сейчас уже слишком поздно, и вы не успеете на последний, полуночный, паром через Ла-Манш.– Через Канал? – удивленно откликнулся Ивор. – Вам нужно, чтобы я отправился во Францию?– Да.– Всегда можно найти способ немедленно переправиться на ту сторону, – задумчиво сказал Ивор, – если в этом есть неотложная нужда.– Она есть – величайшая. Но в данном случае применима пословица: «чем больше будешь торопиться, тем медленней поедешь». Если вы сейчас кинетесь опрометью и закажете специальный поезд, а потом в Дувре наймете буксирный пароход или катер через Па-де-Кале (как вы, очевидно, собираетесь поступить), то весь мой план разлетится вдребезги. Я обратился к вам именно потому, что те, кто следят сейчас за нами, едва ли смогут догадаться, что я впутал вас в это дело. И все, что вам предстоит сделать, должно быть сделано спокойно, без всякой суматохи, без признаков чего-либо срочного, необычайного, дабы не вызвать ни у кого подозрений. Ведь вполне естественно, что я пришел сюда на бал, устроенный сестрой моей супруги, не так ли? Никто, кроме спецслужбы, не знает об этом нашем свидании, – на этот счет я, кажется, могу быть спокойным. И точно так же естественно, что вы уедете завтра утром по собственным делам или ради удовольствия в Париж и там встретитесь с мадемуазель де Рензи…– Мадемуазель де Рензи! – воскликнул Ивор, забыв на минуту всякую осторожность и ясно показывая, что он застигнут врасплох.– Разве она – не ваш друг? – спросил министр несколько резко.Хотя я не могла его видеть, я хорошо представляла, каков он сейчас перед Ивором: с прищуренными острыми серыми глазами, сжатыми тонкими губами и аристократической рукой, играющей бледной мальмезонской гвоздикой, которую он всегда носил в петлице своего фрака.– Да, мы с ней дружны, – отвечал Ивор. – Но…– Уже «но»!.. Может быть, мне лучше прямо сказать вам, что это поручение относится именно к мадемуазель де Рензи, и только к ней, ни к кому больше. Она является нашим секретным агентом в Париже.– В самом деле? Никогда не предполагал, что она замешана в высокую политику!– И вы никогда не предположили бы этого из моих слов, Дандес, если б необходимость не заставила меня быть совершенно откровенным с вами… раз уж вы беретесь помочь мне в этом деле. Но прежде чем пойти дальше, я должен знать – не будет ли связь мадемуазель де Рензи с этим делом причиной вашего нежелания участвовать в нем?– Нет… если вам нужна моя помощь, – с усилием произнес Ивор. – Прошу вас не думать, что мое замешательство относится непосредственно к самой мисс де Рензи. Я питаю к ней величайшее уважение и восхищаюсь ее талантом.– Как и мы все, – последовал ответ, – особенно те, кто знает ее ближе. Помимо всех ее многочисленных достоинств, она – одна из тех немногих женщин, которые умеют хранить секреты – свои и чужие. Она – талантливая актриса не только на сцене, но и вне ее. И теперь, когда я заручился вашим обещанием помочь мне, я должен сказать, что этим вы поможете также и ей. Я должен открыть вам всю правду: уже много лет мадемуазель де Рензи несет отличную службу, вы понимаете – секретную службу для Великобритании…– Великий Боже! Максина – политический шпион! – импульсивно воскликнул Ивор.– Это несколько резкое слово, не правда ли?.. Есть более мягкие выражения, например – осведомитель Интеллидженс Сервис. «Интеллидженс Сервис» – служба разведки и контрразведки Великобритании.

