https://wodolei.ru/catalog/mebel/Aquanet/verona/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR Larisa_F
«Дочери Луны»: ОЛМА-Пресс; Москва; 1995
ISBN 5-87322-180-4
Аннотация
Телепатическая связь между сестрами-близнецами Мирандой и Мэг проявляется в роковые моменты их жизни. Причудливо и сложно складывается судьба каждой. Непростые отношения связывают сестер с талантливым художником Питером Сноу, зловещей тенью возникает в жизни Миранды садист Джон Мередит, нелегко поначалу и Мэг с венгром-эмигрантом Чарльзом Коваком. Острое, динамичное действие романа Сюзан Саллиз «Дочери Луны» развивается на юге Англии и на греческих островах в Эгейском море.
Сюзан Саллиз
Дочери Луны
ПРОЛОГ
В галерее было так много народу, что посетителей впускали небольшими группами. Ретроспективные выставки обычно отличались показом небольшого количества картин. Но весть о том, что доходы от выставленных картин будут направлены в фонд помощи пострадавшим от стихийных бедствий, заставила владельцев тащить их сюда со всех концов страны. Поэтому в мертвенно-белых стенах расположенной на Бонд-стрит галереи вереница любителей живописи продвигалась весьма медленно, любуясь тремя сотнями полотен.
Пожилой человек, сидевший напротив цикла портретов под общим названием «Девушка с рыжими волосами», жадно прислушивался к разговорам клубящихся посетителей выставки.
– Восхитительно!
Это слово, наилучшим образом характеризовавшее группу портретов, чаще всего слышалось со стороны художественных критиков, когда им не хватало искусствоведческих терминов.
– Вы только посмотрите! Такое впечатление, что художник выписывал каждый волосок отдельно!
– А что вы скажете по поводу вот этой картины? Ведь это та же самая девушка, что и рядом, только более эротичная!
– А вот эту картину можно было бы назвать «Целомудрие». В ней есть какая-то чистота и непорочность…
– А вот та картина, в конце… Девушка уже не прячется за своими волосами. Художник уже знаком с нею. Очень близко знаком.
– Восхитительно!
Женщина, явно пришедшая на выставку одна и скрупулезно рассматривавшая каждую из картин, обернулась и, увидев диванчик, присела на него, облегченно вздохнув.
– Устала, все время на ногах, – объяснила она пожилому человеку.
– Понимаю, – сочувственно покачал он головой.
– А вы видели маринистов?
– Да.
– Восхитительные работы, не правда ли?
– Восхитительные, – согласился он.
– Что же касается изображенной на этой картине девушки, она как бы двуликая. Я невольно вернулась, чтобы еще раз посмотреть на эту картину.
Так они сидели вдвоем, рассматривая дюжину портретов, прислушиваясь к комментариям и время от времени улыбаясь в знак согласия.
Вскоре к ним присоединился еще один мужчина. Высокий и мощный, он выглядел так, как будто бы прожил невероятно много жизней, хотя по внешнему виду ему было не более пятидесяти.
– Нас ждет машина, Эдвард, – сказал он басом, обратившись к пожилому человеку.
– Ну и прекрасно, – отозвался тот.
Он с трудом поднялся с диванчика и оперся на трость. Улыбнувшись на прощание, он, после секундных раздумий, нагнулся к уху женщины.
– Если уж быть до конца откровенным, – тихонько начал он, – все эти портреты посвящены двум девушкам, с которыми художник был хорошо знаком. Очень хорошо знаком.
Женщина долго провожала его взглядом, после чего снова принялась рассматривать картины.
– Восхитительно, – спустя несколько минут пробормотала она.
ГЛАВА 1
Даже дожив до старости, Теренс и Эми Пэтч вряд ли бы смогли когда-нибудь добиться той степени актерского мастерства, какой, например, обладал Доналд Уолфит. Но несмотря ни на что, они, создав собственную труппу, с репертуаром, включавшим преимущественно пьесы Шекспира, кочевали по деревням и школам, что помогло им продержаться все военные годы. Летом спектакли шли на зеленой лужайке, под открытом небом, а зимой – в амбарах. Труппа под названием «Уэссекские актеры» объездила треть Англии, от захудалого Эксиура до разудалого Уилтшира, трясясь по пыльным дорогам Дорсета в переделанном шарабане и находя благодарных зрителей в тех местах, где никто никогда понятия не имел о том, что такое театр. Бродячие артисты верили в чудотворную силу своего искусства и давали представление, несмотря на частые бомбежки, нехватку продовольствия и ледяные «зрительные залы». Они никогда не унывали, прекрасно понимая, что для публики очень мало значит качество их постановок, ветхость костюмов и убогость декораций. В провинции никто никогда не слыхивал о знаменитой фразе «Представление должно продолжаться», и оно действительно всегда продолжалось, благодаря стараниям супружеской пары Пэтчей.
13 октября 1944 года в израненном войной Плимуте родились девочки-близнецы. В это время довольно успешно разворачивалась Европейская военная кампания. Над страной как будто бы нависла ободряющая, хитрая улыбка Эйзенхауэра.
