Если ты собираешься противопоставить себя нам, человек Корсон, это ни к чему не приведет. В запрещенных науках мы большие специалисты и не забыли ничего из опытов, проведенных шесть тысяч лет назад над некоторыми из вас. Но боюсь, что тогда ты перестанешь быть собой. Кроме того, ты не являешься незаменимым, человек Корсон. В наши дни идет большая торговля людьми войны. На многих планетах живут существа, стремящиеся к ликвидации опеки Совета и за высокую цену покупающие наемников. А те обычно думают только о мести. Ненависть к собственному виду усиливает их талант. Надеюсь, человек Корсон, что те, кто доставил тебя к нам, не ошиблись, оценивая твой талант. Ты стоишь на дороге, которая ведет только в одном направлении – сражаться на нашей стороне и победить для нас.
– Понимаю, – сказал Корсон.
У уриан была репутация болтунов, и этот не был исключением. Но Корсон не получил единственной информации, в которой нуждался: даты. Вернулся он до или после своего первого визита на Урию? Существовала ли эта опасность одновременно с двумя другими: Бестией, бродившей по джунглям Урии, и безумными планами Верана? Не существовал ли принцип равновесия, согласно которому катастрофу можно было отсрочить, но нельзя отвратить?
И это имя – Нгал Р'нда. Флория Ван Нелл упоминала его. «Нгал Р'нда – один из лучших моих друзей». Тогда он не придал этому значения, но имя запомнил.
Корсон решил не спрашивать о дате. Все равно он не знал года своего первого визита сюда. Однако у него был ориентир.
– В последнее время на Урии встречали дикого гипрона?
– Ты задаешь странные вопросы, человек Корсон. Но это не страшно. Никакого дикого гипрона не встречали на Урии века, а то и тысячелетия.
ЕСТЬ ДВЕ ВОЗМОЖНОСТИ. СЕГОДНЯШНЯЯ СЦЕНА ПРОИСХОДИТ ПЕРЕД МОИМ ПАДЕНИЕМ НА УРИЮ ИЛИ СРАЗУ ПОСЛЕ НЕГО, КОГДА БЕСТИЯ, СКРЫВШИСЬ ПОД ЗЕМЛЮ, ГОТОВИТ СВОЕ ВОСЕМНАДЦАТИТЫСЯЧНОЕ ПОТОМСТВО, ВО ВТОРОМ СЛУЧАЕ ПЕРИОД ВЕГЕТАЦИИ ЗАЙМЕТ ОКОЛО ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ.
– О'кей, – сказал Корсон, пользуясь древней формулой, – ты меня убедил. Я – с вами. У вас есть армия?
– Армия – слишком грубый способ ведения войны.
– А какие способы есть еще?
– Шантаж, убийства, пропаганда.
– Действительно, вы – сама утонченность, – саркастически проговорил Корсон. – Но вам нужна армия.
– Наше оружие, – сказал урианин, – не требует обслуживания. Отсюда я могу стереть с поверхности планеты любой город, любой объект. Тебя, разумеется, тоже.
– В таком случае, зачем я вам нужен?
– Ты скажешь нам, в какие цели нужно стрелять, на какие точки нажимать. Все твои предложения, перед тем как пойти в дело, будут тщательно проанализированы. Твоей обязанностью будет вести переговоры с людьми. Когда до этого дойдет, они слишком сильно возненавидят тебя, чтобы ты решился предать.
– Каковы условия сдачи?
– Для начала должны быть умерщвлены девять из каждых десяти женщин. Плодовитость людей должна оставаться в допустимых пределах. Убийство мужчин ничего бы не дало, ведь один мужчина может оплодотворить многих самок. Но самки – слабое место вашего вида.
– Они не сдадутся так просто, – сказал Корсон, – и будут защищаться, как дьяволы. Если людей прижать слишком сильно, они становятся еще опаснее.
– У них не будет выбора, – сказал урианин.
Корсон скривился.
– Я устал и голоден, – сказал он. – Вы собираетесь начать войну немедленно или есть еще время отдохнуть и подкрепиться? Да и подумать тоже не мешает.
– У нас есть время, – ответил урианин.
По его знаку стражи опустили оружие и подошли к Корсону.
– Заберите нашего союзника, – сказал старый урианин, – и относитесь к нему как подобает. Он стоит больше, чем элемент сто шестьдесят четыре того же веса.
24
Урианин из низшей касты осторожно разбудил Корсона.
– Ты должен приготовиться к церемонии, человек Корсон, – сказал он и проводил его в умывальню, оборудование которой не было приспособлено для нужд людей. Вода сильно пахла хлором, и Корсон пользовался ею очень осторожно, однако сумел умыться и побриться. Затем урианин одел его в желтую тунику, похожую на ту, которую носил сам. Хотя ее явно готовили для Корсона, рукава были слишком короткими, а шлейф – слишком длинным. Вероятно, портной плохо знал человеческую анатомию.