При этом она не является изменницей Франции, потому что, как вы, может быть, знаете, по рождению она не француженка, а полька. Могу вас уверить, мы имели много случаев благодарить ее за ум, такт и красоту, и я жалею, что она служит нашим интересам в последний раз. Но лично за нее я рад, потому что она обручилась и готовится выйти замуж. И если вы сможете спасти ее от большой неприятности выполнением моего поручения, то она, вероятно, будет жить счастливо до конца своей жизни. Знаете ли вы о ее обручении?– Нет! – отозвался Ивор. – Я видел мисс де Рензи часто, когда она играла в Лондоне года два назад. Но с тех пор, как она вернулась в Париж, она, говорят, там очень занята. У нее свой театр, она участвует в концертах, вращается в обществе, имеет массу поклонников; я же, со своей стороны, за весь этот год переезжал Канал всего один или два раза, только по самым срочным делам. Таким образом, мы не могли встретиться и, конечно, не переписывались.(«Прекрасная причина, – горько подумала я. – Ты также был очень занят… ухаживанием за Дианой Форрест!»)– Ее помолвка еще не объявлена, – сказал министр, – но я думал, что вы, как ее давний друг, уже знаете о ней. Мне кажется, мадемуазель хочет удивить нас всех в свое время… если только это дело не убьет бедную девушку!– Разве оно представляет серьезную опасность?– Самую серьезную. Если… не удивляйтесь, что я слишком часто говорю «если»… итак, если вам не удастся спасти ее – потрясется до основания не только «Сердечное соглашение» «Антанта» – Тройственное соглашение – военный союз между Англией, Францией и царской Россией, заключенный в 1907 году

(я уж не говорю о моей собственной репутации, которая поставлена на карту), но разобьется и ее личное счастье. Она сказала, что не переживет этого, покончит с собой, если произойдет крах. И хотя обычно самоубийство – прибежище, последний козырь трусов, а мадемуазель де Рензи отнюдь не трусиха, склонен думать, что на ее месте я пришел бы к тому же решению.– Скажите мне, что я должен сделать! – сказал Ивор, заметно тронутый странными словами министра и его подчеркнутой серьезностью.– Вы должны будете уехать в Париж завтра утром с первым поездом, не сообщив решительно никому о ваших намерениях; с вокзала вы немедленно отправитесь в какой-нибудь отель, где вы никогда раньше не останавливались и где вас не знают. Интеллидженс Сервис найдет способ известить мадемуазель, какой отель вы избрали. Вы должны записаться там под вымышленным именем (скажем, под именем Джорджа Сэндфорда) и заказать себе отдельные апартаменты с изолированной гостиной. Сделав это, вы заявите, что ожидаете к себе с визитом одну леди и никого другого принимать не будете. Подождав, пока явится мадемуазель де Рензи (а она, конечно, явится так быстро, как только сможет), и оставшись с ней наедине, вы должны убедиться, что за вами не подсматривают и не подслушивают, а затем передать ей в руки небольшой пакет, который я вручу вам прежде, чем мы сегодня расстанемся.– Это звучит довольно просто, – заявил Ивор, – если это –все.– Это – все. Но это может оказаться каким угодно, только не простым.– Не предпочитаете ли вы, чтобы я зашел прямо к ней в дом, не дожидаясь ее приезда в отель? Я охотно сделаю так, если…– Нет! Я уже сказал вам, что если ваша встреча станет известна, то те, кто сторожат ее сейчас, не должны подозревать настоящего мотива этой встречи. Притом же, мы должны считаться и с ней: ежедневно после пяти часов дня один молодой француз, с которым она обручена, имеет обыкновение заходить к ней и проводить у нее время вплоть до того часа, когда ей нужно идти на репетицию. Однако в театр он ее не провожает, потому что сейчас это было бы чересчур публично, поскольку их помолвка еще не объявлена. Он обожает ее… но слишком ревнив, как и большинство людей латинской крови. Очень вероятно, он слышал ваше имя в связи с ее именем, когда она гастролировала в Лондоне, и, как истый француз, не допускает мысли, что мужчина может восхищаться прекрасной женщиной, даже не влюбляясь в нее… и тогда ваш визит в ее дом причинит мадемуазель Максине много неприятностей.– Понятно. Но если она сама приедет ко мне в отель…– Ну, я уверен, она найдет какую-нибудь приличную отговорку, чтобы уйти в театр раньше обычного и таким образом отделаться от своего обожателя. Она достаточно умна для этого. А так как ваше подлинное имя не будет значиться на другой день ни в одном гостиничном списке, публикуемом в газетах, Для удобства отыскания знакомых или нужных людей крупные стели Европы ежедневно публиковали в газетах списки постояльцев, прибывших к ним накануне.