Эми, в соответствии с духом того времени, тоже улыбалась, не разжимая губ, для храбрости. Она, взяв две недели на роды, вскоре намеревалась вернуться на сцену. Эми долго была вне себя, узнав о своей беременности, но, смирившись с неизбежностью, она все-таки сумела найти бесконечные преимущества нависшей над ней угрозы материнства. Совершенно неожиданно эти преимущества увеличились ровно вдвое.
Через несколько часов после родов Эми, приподнявшись на узкой больничной кровати, с гордостью повторяла:
– Я воистину настоящая путешественница. Могла бы родить своих детей под любым забором, если бы Терри не был таким педантичным отцом.
В это время Терри сидел на краешке кровати – в костюме Гамлета и в полном гриме. Поэтому термин «педантичный» показался остальным посетителям не вполне уместным, и они сидели, изредка подсмеиваясь над сказанным.
Седрик, приходившийся Терри братом, человек средних лет, нежно обнял Эми за плечи и сделал ей комплимент по поводу ее прекрасной внешности. А сестра Терри, тоже женщина средних лет, единственный человек, имевший когда-либо дело с младенцами, неопределенно улыбалась и гадала о том, какое их ожидает будущее. Женская половина труппы, вся без исключения обожавшая Терри, не сводила глаз со своего кумира. Мужчины-артисты, оставшиеся в труппе по причине возраста или слабого сердца, старались не смотреть на разбухшие груди Эми и сидели погруженные в собственные раздумья.
Первым прервал молчание Терри.
– Как мы назовем их, дорогая? Давай назовем хотя бы одну из малышек именем, которое выбрали на случай, если родится девочка.
Еще до родов они решили, что мальчика назовут Орландо, а девочку Офелией. Они считали, что независимо от пола их ребенок непременно должен стать артистом и восходящей звездой.
– Дорогой, – сказала Эми, – если бы у нас родились мальчик и девочка, проблему можно было бы легко решить. Но в данной ситуации что может подойти к имени Офелия?
Терри пошевелил мозгами под аккуратной прической.
– А если назвать ее Октавией? – робко предложил он. – Если мне не изменяет память, это имя фигурировало в пьесе «Антоний и Клеопатра».
И хотя он очень хорошо знал, что не ошибается, но сказал так, чтобы присутствующие извинили ему эту чопорность.
Но Эми напугало такое предложение.
– Дорогой! Вот уж никогда бы не хотела носить такое имя, как Октавия. Ты только прислушайся, оно ведь совершенно не звучит. Сравни О-фелия и О-ктавия.
Поудобнее устроившись на подушке, Седрик практически полностью загородил своей массой Эми.
– А что, если назвать их Мэри и Маргарет? В честь дорогой моей старой мамочки и присутствующей здесь Мэгги, – предложил он, кивнув на сестру. Маргарет, очень не любившая быть центром внимания, слегка покраснела и заерзала на месте.
Терри был непреклонен.
– Не надо смущаться, сестра. Ты только вслушайся, – монотонным, скучным голосом начал он. – Мэри Пэтч, Мэгги Пэтч.
Слегка приоткрыв рот, засмеялась одна из девушек-артисток. Эми быстро заявила:
– Лично мне нравится имя Маргарет, и мы всегда хотели, чтобы имя звучало не слишком коротко. – Повысив голос, она мелодично произнесла: – Маргарет Пасемор.
Седрик в знак одобрения начал неуклюже прижимать к себе Эми, задев за перевязку, которую ей сделали врачи, чтобы ускорить приход молока. Вздохнув, Эми снова перешла на шепот:
– Дорогие друзья, извините, но я очень устала. Терри быстро вскочил на ноги.
– Между прочим, нам всем уже через час нужно быть на сцене.
Не желая вступать в состязание с Седриком и боясь испортить свой грим, Терри не рискнул на настоящий поцелуй, а лишь слегка дотронулся указательным пальцем до полных губ Эми.
Седрик же увлекся, и Эми ничего не имела против, потому что в течение последних трех месяцев она исполняла исключительно дамские роли, предоставив другим артистками роли Виолы, Гермии и Порции. Она запретила показывать пьесу «Ромео и Джульетта» до тех пор, пока «истинная» Джульетта, оправившись после родов, не вернется на сцену к своему Ромео, которого играл Терри. Поэтому она вытерпела поцелуй Седрика до конца и одобрительно потрепала его по щеке.
– До свидания, друзья-актеры! – воскликнула Эми, вытянув вперед руки и заодно стряхнув прилипшего к ее шее Седрика.
Остановившийся в дверях палаты Терри изобразил изысканный поклон и вышел. За ним стали потихонечку уходить другие, быстро переключившись на собственные заботы. Перед уходом одна лишь Маргарет поинтересовалась:
– Ну что ж, поправляйся, Эми, и дай знать, если тебе что-нибудь вдруг понадобится.
