А этот ковровый парень, ты знаешь, владелец, так они с Гомером говорили, что коврик тот стоит миллион долларов и что Гомер должен быть осторожен. Во дают, правда?
Ковер за миллион долларов! Артуро Столле отдал Гомеру ковер ценой в миллион долларов как раз перед тем, как его убили. А теперь Столле разыскивает Рейнджера, который последним видел Гомера живым... кроме, разумеется, того, кто его прикончил. И еще Столле считает, что у Рейнджера есть кое-что, принадлежащее ему. Неужели все дело в ковре? Трудно поверить. Что же это за ковер?
– Я почти уверен, что это не была, ну, знаешь, галлюцинация, – добавил Лунатик.
– Довольно странная галлюцинация, – согласилась я.
– Не такая странная, как тогда, когда мне показалось, что я превратился в огромный пузырь из жевательной резинки. Вот это было страшно, дружок. У меня были такие маленькие ножки и ручки, а все остальное – жвачка. У меня даже лица не было. И был я вроде как весь изжеван. – Лунатик непроизвольно вздрогнул. – Тогда я неудачно оттянулся, дружок.
Открылась входная дверь, и появился Морелли. Он взглянул на Дага и Лунатика, потом на часы и поднял брови.
– Эй, привет, – сказал Лунатик. – Давненько не виделись. Как делишки, дружок?
– Не жалуюсь, – ответил Морелли.
Даг, который не был так обдолбан, как Лунатик, вскочил при виде Морелли и нечаянно наступил на Боба. Боб от неожиданности залаял, схватил зубами штанину Дага и вырвал клок.
Бабушка открыла дверь спальни и выглянула.
– Что происходит? – спросила она. – Я что-то пропустила?
Даг переминался с ноги на ногу, готовый ринуться к двери при первой возможности. Он не чувствовал себя уютно в присутствии полицейского из отдела нравов. У него явно не хватало способностей, чтобы стать удачливым преступником.
Морелли поднял руки, демонстрируя, что он сдается.
– Все, я отступаю, – сказал он. Небрежно поцеловал меня в губы и направился к двери.
– Подожди, – попросила я. – Мне надо с тобой поговорить. – Я выразительно взглянула на Лунатика. – Наедине.
– Ладно, – сказал Лунатик, – без проблем. Мы благодарны за совет мудрой женщины по поводу лекарств. Мы с Дагом поищем для него работу в других областях.
– Я пошла спать, – заявила бабушка, когда они ушли. – Ничего интересного. Мне куда больше понравилось, когда ты вчерашней ночью лежала на полу с охотником за сбежавшими преступниками.
Морелли одарил меня испепеляющим взглядом.
– Это длинная история, – сказала я.
– Не сомневаюсь.
– Ты же не хочешь выслушать эту скучную историю прямо сейчас? – спросила я.
– Мне думается, она может быть занимательной. Это он разделался с твоей дверной цепочкой?
– Нет, это Моррис Мансон.
– Веселенькая у тебя была ночка, как я вижу.
Я вздохнула и снова улеглась на диван.
Морелли сел в кресло напротив.
– Ну?
– Ты что-нибудь про ковры знаешь?
– Знаю, что их стелют на пол.
Я пересказала ему то, что говорил Лунатик про ковер ценой в миллион долларов.
– Возможно, миллион стоил вовсе не ковер, – заметил Морелли. – Возможно, внутри него что-то находилось.
– Например?
Морелли молча смотрел на меня.
Я подумала вслух:
– Что такое небольшое может находиться внутри ковра? Наркотики?
– Я видел кусок той пленки с видеокамеры после пожара, – сказал Джо. – Гомер Рамос пришел со спортивной сумкой в ту ночь, когда встречался с Рейнджером. И Рейнджер уходил с сумкой в руках. Поговаривают, что Артуро Столле недосчитался крупной суммы денег и хочет поговорить с Рейнджером. Твое мнение?
