Гоблину повезло: Валентин и Кларетта упали в шаге от его импровизированного ложа. В благодарность зеленый громко завопил:
— Тревога!
Вал не успел даже дернуться, а к его горлу уже приставили два копья.
— Ба! — удивился судья. — Да он магик, похоже! Ну-ка, Бракки, дай-ка мне оберег!
Лекарь бросил троллю какой-то предмет, и судья ловко надел его эльфийке на шею.
— Так оно спокойней будет! — объяснил он. — Теперь не смоешься с ней без нашего ведома!
Вал тихо чертыхнулся: проклятый амулет действительно блокировал любую волшбу.
— Ты не злися, не злись! — похлопал его по плечу лекарь. — Вижу я, что зла вы нам делать не хочете. Так что отпустим, не бойся! Вот только… — врачеватель подмигнул судье, и тот довольно осклабился:
— … Игру закончим!
— Ну, так заканчивайте! Мы пока здесь подождем, в тенечке, — Вал пожал плечами, выражая свое полное безразличие ко всякого рода игрищам.
— Ты не понял, магик, — покачал головой тролль. — Ты тоже участвуешь! Вместо него, — судья кивнул в сторону постанывающего гоблина.
Вал чертыхнулся вновь: играть с орками в мяч — дело еще более гиблое, чем сражаться с ними на топорах. Там ты хоть знаешь, чего ждать, а здесь… Впрочем, есть ли другой выход?
— Но если я сыграю, вы точно отпустить нас?
— Конечно, — серьезно сказал тролль. — Слово тролля.
— Отлично. — Валентин одобрительно кивнул. — Тогда… сыграем.
Орки и гоблины радостно загомонили.

* * *
Когда Валентин вступил в игру, гоблины были в отчаянном положении. Последний нападающий вышел из строя, а скамейка запасных оказалась пуста: из-за большой травматичности гоблинбола все триста игроков успели выйти из строя к началу второго тайма. Команда, и так не блиставшая высокой моралью, вконец распустилась и пыталась незаметно смешаться с болельщиками, которые гроздями винограда висели на ветках близстоящих деревьев. Валентин попытался выяснить у пищавшего какую-то нелепицу про детей и мамочку защитника, кто же тут тренер. Получилось не сразу. Полчаса спустя тот, наконец, не выдержал методов допроса и дрожащей рукой указал на выбывшего последним игрока. Бедняга, весело ухмыльнувшись, отсалютовал и грохнулся в обморок.
Порядок пришлось наводить жестокими репрессиями. Кое-как утихомирив расшумевшуюся команду, Валентин по секрету — гоблины навострили уши — поведал «тактику»:
— Ты — туда! Ты — там стой! А я… Разберемся!
— Поехали! — воскликнул судья, и игра началась.
— Пш-ш-и-ик! — верещал мяч, перелетая с одного края поля к другому.
— Голь, — удивленно отмечал в протоколе судья.
— Бац! — восклицал орк, в очередной раз промазав по Валентину.
— Пш-ш-и-ик, — отвечал на то мячик.
— Голь.
— Пш-ш…
— Го…
Тролль отчаянно тер грязным платком вспотевший лоб: магик оказался славным мячегонцем, судья едва успевал считать голи, забитые «гоблином». Излюбленный метод зеленокожих: «Бей не по мячу! По ногам! Оно вернее!» — наверное, в первый раз за многолетнюю, полную взлетов и падений историю игры, давал сбой. Болельщики — сотня фанатов в разноцветных майках — настолько прониклись стилем Валентина, что даже прекратили затевать драки, мусорить, пьянствовать, плевать под ноги да дубасить друг друга по голове и взялись подбадривать игроков веселыми кричалками и свистом. Какой-то гоблин даже предложил запустить «волну», но так как никто из собравшихся толком не понял, что это такое, болельщики ограничились подкидыванием зачинщика в воздух.
— Пш-ш-ш-ш… Пуф! — заявил мяч и лопнул. Подбежавший судья придирчиво осмотрел останки мяча, крепко пожал руку Валентину и, сложив ладошки рупором, прокричал:
— Конец! Конец! Победа лопаньем присуждается, — тут старый тролль сделал эффектную паузу, — команде гоблинов!
Трибуны взвыли.
Кто-то обнимал Валентина, дружески бил его по плечу, какой-то орк ловко отодрал у него две пуговицы на счастье, а тролль, подмигивая и улыбаясь, предложил подписать контракт, суля «во-о-о-т такую славу» и «во-о-о-т такие деньги» почти даром.
С трудом растолкав фанатов, воришек и игроков, Валентин добрался до эльфийки. Малышка сидела на молоденьком вязе и весело болтала ногами.
— Куда мы теперь, Вал? — невинно спросила Кларетта.
— Ты знаешь, я был бы не против как следует искупаться! — усмехнулся Валентин, выжимая мокрое от пота платье.
Малышка довольно фыркнула: впервые за время их знакомства вечный спаситель позволил себе искренне улыбнуться.

