Поверьте. Просто уберу пару-тройку малозначащих фактов, но это ведь не составляет поклепа?
Настал черед осклабиться Маку.
Гейл провела кончиком языка по верхней губе.
- Хоть сами понимаете, насколько это глупо и смешно? Вам же и на грош не поверят...
- Разве?
Мак разжал пальцы и повертел перед физиономией женщины металлическим цилиндриком.
- Гораздо менее впечатляющие доказательства привели чету Розенбергов на электрический стул. Не желаете ли полюбоваться на фотоснимки? Те, которые вы носили у самого сердца и упорно отказывались отдать? Гейл колебалась, продолжая облизывать губы.
- Да...
Мак изучающе уставился на нее. Затем раскрыл цилиндрик и, не оборачиваясь, молвил:
- Эрик, у тебя всегда имелся карманный увеличитель. Будь любезен...
Я достал коробку. Мак бегло изучил микропленку сам, передал увеличитель женщине. Та сощурилась, принялась нервно и беспомощно вертеть окуляр.
- Приложите к правому глазу, - посоветовал я, - и спокойно приведите изображение в резкость. Лучше стоять лицом к источнику света.
Гейл буркнула нечто нелестное, однако послушалась. Я точно определил мгновение, когда снимок сделался различим и ясен. Ибо миссис Хэндрикс внезапно вздрогнула всем телом.
- Но это же...
- Вне всякого сомнения, - сказал Мак, - вы читали в газетах о предстоящих ядерных испытаниях. Им присвоено странное название: операция "Крот". Подземный атомный взрыв... Горы Манганита. На севере Новой Мексики. Эта затея чрезвычайно занимает кой-кого из посторонних...
- Но...
- Сейчас вы разглядываете, - продолжил Мак, - фотокопию основных инструкций, относящихся к операции "Крот". Пересмотренных, дополненных, исправленных. Имеется и подробный чертеж подземной камеры, куда поместят заряд, и топографический план окрестностей, на котором обозначено относительное положение заряда и наблюдательного пункта в предгорьях. Оттуда, с безопасного расстояния, доктор Ренненкампф, руководитель проекта, и другие ученые станут наблюдать за испытанием.
Он помолчал мгновение или два.
- Имеется полный текст распоряжений насчет охраны и мер безопасности. Также - точное расписание предварительных и последующих действий. Обратите внимание на измененную дату: тринадцатое декабря. Та самая, названная вашей сестрой, повторенная вами, записанная на магнитную ленту за стеной. О новой дате, между прочим, газетчики еще не знают.
Гейл приоткрыла рот, но промолчала. Мак отобрал у нее увеличитель, вынул и аккуратно смотал пленку.
- Ну-с, миссис Хэндрикс? Ваше мнение? Будь вы на месте присяжных, которым предъявят подобную улику и расскажут, при каких обстоятельствах она получена, услышь вы, сколь неохотно подсудимая с уликой этой расставалась - какой бы вынесли приговор?
- Хорошо, - прошептала Гейл. - Хорошо, будьте вы неладны! Шантаж! Форменный шантаж! Только чего же вам нужно? Чего от меня потребуют?
Глава 10
Поутру повалил снег. Ежели внимать речам топтавшихся в гостиничном вестибюле техасцев, событие сие равнялось, по меньшей мере, геологическому - верней, метеорологическому - катаклизму. Служащий за конторкой уставился на меня, как на безумца, узнав, что господин постоялец намерен двинуться в путь сквозь подобный разгул стихий. Даже мыслить о продвижении к северу, в белое безмолвие Новой Мексики, заверил он, равнозначно покушению на самоубийство. А достичь городка, именующегося Кариньосо, не Проще, нежели местечка Пойнт-Барроу, штат Аляска...
Внимая столь грозным предостережениям, я ожидал увидеть сугробы, достигающие третьего этажа. Я узрел просто мокрые, покрытые слякотью улицы, и большие пушистые хлопья, исправно сыпавшиеся из поднебесья, - правда, свинцово-серого, насколько хватал взор. Попросив рассыльного пригнать мой пикап к парадному входу, покорный слуга возвратился, дабы встретить и сопроводить Гейл Хэндрикс, возникшую в распахнутых дверях лифта. Позади Гейл горбился под тяжестью нашей совместной поклажи мальчик на побегушках.
Приоделась на славу, мысленно отметил я, следя за приближением Гейл. Прическа, уже приведенная в прежний живописный беспорядок, оставалась неизменной, однако вместо вечернего платья на моей новой приятельнице красовались вязаная юбка и свитер кашмирской шерсти - ни зазывно обтягивающий, ни уродливо свободный, а как раз впору. Был он синим и превосходно сочетался с темно-серой клетчатой юбкой. Из украшений наличествовала одна-единственная низка жемчужин, повязанная вместо ожерелья. Через руку переброшен уже знакомый вам теплый жакет.
Полагаю, что верх снобизма и состоит в умении одеваться весьма неброско, но до неприличия дорого.
- Доброе утро, - промолвил я.
Как именно ответит Гейл, оставалось лишь дожидаться, но готовиться следовало к вопиющей грубости. Так я думал. И обманулся.
