Луч врезался в сырую болотную траву, и трава зашипела, испуская клубы пара, а потом вспыхнула.
— Ого! — коротко отреагировала иир'ова, продолжая лупить тварь посохом по голове и норовя угодить в третий глаз, — но почему-то ей это никак не удавалось.
Брат Лэльдо, зайдя зверю в тыл, сосредоточился — и поспешно передал кошке:
— Третий глаз защищен энергетическим полем, до него не добраться!
— Я уже поняла, — ответила иир'ова. — Но что-то ведь надо делать? Он на птенцов нацелился, я уловила!
И тут оба они, не сговариваясь, закричали во всю свою ментальную силу:
— Малыш! Малыш, просыпайся! Беда!
Уроборос откликнулся мгновенно:
— Да я уже давно проснулся… я тут, рядом…
Он и в самом деле затаился в траве прямо на пути неторопливо шагавшего монстра, метрах в двадцати перед ним, да так зарылся в болото, что его просто невозможно было заметить.
Зверь тем временем не спеша повернулся в сторону степной охотницы, в этот момент пытавшейся пробить ятаганом его невероятно плотную и крепкую чешую, — и шарахнул по кошке огненным лучом из третьего глаза. Но Лэса, так же, как эливенер, увернулась без особого труда, откатившись в сторону. Похоже, монстр привык охотиться то ли на спящих животных, то ли на не слишком подвижных, — во всяком случае, он двигался слишком медленно для того, чтобы сражаться с американцами. Но, с другой стороны, зачем ему была особая подвижность? Он ведь обладал непробиваемой броней! Он мог просто тупо и упорно преследовать добычу, беря ее измором.
Монстр, решив, видимо, что эти двое больше приставать к нему не будут, зашагал дальше, тяжело топая по болотной грязи и направляясь прямиком к затаившемуся уроборосу. Брат Лэльдо понадеялся, что тварь не почует малыша раньше времени и не начнет поливать его огнем. Ведь уроборос, зарывшийся в болото, не имел, как казалось эливенеру, свободы маневра.
Но оказалось, что брат Лэльдо ошибся. Монстр почуял засаду, шумно втянул носом воздух, наклонил голову — и пустил испепеляющий луч в то место, где находился уроженец Карпат. Но он лишь запалил траву и заставил вскипеть жидкую грязь, оставшуюся в ямке, в которой только что скрывался Дзз. Уробороса в ней уже не было.
— Куда он подевался? — мысленно спросил молодой эливенер.
— А черт его знает! — сердито ответила иир'ова, пытавшаяся подобраться к хвосту монстра, но уже понявшая, что этот длинный голый хвост, с виду такой беззащитный, совершенно невозможно ни рассечь лезвием ятагана, ни пробить молнией, выпускаемой из пальцев. — Как же нам остановить этого гада?
— Попробуй свою магию, больше ничего не остается, — предложил брат Лэльдо.
— На хорошее заклятие времени не хватит, — растерянно ответила кошка. — Птенцы совсем близко…
И тут монстр взвыл.
Оглушительно вопя, он подпрыгнул вверх, одновременно метнувшись в сторону, оттолкнулся от кочки, на которую угодил, мощными лапами и хвостом, снова прыгнул… и только теперь двое американцев заметили, что к правой задней лапе твари что-то прицепилось… и это «что-то» оказалось уроборосом.
Малыш Дзз обвился вокруг лапы зверя, прямо над трехпалой ступней с острыми когтями… и в следующую минуту ошеломленные американцы увидели, как лапа отвалилась, с легкостью перекушенная уроженцем далеких гор. Монстр свалился набок, бешено колотя хвостом и продолжая выть, а уроборос развернулся, подпрыгнул — и мгновенно очутился возле глотки твари.
Через минуту с трехглазым монстром было покончено.
Иир'ова и брат Лэльдо, переглянувшись, поспешили подойти к неподвижной туше. Уроборос засиял им навстречу всеми своими шипами.
— Детка, — осторожно передала иир'ова, — а что, у вас в Карпатах есть крупные хищники, на которых вы охотитесь?
— Конечно! — радостно улыбнулся Дзз. — И в лесах, и в горных пещерах. Есть и такие, от которых я удрал бы со всех ног! С ними только взрослые могут справиться, да и то не в одиночку. А этот не очень жесткий. Панцирь у него так себе.
— Ну и ну, — покачал головой молодой эливенер. — Да ты у нас молодец! Спасибо тебе, ты нас всех спас.
— Неправда, вы могли убежать, — возразил уроборос. — А вот птенцов он, конечно, запросто мог слопать. Зато теперь вы сами его съедите. Мясо у него неплохое.
— Съедим, если ты обдерешь с его хотя бы часть чешуи, — внезапно расхохоталась иир'ова. — А иначе нам до его мяса и не добраться будет!
Уроборос весело захихикал и моментально обгрыз чешую со спины так лихо убитого им монстра.
…Мясо нарезали длинными тонкими ломтями, с расчетом на то, чтобы удобнее было кормить птенцов. Лэса, как обычно, съела свою порцию в сыром виде. Брат Лэльдо зажарил для себя хороший бифштекс, в очередной раз попользовавшись силой булатного посоха. А птенцы все спали.