* * *
Принц Дебби, по велению сердца, отправился в лес.
Глупо? Конечно.
Просто отчего-то осень, грязная склизкая осень, залепила мир желтым, забросала поросшими мхом корягами, иссохшими листьями и жухлой травой, глянула мирно и устало прохладным солнцем, махнула по щекам еще теплым ветром…
И душа взвыла.
Может ли душа выть? Дебби не знал.
Раньше.
Будто крючком — иные называют его кошачьим коготком — зацепили, аккуратно, чтобы не сорвался, потянули не-зримую нить и, подсекая, что есть мочи потянули, выворачивая наизнанку.
Судьба любит шутки и рулетку-Фортуну. Любовь — злой, несчастный подарок — белым шариком на черное поле выпала Дебби. Набитый нелепыми предчувствиями, старыми предрассудками, заученными мыслями и наносной чванливостью принц, оседлав белого коня, выехал за замковые ворота.
Во рту горчил последний виноград.

* * *
Брызги летели во все стороны. Холодная жгучая вода. Сколько лет Валентин вот так запросто не окунался в ледяную тьму: махом, без раздумий, зачерпнув . воздух ртом, чтобы через миг, отфыркиваясь, отплевываясь, с рыком вынырнуть бодрым, колючим — другим! Сколько?
Река, маленькая, но удивительно глубокая, с плеском принимала Валентина. Только что запыленное, просоленное платье липло к телу, путалось в ногах. Вместе с грязью и потом с Небесного Странника сходили усталость и безразличие. Вода заливала нос, рот, уши, промывала глаза.
Нырок.
Если под водой открыть глаза, то далеко внизу будет поросшая водорослями темнота, а наверху — свет. Перекувыркнуться, и — все наоборот. Свет — тьма, тьма — свет, тьма… тьма… боль в груди… и теплый, заливающий глаза и легкие свет.
А вместе со светом родился смех.
Робко, кашляя, Валентин смеялся.
Все будет хорошо. К черту Небесную Канцелярию и вездесущее око, к черту! Он ступит на тайные тропы, он увезет Малышку далеко-далеко.
Далеко.
Свет — Тьма.
Цокот копыт.
Валентин выбежал слишком поздно.
Высокий стройный принц, соскочив с белого коня, обнял его Малышку. Их глаза встретились, молния, ревущее пламя — Вал не видел их, но знал: они есть — обрушившаяся дамба, ледяной поток, заливающий все… все.
Круг замкнулся. Половинки нашли друг друга.
Любовь навсегда.
Небесный Странник повернулся и пошел прочь.
— Вал! Вал! — тоненький голосок. — Валентин! Постой, пожалуйста, постой, Вал!
Малышка бежала к нему.

* * *
Нечасто тролли читают энциклопедии, гоблины побеждают в гоблинбол, стражники заплетают ленточки, а златокудрые принцы получают отказ.
Почти что никогда.
Почти…
Редко. Очень-очень редко можно встретить на берегу маленькой, но удивительно глубокой безымянной речушки эльфийку и Небесного Странника.
Странника ли?
— … навсегда, да, Вал?
— Навсегда, Малышка.
— Только… Валентин… ты не обидишься?
— Конечно, нет. Никогда…
— Зачем тебе это дурацкое белое платье?
Валентин рассмеялся. Легко и просто. Подхватил эльфийку, закружил, поставил на остывшую землю.
И впрямь — зачем?
Он скинул когда-то белое, а теперь серое платье, оставшись в черных полинялых трико и синей рубахе, отжал одежду и, набросив серое полотнище на ближайшую ветку, махнул рукой.
Нечасто Небесный Странник и эльфийка уходят вместе.
Почти что никогда.
Почти…

1 2