- С добрым утром, господин Хелм, - спокойно сказала Гейл. - Хотя едва ли можно звать подобное утро добрым. Поглядите в окно.
Гейл прищурилась, помедлила, свела брови у переносицы:
- Разумно ли выезжать сегодня? Что если это продлится до сумерек?
- О, бравая моя tejana! О, Гейл, неустрашимая и бестрепетная! - осклабился я. - Простите, ваша неотразимость, постоянно забываю: здесь приходят в панический ужас, когда с неба валится три снежинки кряду.
Гейл состроила гримаску:
- Нечего поклеп возводить... И не забывайте, пожалуйста: еду я не по собственной воле.
- Помню, помню! Однако нынче вы покладистее, чем были вчера.
Гейл засмеялась, передернула плечами.
- Как звучит поговорка? Знала бы, где упаду - соломки подстелила бы.
Она вручила мне жакет. Я поднял его, расправил, помог надеть. Мы вышли наружу. Мальчик на побегушках поволок чемоданы к задней дверце моего фургона, крытого алюминием - не дворца на колесах, какими любят обзаводиться туристы, путешествующие с электрической плиткой, холодильником, унитазом и двуспальной постелью, - но вполне удобного убежища, снабженного окошками. Даже учитывая изобилие сваленных внутри вещей, можно было не без удобства поставить посередине старую походную кровать. Еще и передвигаться при этом относительно свободно. Правда, пригибаясь; но, тем не менее, фургон числился единственным домом - или подобием оного, - которым я располагал.
Уплатив за стоянку, я принялся раздавать служащим чаевые, словно колоду карт партнерам. Потом подсадил Гейл на пассажирское сиденье, сам забрался за руль, и мы помчали во весь дух. Начало гонки: около восьми часов сорока пяти минут. Человеческим языком: без четверти девять.
Немного погодя спутница моя успокоилась" расслабилась, прикурила, выдохнула дым прямо на ветровое стекло. Спокойствие Гейл слегка насторожило меня. Миссис Хэндрикс явно не принадлежала к женщинам, способным легко смириться с принуждением и позабыть обиду... Мак держался того же мнения.
Условия задачи, - говорил он перед самым рассветом, таковы. Дано: место "икс" в городе Кариньосо; капсула с микропленкой и дама, которая ненавидит нас обоих, но знает Гунтера и, возможно, лучше и ближе, нежели мы думаем. Сложив упомянутые три условия, можем получить весьма действенный итог. Так и поступим. Времени в обрез, ничего иного не поделаешь".
В Мексике, разумеется, тоже не сидели сложа руки, а гнались по следу. К родному городу Гунтера, Мидлэнду, во всю прыть летели агенты. К мотелю, где он останавливался вместе с Гейл, приставили соглядатаев. Но это уж никоим образом не касалось М. Хелма, эсквайра. Мне следовало управиться с Гунтером, если достойный джентльмен почтит посещением Кариньосо. Одна возможность из многих, но мы сочли ее наиболее вероятной.
- Мэтт, - внезапно сказала Гейл. - Пожалуй; лучше перейти на "ты" и обращаться по имени, верно?
- Лицензия выдана, подписана, заверена печатью.
- Я не понимаю, Мэтт. Просто разыскиваем этот несчастный Вигвам и торжественно являемся в гости. А пленка? От нее-то нам что за корысть? Пленка ведь - огромная ценность, правильно?
Еще бы не правильно... Пленка являла собой такую ценность, что уже, по-видимому, приземлялась на секретном вашингтонском аэродроме под неимоверной охраной. Даже Мак не обладал достаточным весом, чтобы одному из его людей дозволили разгуливать, возя в нагрудном кармане государственные тайны. Пришлось уламывать немало важных шишек, но под конец Маку дали позволение сохранить металлический цилиндрик. В качестве наживки. Вернее, блесны. Однако Гейл Хэндрикс ни малейшей нужды знать об этом не было.
- То ли да, то ли нет - пока не определили, - ответил я. - Но следует надеяться, противная сторона спит и видит, как бы вернуть фото. Вея операция - из разряда полоумных, Гейл. Двум агентам, берущимся за подобную работу, полагается долго и прилежно репетировать совместные действия, заучивать предстоящее дружное вранье. Недели напролет заучивать и отрабатывать, поверь. А нам надобно лишь торопиться вперед и в урочный час орудовать по наитию.
- Ты правда гонишься за Гунтером? Но это действительно полоумная затея! Сэма я знаю долгие годы!
- Адольфа Эйхмана долгие годы знала в Аргентине целая толпа людей. И все, как один, числили его добрейшей душой, безобиднейшим субъектом...
- А когда... если поймаешь? - Гейл заколебалась: - Ты его... Что произойдет?
Существуют личности, умеющие безошибочно выискивать и бестрепетно задавать самые неуместные вопросы!
- Зависит от Сэма.
Впрочем, отчасти оно так и было.
- Не хочу соучаствовать в убийстве близкого человека... нет, просто прежнего любовника. Не хочу. Я покосился:
- Гейл: опомнись. Он убийца и предатель. Изменник. За оба эти преступления полагается казнь. Смертная. По закону.