Наконец молодой эливенер встревожился.
— Почему они не просыпаются? — спросил он, глядя на Лэсу. — Мясом пахнет, а им хоть бы что!
— Они еще часа два проспят, не меньше, — спокойно ответила степная колдунья. — Даже и не пытайся их разбудить. На них наложены освобождающие ум чары.
— Через два часа уже светать начнет, — заметил уроборос.
— Вот именно, — кивнула кошка. — Надеюсь, с первыми лучами солнца заклятье с них упадет.
— Только надеешься? — уточнил брат Лэльдо. — Не уверена?
— В общем, почти уверена, — сверкнула огромными зелеными глазами иир'ова. — Но ты ведь и сам знаешь: магия — дело тонкое. Всегда может произойти нечто абсолютно непредвиденное.
Уроборос, дожевавший кончик собственного хвоста, сообщил:
— У нас в Карпатах говорят: колдун колдуна переколдовал да перевыколдовал! Это в том смысле, что и вправду никогда не знаешь, чем их штучки могут закончиться. А уж если две бабы-ворожеи сцепятся — ну, тут уж спасайся, кто может!
Американцы расхохотались, в очередной раз удивляясь уму и оригинальности мышления карпатского детеныша.
А потом небо на востоке начало понемногу из черно-синего превращаться в яблочно-зеленое, и звезды постепенно угасали, и вот уже первый солнечный луч прорезал небосклон, уронив золотое пятно на маленькое облачко…
И три маленьких птервуса проснулись.
10
Первым поднял голову самый маленький из них. Он вытянул шею, щелкнул длинным зубастым клювом и хрипло заорал. И трое друзей услышали при этом отчетливую мысль — незатейливую, но сформулированную:
— Есть хочу! Утро… светает… я голодный! Эй, папа с мамой! Кушать хочется!
— Иди сюда, — мысленно позвал его молодой эливенер. — Тут много мяса.
— Где? — вскинулся птенец. — Где?
— Слышит! — заорал брат Лэльдо не хуже птервуса. — Слышит! Ура!
Птенец увидел наконец стоявших поодаль друзей и, еще раз каркнув, расправил крылья и хлопнул по спинам своих то ли сестер, то ли братьев. А потом помчался к мясу, перелетая с кочки на кочку.
Двое деток тут же проснулись, разинули рты и завопили:
— Ты куда?!
— Кушать! — ответил на лету самый шустрый.
— Ай! — тут же защелкали зубами двое отставших. — Кушать! Где? Где?
— За мной! — мысленно завопил самый маленький , одновременно оглашая воздух визгливым карканьем. — Это здесь! Здесь!
— Смотри-ка, — с улыбкой заметила иир'ова, — компанейские ребята!
— Это хорошо, — серьезно передал уроборос. — Значит, будут друг другу помогать и поддерживать. Их ведь всего трое, а остатки их племени — далеко. Пока не вырастут, не окрепнут по-настоящему — не смогут домой вернуться.
— Да еще захотят ли они возвращаться, когда повзрослеют, — вдруг сказал молодой эливенер. — Там ведь их разум пригасят ракши…
Птенцы уже были рядом, и брат Лэльдо с кошкой принялись кормить их, бросая в широко разинутые зубастые клювы куски свежего мяса. Уроборос почему-то отошел в сторонку, не желая принимать участие в процедуре.
Птенцы, жадно заглатывая корм, мысленно верещали от восторга, обмениваясь незатейливыми репликами:
— Ой, вкусно-то как!
— Свеженькое!
— Мама, мама, еще хочу! — Этот птенец явно считал брата Лэльдо своей мамашей.
— И мне еще, и мне!..
— Ну, их разум, похоже, не так уж и велик, — мысленно пробормотала иир'ова.
— Да может быть, он потому и невелик, что ему не давали развиваться, — напомнил брат Лэльдо. — Они ведь жили в ментальном симбиозе с птицами, и их тандемом командовали люди, курдалаги, и полностью подчиняли их себе! У них просто не было возможности для настоящего умственного роста. А теперь, на свободе, — кто знает, кем они станут?
— Лишь бы не стали такими же зловредными, как их родня, — фыркнул уроборос.
— Ну, это уж зависит от обстоятельств, — сказал эливенер. — И отчасти от нас. Пока они с нами — мы должны постараться внушить им хотя бы первичные основы морали.
— Да ведь они хищники! — насмешливо передала Лэса. — О какой морали речь?
— А ты разве не хищница? — улыбнулся эливенер. — Да и я тоже, если уж на то пошло. Я ведь не отказываюсь от мяса, я охочусь на зверей ради пропитания, так? Ну, и чем же мы с тобой от них отличаемся?
Уроборос, наблюдавший за завтраком птенцов со стороны, вдруг громко рассмеялся, а когда американцы повернулись к нему, не понимая причины смеха, пояснил:
— Я тут подумал — а я кто? Хищник или нет? Я ведь питаюсь живой плотью, правильно? Только эта плоть — моя собственная! Как это расценить?