то самое ревнивое сердце не будет иметь повода для подозрений. Если же, не дай Бог, некоторые личности, которых мадемуазель и мы должны опасаться, откроют, что она посетила Ивора Дандеса, который указал фальшивое имя ради удовольствия встретиться с ней наедине, то… – министр слегка замялся.– То что?– Тогда государственные интересы, которые важнее, чем самая пылкая любовь, будут защищены предлогом вашей давнишней дружбы с Максиной. Теперь вам все понятно?– Думаю, да, – сказал Ивор, очень серьезный и встревоженный; из его голоса испарилась всякая веселость. – Постараюсь сделать это как можно лучше.– Если вы пожертвуете какими-либо важными личными делами на ближайшие два дня, вам не придется сожалеть об этом впоследствии, – многозначительно добавил министр иностранных дел.…Без сомнения, Ивор уже видел, как алжирское консульство плывет ему в руки, связанное шелковыми лентами со свадебным пирогом: получить консульство – наверняка означало для него получить вместе с ним и руку Ди. Вот чего я безумно боялась. Лишить их свадебного пирога должно стать моей целью!– Благодарю вас, – сказал Ивор.– Какой же отель выберете вы в Париже? – спросил министр. – Это должен быть первоклассный отель с хорошей репутацией, куда мадемуазель де Рензи могла бы прийти без риска скомпрометировать себя, если ее узнают несмотря на вуаль, которую она, по всей вероятности, наденет. В то же время он не должен занимать центральное положение в столице.– Может быть, выберем отель «Елисейский Дворец»? – спросил Ивор.– Хорошо, это вполне устраивает, – отозвался министр после минутного раздумья.И я чуть не захлопала в ладоши в приступе «бесовской радости», как выразился бы Ивор, потому что во время своих визитов в Париж лорд и леди Маунтстюарт останавливаются обычно в «Елисейском Дворце». А завтра они как раз собирались поехать туда с молодым лордом Робертом Уэстом посмотреть какой-то изумительный автомобиль последней модели, выставленный на продажу, о чем было напечатано в газете.Эта шикарная машина была сделана во Франции по заказу одного богатого индийского раджи, который скончался прежде, чем она была готова.У леди Маунтстюарт каждые полгода появляется какая-нибудь новая прихоть. И последней прихотью было купить машину и научиться самой управлять ею. По ее словам, приличные люди скоро перестанут ездить в каретах, кэбах и омнибусах, так как автомобиль начинает входить в моду и постепенно вытеснит из Лондона бедных лошадей.Роберт также увлекается автомашинами и считает себя большим специалистом в этой области. Он хвалился, что может разобрать мотор на части и собрать его снова. А на днях уверял леди Маунтстюарт, что ей было бы очень к лицу сидеть за рулем и вести машину. Это подогрело ее каприз, и она заявила, что если не будет слишком утомлена, то на другой день после бала съездит в Париж дневным поездом через Булонь, так как не привыкла вставать рано. И я подумала: «Вот будет здорово, если она увидит Максину в отеле вместе с Ивором!..»Министр иностранных дел посоветовал Ивору тотчас заказать по телеграфу несколько комнат в «Елисейском Дворце», потому что завтра не должно быть никаких помех для его встречи с Максиной, которой сегодня же будет сообщено место явки.– Любое недоразумение может стать роковым, – продолжал он таким серьезным тоном, будто жизнь Максины зависела от поездки Ивора. – Я хотел отправить вас сегодня ночью, чтобы завтра утром вы могли уже встретиться с ней. Она в большом смятении, бедняжка. Но я только днем получил от Интеллидженс Сервис документы и показал их премьер-министру. А перед тем, как идти сюда разыскивать вас, получил от мадемуазель шифрованную телеграмму с сообщением, что граф Алексей Орловский, о котором вы, наверное, слышали, – военный атташе русского посольства в Париже – каким-то образом начал догадываться о той политической игре, которую мы ведем, – последней игре, в которой она участвует.– Это осложняет дело?– Безусловно. Мне кажется, что этот человек, хорошо известный в парижских кругах, сделал предложение мадемуазель Максине, получил отказ и преследовал ее до тех пор, пока она не была вынуждена сделать ему резкий публичный выговор. Орловский – тщеславный мужчина и не прощает выговора, особенно если слух о нем распространился в обществе. Он – опасный враг. Мадемуазель считает, что он очень злой и решительный, однако она не знает, что именно стало ему известно, и известно ли вообще что-либо. Может быть, он только подозревает ее и шантажирует, добиваясь своей цели намеками и угрозами. Но одна-то вещь несомненна, к несчастью: за каждым паромом, каждым поездом между Лондоном и Парижем в течение ближайших двух-трех дней русская агентура будет следить более тщательно, чем всегда; и ни один из наших агентов не проскользнет незамеченным. Однако я не вижу причины, почему это не удалось бы вам.– Я также не вижу, – отозвался Ивор с коротким смешком. – Думаю, что не поздоровится всякому, кто вздумал бы остановить меня!– Тсс, осторожность и хладнокровие прежде всего! Не забывайте, вы готовитесь к дипломатической карьере. Если вы утратите пакет, который я вам сейчас передам, то, предсказываю, через двадцать четыре часа мир навсегда освободится от Максины де Рензи. Обстоятельства, сложившиеся в связи с этим делом, необычайны и касаются непосредственно ее жениха – виконта Рауля дю Лорье…– Рауль дю Лорье! – воскликнул Ивор. – Так это с ним она обручена?– Да. Вы его знаете?– Лично нет, но у меня есть друзья, которые его знают и рассказывали мне о нем.– Так вот. Он служит во французском министерстве иностранных дел, хотя, кажется, больше времени проводит на охоте или в литературных занятиях: пишет какие-то пьесы, в которых главная роль предназначена для мадемуазель де Рензи. Пьесы эти пока не приносят плодов, но, думаю, когда-нибудь принесут, потому что он довольно талантливый юноша… талантливый во всем, кроме дипломатической карьеры, которую выбрал для него отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32