– Я думаю, что Столле передавал Рамосу наркотики. Гомер отдавал их на расфасовку и продажу, в результате чего и возникла спортивная сумка с деньгами, принадлежавшими, возможно частично, Столле. Что-то произошло между Рамосом и Рейнджером, и сумка оказалась у Рейнджера.
– Если все было так, то тогда получается, что Рамос занимался внеплановой деятельностью, – сказал Морелли. – Наркотики, вымогательство, тотализатор – все это дела организованной преступности. Оружие – вот чем промышляет семейство Рамосов. Александр Рамос всегда строго следил за этим.
Хотя в Трентоне все это больше напоминало неорганизованную преступность. Город находится где-то посредине между Нью-Йорком и Филадельфией. По большому счету на Трентон всем наплевать. В Трентоне обретается кучка мошенников средней руки, которая проводит время, собирая ставки в общественных клубах. Получаемые таким образом деньги идут на развитие торговли наркотиками. А уж наркотики распространяются уличными бандами черных, называющих себя Корлеоне и тому подобное. Если бы не «Крестный отец» и специальные телевизионные передачи о преступности, в Трентоне, скорее всего, никто бы не знал, что делать и как называться.
Теперь я лучше понимала, почему Александр Рамос был так разочарован в своем сыне. Но оставался вопрос: достаточно ли он разочаровался, чтобы убить? И еще: я начала догадываться, зачем Артуро Столле разыскивает Рейнджера.
– Все это предположения, – заметил Морелли. – Пустая болтовня.
– Ты никогда не делишься со мной тем, что знаешь. Почему ты мне все это рассказал?
– Это не полицейская информация. Так, мысли, которые болтаются в моей голове. Я долго следил за Столле и практически безрезультатно. Кто знает, может быть, сейчас у меня есть шанс, которого я давно ждал. Мне надо поговорить с Рейнджером, но он не отвечает на мои звонки. Вот я и передал все тебе, а ты уже можешь выложить это Рейнджеру.
Я кивнула:
– Я ему передам.
– Никаких деталей по телефону.
– Ясно. Как у тебя прошло с Джилман?
Морелли ухмыльнулся.
– Попробую догадаться. Ты, конечно, случайно нажала на кнопку повтора на телефонном аппарате.
– Ладно, каюсь, я любопытна.
– Отдел по борьбе с торговлей оружием столкнулся с рядом организационных трудностей. Я заметил, что поток оружия, курсирующий между клубами, вырос, ну и поведал о своем наблюдении Вито. Вито послал Терри убедиться, что эти парни не накапливают оружие для третьей мировой войны.
– Я видела Терри в среду. Она привезла письмо Ганнибалу Рамосу.
– Отдел пытается снова установить границы. Гомер Рамос снес несколько заборов, так что теперь, когда его нет, требуется эти заборы восстановить. – Морелли легонько подтолкнул меня локтем.
– Ну?
– Что ну?
– Что ты об этом думаешь?
Я так устала, что губы онемели, а Морелли хотелось поиграться.
– Конечно, – сказала я. – Дай только на минуту глаза закрыть.
Я закрыла глаза, а когда проснулась, было уже утро. Морелли нигде не было видно.
– Я опаздываю, – сказала бабушка, пришлепав из спальни в кухню. – Проспала. Каждую ночь – гости. Квартира напоминает Центральный железнодорожный вокзал. Через полчаса у меня последний урок. А завтра экзамен. Надеюсь, ты меня туда отвезешь. С утра.
– Да, конечно.
– И потом я съезжаю. Ничего личного, но ты живешь в сумасшедшем доме.
– И куда?
– Возвращаюсь к твоей матери. Придется твоему отцу смириться, он этого заслуживает.
Было воскресенье, а бабушка всегда ходила по воскресеньям в церковь.
– А как насчет церкви?