Казалось безрассудным, да и невежливым сообщать, что высочайшие инстанции, которым подчинялся Мак, давным-давно велели вывести в расход человека по кличке Ковбой и не шибко выискивали в законах соответствующие параграфы. Люди, не причастные к нашей работе, редко способны принимать подобное положение вещей со здоровым хладнокровием. Лучше не рушить чужих иллюзий без последней нужды. Я сказал ровно столько правды, сколько собеседница могла вынести.
- Но уведомляю: коль скоро мы преуспеем, Сэм Гунтер недолго заживется на свете. Посему, готовь себя загодя...
Воцарилось долгое молчание. Гейл не отрываясь глядела на дорогу и наконец промолвила:
- К хорошим вещам советуешь готовиться. А потом хорошими воспоминаниями жить...
- Можно глядеть на все дело двояко. Либо ты - отважная, любящая свою страну женщина, рискующая жизнью, дабы изловить и обезвредить опасного государственного преступника, либо ты просто иуда в юбке, поганка, сдрейфившая и выдавшая приятеля с головой, чтобы собственную шкурку спасти. А уж точку зрения выбирай сама.
Гейл буквально вскинулась:
- Дурак! Зачем ты сказал такое?
- Дура ты, а не я. Сказал потому, что примерно с этими словами обратится к тебе Гунтер, ежели возможность получит. Понимаешь?..
Поколебавшись, Гейл глубоко вздохнула.
- Правильно, верно... Только до чего же грубо и скверно!
Голос ее понемногу перестал дрожать.
- Кажется, сворачиваем не в ту сторону. Мэтт, мы же спешим в Кариньосо, проездом через Аламогордо! А это шоссе ведет на Лас-Крусес.
- Всецело точно. Только я хочу пригласить парня, следующего по нашим пятам, на приятную прогулку. Полюбоваться горными видами, обозреть панорамы...
Гейл понадобилось добрых три секунды, чтобы осознать услышанное. Затем она вознамерилась высунуться в окно и удостовериться.
- Замри, - велел я. - Ни единого лишнего движения. Смотри в зеркальце.
У моего пикапа два зеркала - справа и слева, ибо фургон попросту не позволяет пользоваться самым удобным, широким, располагающимся прямо в кабине. Гейл все-таки пришлось чуток подвинуться, иначе угол зрения оказывался чересчур мал.
- Старый серый олдсмобиль, - сообщил я. - Между нами две безобидных колымаги. Гейл облизнула губы.
- Кто-то "пасет" нас? Я рассмеялся:
- "Пасут", о ваша начитанность, пешком идучи. Едучи в автомобиле "висят на хвосте". Усваивай профессиональную терминологию... Да, на хвостике нашем повисли. Едва лишь мы пересекли перекресток возле гостиницы. Ты знакома с местной географией, а?
- Н-не знаю. Эта дорога, сдается, ведет в долину Рио-Гранде, так?
- В точности. А нужное шоссе, оставленное безо всякого внимания, спускается с отрогов по правую руку и тянется вдоль Туларосской долины. Разумеется, нам оно вовсе ни к чему, и о наблюдателях мы понятия не имеем, и вообще: едет к северу беззаботная парочка, баранкой вертит, языками чешет...
- Но ведь надо позвонить, уведомить мистера Макдональда, прежде чем очутимся в полной глуши!
Я на мгновение вообразил физиономию Мака, услыхавшего, как оперативный работник взывает по междугородному проводу о помощи, обнаружив позади своей машины таинственное, грозное и вселяющее страх существо: соглядатая...
- Он летит в Вашингтон - если, конечно, лайнер сумел оторваться от бетона при эдакой видимости. А заботиться о себе положено самим. Кроме прочего, любопытно выяснить, что за распоряжения отданы голубчику, пристроившемуся проводить нас.
Я выждал, беззаботно повертел головой. От Эль-Пасо отъехали уже весьма прилично. Спереди, сзади и слева простирались равнины. Снежные островки, рассеянные там и сям, казались при тусклом полусвете серыми и унылыми.
По правую руку возносились горы, чьи вершины исчезали в низко стлавшейся облачной пелене. Склоны повыше были сплошь белыми: там наверняка мело вовсю, а выпавший снег не таял. Я произнес:
- До Лас-Крусеса пятьдесят миль. Если парень останется паинькой и поведет себя смирно, притормозим, заправим бак и натянем на колеса цепи. Надеюсь, наш приятель - истинный техасец. По-детски верит в надежность всепогодных покрышек и не собирается заковывать их в кандалы... Когда я обитал в Санта-Фе, штат Новая Мексика, техасские шоферы слетали с дорог целыми стаями. Даже полиция не могла заставить ваших водителей пользоваться надежными, удобными цепями.
Я поглядел в зеркало. На прямом отрезке шоссе олдсмобиль чуток приотстал, но упорствовал в изначальном намерении следить и не упускать из виду.
- Выезжая из Лас-Крусеса, - молвил я, - нежданно, внезапно и вдруг обнаружим за собою погоню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20