщите, где вас можно найти, и я… Но прежде всего я, по приказанию этих прекрасных синьорин, должен проводить вас до дому…– О нет, благодарю вас, я чувствую себя отлично, – возразил Каспер, морщась от боли под левой лопаткой. – Из Рима я попаду домой, возможно, раньше вашего, – добавил юноша краснея. (Вести застольные беседы Каспер научился, но лгать ему по-прежнему было трудно) А встретиться мы сможем в этом же трактире, – добавил он, с раскаянием понимая, какой черной неблагодарностью платит человеку, столь самоотверженно пришедшему ему на помощь.«Не все же рыцари этого заслужившего столь печальную славу ордена убийцы, грабители и клятвопреступники!» – уговаривал себя юноша, но так и не добавил ни одного приветливого слова.Условившись о дне и часе встречи, новые знакомые расстались.«Фон Эльстер… Фон Эльстер… Почему мне так знакомо это имя?» – думал Каспер по дороге к палаццо Мадзини.И только перед отходом ко сну припомнил, что о рыцаре фон Эльстере из Эльстерштейна, отличном товарище и воспитаннике отцов доминиканцев, писал ему из Мандельштамма Збышек Суходольский. Глава девятаяПАОЛО РОТТА Целебная мазь Беатриче воистину оказалась чудодейственной: беспокоившая Каспера колотая рана под лопаткой быстро стала затягиваться. Но, к величайшему огорчению юноши, на левый глаз его продолжал наплывать огромный синяк, а нос, несмотря на примочки, совершенно утратил свою красивую форму.Каспер уже с тревогой дожидался дня, когда кардинал освободится от дел в папской курии и сможет его принять. Надо сказать, что и Беатриче, и даже маленькая отважная Марчелла не оставались равнодушными к переживаниям своего гостя: Беатриче ежеминутно измеряла синяк Каспера, а Марчелла старательно меняла примочки. Наконец Беатриче, посовещавшись со своей служанкой и наперсницей, заявила огорченно:– Мы решили вас не мучить. Синяк стал еще больше, а то, что он вместо синего делается желтым и зеленым, нисколько вас не украшает. Я ежедневно молюсь вашему святому Гаспаре, чтобы к тому времени, как кардинал вас вызовет, всё окончательно зажило… А если дядя заметит… Я буду подслушивать под дверью, и, как только он обратит внимание на ваши синяки и ссадины, я брошусь к его ногам и расскажу, как храбро и великодушно вы себя вели!Каспер мог бы объяснить синьорине, что подслушивать под дверью недостойно девицы из такого знатного рода, но как он мог это сделать после того, что ему рассказали о папе Александре из знатного рода Борджиа!По плану, разработанному великим Леонардо да Винчи, в покои папы были проведены слуховые трубы из всех помещений его кардиналов, и его святость развлекался тем, что подслушивал их разговоры.После смерти Александра об этом пошли толки в Риме, и даже сейчас, много лет спустя, Каспер слышал, как в простом народе возмущались тем, что великий художник должен был тратить свое драгоценное время на такие капризы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60