Эми чуть было не вскрикнула: «Да, я очень хочу к маме!» Однако ее мать давно умерла, и она лишь улыбнулась и закивала головой.
Седрик пообещал:
– Ну тогда мы придем навестить тебя завтра. – С серьезным видом он добавил: – Смотри, береги себя.
– И крошек тоже, – вставила Маргарет. Продолжая улыбаться, Эми ответила:
– Обязательно, непременно.
Как только закрылась дверь, Эми, откинувшись на подушку, в течение десяти минут отчаянно старалась подлезть руками под бинты, чтобы хорошенько почесать свое тело. После чего, положив скрещенные руки поверх одеяла, она приняла вид святой мученицы. Так она пролежала десять минут. Затем взглянула на часы, стрелки которых показывали шесть. Она была убеждена, что прошел уже час с того момента, как ушел Терри. А это значило, что он ей лгал: артисты их труппы никогда не выходили на сцену раньше семи часов. А если он ей солгал, значит, он хотел улизнуть от нее пораньше.
Отвернувшись к стене, она упивалась жалостью к самой себе, но в этот момент дверь широко распахнулась, и одна за другой в палату въехали две тележки, на которых лежали запеленутые дети. Эми была крайне удивлена, если не сказать встревожена. Какое-то мгновение она совершенно забыла о том, что поздним утром родила двух девочек-близнецов.
– Привет, мамочка!
Миловидная медсестра, чуть старше по возрасту, чем Эми, остановила одну из тележек рядом с кроватью.
В это время вторая медсестра, обращаясь к ней, продолжала разговор:
– А он и говорит мне: «Среди американцев тоже встречаются разные люди, дорогая».
Приподняв Эми, медсестра сняла с нее пижаму, начала затем снимать с нее повязки.
Все это время медсестры продолжали переговариваться между собой.
– Не верь ему. Моя сестра верила каждому слову…
– Что вы делаете? – промычала Эми.
Когда повязка была снята, Эми упала на подушку и увидела два удивленных лица.
– Время кушать, мамочка, – объяснила ей миловидная медсестра.
– А я уже попила чаю со своими гостями. По-моему, уже скоро ужинать…
Обе медсестры, озорно вскинув головы, засмеялись.
– Деткам время кушать, – почти в один голос сказали обе.
Совершенно сбитая с толку и испуганная, Эми возразила:
– Но ведь тут ничего нет! А в книге говорилось… И вообще-то доктор мне сказал, что…
– Вашим крошкам, дорогая, нужно научиться сосать грудь.
Миловидная медсестра обложила Эми дополнительными подушками. Прямо-таки настоящая западня из подушек. Все это напоминало ей какой-то кошмар.
– Вам обязательно следует научиться справляться одновременно с двумя малютками, – пояснила медсестра, заходясь от смеха.
Но Эми было далеко не до смеха. Во-первых, два мокрых комочка, шевелившихся у нее на руках, очень напоминали ей поросят. И второе – она не испытывала ни капли радости, когда медсестры деловито начали возиться с ее бедными грудями.
– О, милая моя! – сказала миловидная медсестра, когда Эми вскрикнула. – Нам нужно одновременно приготовить обе груди. И хотя на это уйдет уйма времени, кормить их по очереди.
– Мне Нужно сегодня уйти ровно в семь тридцать, – ответила вторая медсестра, глядя на стрелки карманных часов и не проявляя никаких признаков веселости. – В восемь мой парень приедет за мною на машине.
Миловидная медсестра, оторвав от груди Эми одну из малышек, издавшую вопль отчаяния, решительно поднесла к груди другую девочку. Малютка жадно сосала молоко, вызывая дикую боль у Эми.
– Я говорю тебе, не верь им. Ни одному из них, – повторила миловидная. И тут же ее тон изменился, и в нем теперь уже звучали нотки восхищения. – Ты только посмотри на эту кроху, она, похоже, знает, где можно неплохо и вкусно поесть.
– Ой, очень больно, – мычала Эми. – По-моему, мое молоко ей вовсе не попадает.
В это время вторая малышка рыдала, словно ее забросили.
– У меня нет никакого молока… Я не могу, нет, действительно…
– Потерпи несколько минут. Теперь попробуем покормить другой грудью.
Но вторая девочка оказалась менее способной к обучению и никак не хотела брать сосок. Подставив свою грудь для перебинтовки, Эми с облегчением рухнула на подушки.
– Разве вы не собираетесь забрать их с собой в детскую? – стараясь перекричать плачущих детей, спросила Эми направившихся к дверям медсестер.
С профессиональной улыбкой на лице миловидная медсестра ответила:
– Этот час детки побудут с мамочкой. – Сказав это, она вышла из палаты.
Эми уставилась на две ходившие ходуном кроватки, обитатели которых, похоже, собирались устроить небывалый переполох. Спустя несколько минут, когда глаза Эми обсохли от последних слезинок, она, откинув в сторону одеяло, осторожно опустила вниз свои ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67


А-П

П-Я