– Нет времени. Господу придется сегодня обойтись без меня. На этот раз представлять нашу семью будет твоя мать, она-то уж наверняка пойдет на службу.
Моя мать вечно представляла всю нашу семью, потому что отец в церковь не ходил. Он оставался дома и ждал, когда прибудет белый пакет со свежим хлебом. Насколько я могу помнить, мама всегда заходила в булочную по дороге из церкви. И каждое воскресенье покупала плюшки с джемом. Только плюшки, больше ничего. Печенье, тортики и все остальное покупалось по будням, воскресенье же было днем плюшек с джемом. Напоминало причастие. Я из католической семьи, но в моей личной религии Троица всегда будет означать Отец, Сын и Святые плюшки с джемом.
Я взяла Боба на поводок и повела его гулять. Небо чистое, но довольно прохладно. Воздух был такой, будто весна вот-вот нагрянет. На стоянке я Митчелла и Хабиба не обнаружила. По-видимому, они по воскресеньям не работали. Не было и Джойс Барнхардт. Пустяк, а приятно.
Когда я вернулась, бабушка уже ушла, и в квартире стояла блаженная тишина. Я накормила Боба, выпила стакан апельсинового сока и забралась под одеяло. Проснулась около часу дня и принялась размышлять над ночным разговором с Морелли. Я обманула Джо, не сказала, что видела вчера Рейнджера, выходившего из дома Ганнибала. Интересно, Морелли тоже что-нибудь скрыл? Вполне вероятно, что да. Наши профессиональные отношения не имели ничего общего с личными. Морелли задал тон с самого начала. Своими полицейскими делами он со мной не делился. Личные наши отношения все еще находились в стадии развития. У него были свои правила, у меня – свои. Порой мы приходили к согласию. Некоторое время назад был даже период, когда мы жили вместе, но у Морелли было не все в порядке с выполнением обязательств, а я не могла перенести заточения. Поэтому мы разъехались.
Я подогрела куриный суп с вермишелью и позвонила Морелли.
– Извини насчет вчерашнего вечера, – сказала я.
– Я сначала испугался, что ты умерла.
– Я очень устала.
– Я так и подумал.
– Бабушка ушла на весь день, а у меня есть работа. Ты не мог бы присмотреть за Бобом?
– Надолго? – спросил Морелли. – На день? На год?
– На пару часов.
Потом я позвонила Луле.
– Мне нужно кое-куда пробраться без разрешения. Хочешь поприсутствовать?
– Черт, конечно. Я обожаю незаконные вторжения.
Я отвезла Боба и дала Морелли необходимые инструкции.
– Следи за ним. Он жрет все подряд.
– Может, нам сделать из него полицейского? – предложил Морелли. – Сколько он в состоянии выпить?
Когда я подъехала, Лула ждала на ступеньках. Сегодня она была одета неброско: ядовито-зеленые эластичные брюки и ярко-розовый жакет из искусственного меха. Хотя, на мой взгляд, поставь ее на углу в туманную полночь, ее видно будет за три мили.
– Ничего себе прикид, – вдохновенно заметила я.
– Мне хотелось получше выглядеть на случай, если меня арестуют. Ты же знаешь, там фотографируют и все такое. – Она села в машину и взглянула на меня. – Ты пожалеешь еще, что надела эту говенную рубашку. Никакого вида. И, кстати, ты даже не уложила волосы. Что это за прическа?
– Я не рассчитываю быть арестованной.
– Никогда нельзя знать заранее. Не мешает принять меры и подвести глазки покруче. Куда мы собираемся вломиться, кстати?
– К Ганнибалу Рамосу.
– Куда? Ты хочешь сказать, к брату покойного Гомера Рамоса? И старшего сына оружейного короля Александра Рамоса? Ты что, совсем рехнулась?
– Его скорее всего нет дома.
– А как ты в этом убедишься?
– Позвоню в дверь.
– И если он откроет?