— Ты — самоед, вот и все, — ухмыльнулась иир'ова, скармливая птенцам по очередному куску мяса броненосца.
— Самоед! — восторженно повторил уроборос. Похоже, определение ему очень даже понравилось. — Самоед! Ха!
Наконец птенцы налопались до отвала и перестали орать. Брат Лэльдо выкопал небольшую ямку в пропитанной влагой почве, и в ямку тут же набежала вода. Правда, она была не слишком чистой, ее насыщали частицы ила, — но птенцам, похоже, было все равно. Они с удовольствием напились и принялись чистить клювы об мох. Обмен репликами между ними прекратился — видимо, на сытый желудок их не тянуло к беседе.
— Ну что, — спросил наконец молодой эливенер, обращаясь к друзьям, — попытаемся двинуться поперек нестабильной полосы, на восток? Птенцы теперь уж во всяком случае от нас не отстанут.
Конечно, летать по-настоящему три маленькие ящера еще не научились, но они уже достаточно ловко перепархивали с места на место, одолевая в прыжках приличные расстояния, и, скорее всего, не отстали бы от людей при стремительном пересечении опасной территории. Но Лэса передала:
— Может быть, лучше еще на денек задержимся? Спешка — дело опасное, особенно в незнакомых местах. Кто знает, что там может таиться, на этой полосе?
— Да ведь всего несколько километров! — фыркнул уроборос. — Ну неужели мы такие трусы?
— Дело не в трусости, — пожал плечами молодой эливенер. — Зачем подвергать себя бессмысленному риску?
В общем, решено было потратить еще один день на обучение маленьких птервусов.
Хищные детки, росшие, как на дрожжах, с удовольствием прыгали с башни, стараясь пролететь как можно дальше. Они болтали между собой, не особо обращая внимания на троих друзей, и вспоминая о них только тогда, когда начинали ощущать голод. Потребовав еды и получив ее, маленькие ящеры снова принимались за урок, отчаянно соревнуясь друг с другом. Каждый старался пролететь над болотом дальше других.
Американцы, прислушиваясь к незатейливой болтовне птервусов, узнали, что один из них — самец, а два других — самочки. Но внешне они между собой никак не различались, во всяком случае, иир'ова и эливенер найти различий не могли. Птенцы называли друг друга по именам: Сиси, Мими и Додо. В какой-то момент Лэса не выдержала и, подойдя к птервусам поближе, спросила:
— Вы сами придумали себе имена?
Птенцы, сгрудившиеся у основания башни после очередного тренировочного полета, уставились на нее красными глазами, склонив уродливые головы набок, и после некоторого раздумья последовал хоровой ответ:
— Как это — придумали? Имя дает папа. Сразу.
— Как это — сразу? — не поняла иир'ова. — Что значит — сразу? Вот ты можешь ответить? Когда ты получил свое имя? Когда ты понял, что ты — Додо? — она ткнула пальцем в самца Додо.
Додо явно призадумался. Он закрыл глаза, низко опустил голову, ткнувшись клювом в мох, и долго молчал. Самки молча таращились то на него, то на степную охотницу, не продуцируя ни единой мысли.
Наконец Додо очнулся и поднял голову. Видно было, что процесс размышления дался ему с огромным трудом.
— Когда был в яйце, — сообщил он. — Папа назвал меня, когда я был в яйце. — И переутомленный умственной работой Додо полез на башенку, чтобы к нему больше не приставали.
— Вот это да! — не удержалась от мысленного восклицания Лэса. — Лэльдо, ты когда-нибудь слыхал о подобном?
— Нет, — покачал головой эливенер. Он был удивлен не меньше кошки.
И в самом деле, ему никогда не приходилось слышать ничего похожего, даже от своих старых учителей. Да это просто-напросто противоречило всем известным брату Лэльдо законам природы! Птенец в яйце — это всего-навсего зародыш с незрелым мозгом… Погоди-ка, тут же напомнил себе молодой эливенер, ведь к тому моменту, когда птенец начинает долбить скорлупу, прорываясь к свету и свободе, он является уже вполне сложившимся организмом! Пусть беспомощным и слабым, но достаточно развитым, во всяком случае, его мозг уже функционирует нормально…
И все равно это было удивительно. Потому что вывод тут можно было сделать только один: хищные летающие ящеры стояли на довольно высокой ступени развития, и если бы после рождения они не попадали в ментальную зависимость от птиц ракши и курдалагов, то, пожалуй, могли бы стать очень сильной в умственном отношении расой.
Степная охотница пришла к тому же выводу, потому что эливенер услышал ее мысленный вопрос:
— Тебе не кажется, что вся эта система ментального симбиоза выглядит несколько искусственной? Может быть, тут тоже сказалось воздействие той чертовой машины?
Иир'ова имела в виду аппарат, в незапамятной древности доставленный на Землю пришельцами, явившимися на их планету из глубин Космоса. Этот аппарат был одним из достижений внеземной цивилизации и предназначался для подавления мысли в четвероногих существах, да и вообще во всех негуманоидах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36