– Спрошу, не видел ли он моего кота.
– Ха! – сказала Лула. – У тебя же нет кота. Ладно, все звучит довольно нелепо. Но ничего лучшего я не смогла придумать. Я ставила на то, что Ганнибала нет дома. Вчера я не слышала, чтобы Рейнджер с кем-то прощался. И света в окнах после его ухода не было.
– Что ты ищешь? – поинтересовалась Лула. – Или просто хочешь умереть молодой?
– Буду знать, когда увижу, – сказала я. Во всяком случае, я на это надеялась.
По правде говоря, мне не слишком хотелось задумываться над тем, что я ищу. Боялась подвести Рейнджера под монастырь. Он просил меня следить за домом, а сам полез туда без меня. Мне это не понравилось. И обеспокоило. Что он искал в доме Ганнибала? И кстати, что он искал в доме Рамосов в Диле? Я подозревала, что он заставил меня пересчитывать окна и двери, поскольку ему была нужна информация, чтобы проникнуть в дом. Что там такое могло быть, чтобы идти на такой риск?
Когда все идет нормально, Рейнджер, этот таинственный человек, ведет себя идеально. Но здесь я впуталась во что-то очень серьезное, и теперь мне стало казаться, что тайна, окружающая Рейнджера, начинает мне надоедать. Я хотела знать, что происходит. И быть уверенной, что в этом случае Рейнджер не делает ничего противозаконного. И вообще, что он о себе воображает?
Мы с Лулой стояли на тротуаре и обозревали дом Ганнибала. Шторы все еще задернуты. Очень тихо. Никаких признаков жизни в домах рядом с домом Ганнибала. Воскресенье. Все разъехались.
– Ты уверена, что адрес правильный? – спросила Лула. – А то совсем не похоже на жилище крупного торговца оружием, чтоб ему пусто было. Я рассчитывала увидеть что-нибудь вроде Тадж-Махала. Ну, вроде как у этого миллиардера Дональда.
– Дональд Трамп не живет в Тадж-Махале.
– Живет, когда бывает в Атлантик-Сити. А у этого индюка в доме даже нет бойниц. Что он за торговец оружием тогда?
– Тайный.
Я подошла к двери и нажала на звонок.
– Тайный или нет, – сказала Лула, – но если он откроет дверь, я наложу в штаны.
Я подергала ручку, но дверь оказалась закрытой на замок.
Я повернулась к Луле.
– Ты ведь можешь открыть этот замок?
– Само собой! Еще не сделали замка, который я бы не смогла открыть. Только я не захватила с собой все необходимые причиндалы.
– Для вскрытия замков?
– Именно. Кстати, как насчет сигнализации?
– У меня предчувствие, что сигнализация не работает. – А если сработает, мы пустимся наутек.
Мы снова вышли на дорожку, обогнули квартал и вышли на велосипедную тропу с другой стороны – на случай, если кто-то за нами наблюдает. Во двор мы попали через калитку, на это раз оказавшуюся незапертой.
– Ты раньше здесь была? – спросила Лула.
– Ага.
– И что случилось?
– Он в меня выстрелил.
– Хмм, – произнесла Лула.
Я взялась за ручку задней двери и толкнула. Дверь, к моему удивлению, открылась.
– Ладно, иди уж первой, – сказала Лула. – Я знаю, ты это обожаешь.
Я отдернула занавеску и вошла в дом Ганнибала.
– Здесь темно, – заметила Лула. – Этот парень, наверное, вампир.
Я повернулась и посмотрела на нее.
– Ладно, – сказала она. – Это я себя пугаю.
– Он не вампир. Он задергивает шторы, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Я сейчас бегло взгляну, нет ли здесь кого, а потом мы тщательно осмотрим все комнаты, одну за другой, нет ли там чего-нибудь интересного. А ты стой здесь на стреме.
Глава 11
На первом этаже никого не было. В полуподвальном этаже – тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31