Урианин проводил Корсона в столовую, и он поел. Метаболизм людей и уриан различался настолько, что пища одних была ядом для других, и Корсон с недоверием отнесся к тому, что ему подали. Но большая птица успокоила его.
– Будет представление Яйца, человек Корсон, – торжественно ответил урианин, когда Корсон спросил его о церемонии.
– Какого яйца? – спросил Корсон с набитым ртом.
В первый момент ему показалось, что урианину стало плохо. Из его клюва понеслось квохтанье, которое могло быть и проклятиями, и ритуальными формулами.
– Благородное Голубое Яйцо Князя, – сказал наконец урианин, как будто горло его было полно заглавных букв.
– Понимаю, – сказал Корсон.
– До сих пор ни один человек не участвовал в представлении Яйца. Это великое счастье для тебя и большая честь, которую оказывает тебе Князь Р'нда.
Корсон кивнул головой:
– Я понимаю.
– А теперь нам пора идти, – сказал урианин.
Они оказались в большом эллиптическом зале без окон. С тех пор как он попал в руки уриан, Корсон не видел ни одного окна, ни одного отверстия, ведущего наружу. Вероятно, тайная база находилась глубоко под землей.
В зале, где собралось около сотни уриан, было очень тихо. Толпа расступилась перед Корсоном и его проводником, и они оказались в первом ряду. Участники церемонии носили туники разных цветов и согласно им образовывали группы. Корсон и урианин из низшей касты были единственными особами в желтых туниках в первых рядах, заполненных урианами, одетыми в фиолетовые одежды. Корсон услышал вокруг себя кудахтанье и без труда сообразил, что высокорожденные соседи возмущены его присутствием. Он повернул голову и посмотрел в глубь зала. За фиолетовыми стояли красные, за ними – оранжевые. В самом конце опускали головы уриане, одетые в желтые туники.
Перед ним, почти у вершины эллипса, замкнутого стенами зала, стоял металлический блок. Стол, или ящик, или алтарь. Корсон содрогнулся.
«Надеюсь, я не буду принесен в жертву, – подумал он. – Ни к чему играть роль молоденькой девушки из исторических повестей». Его опыт говорил, что бояться ему нечего. Уриане не обожествляли покойников и чтили их только символически. Их метафизика – если можно употребить здесь это слово – была направлена исключительно на понятие семьи. Семья считалась бессмертной, а отдельные особи были только ее временными придатками.
В стене за металлическим блоком появилось отверстие, которое постепенно увеличивалось. В зале стало тихо, и вошел Р'нда. Он был в роскошной ярко-голубой металлизированной тоге, край которой тащился по земле. Заняв место позади металлического блока, он повернулся лицом к собравшимся, поднял руки над головой и произнес несколько слов на староурианском языке.
Толпа ответила ему глухим гудением.
«И все же они похожи на нас, – подумал Корсон, – несмотря на разное происхождение. Случайно ли это? А может, разум везде идет одними дорогами?»
Нгал Р'нда вперил свои желтые глаза в Корсона.
– Смотри, человек Земли, смотри на то, чего не видел ни один человек до тебя, – сказал он свистящим голосом.
Металлический ящик открылся, и медленно появилась резная колонна, на которой, удерживаемое тремя золотыми шипами, покоилось огромное голубое яйцо.
Корсон с трудом сдержал смех.
Это было голубое яйцо, из которого вылупился Нгал Р'нда. Скорлупу яйца старательно собрали и склеили. С места, где он находился, Корсон видел швы, из-за них яйцо походило на полированный череп. Нгал Р'нда собирался напомнить верным о своем происхождении. Показывая им Голубое Яйцо, он вспоминал славную историю уриан, удачные походы воинственных Князей Урии. Без Яйца, несмотря на все свои таланты, Нгал Р'нда был бы никем. Яйцо было неопровержимым доказательством его принадлежности к легендарной семье.
Корсон и подумать не мог, что яйцо произведет на него такое сильное впечатление. Он вспомнил, что перед Первой Объединенной Цивилизацией на Старой Земле семьи играли роль, подобную той, которую исполняли сейчас в общественной жизни уриан. Человек чувствовал себя защищенным, если принадлежал к могучей семье. Внезапное уничтожение Первой Объединенной Цивилизации, вызванное войной и углубленное затем рассеянием беглецов среди звезд, привело к тому, что семьи утратили свое значение. Социологи времен первой жизни Корсона считали, что человечество миновало некий исторический этап. Но почему уриане, достигшие такого же уровня, не вышли за пределы стадии общества, основанного на прямом наследовании? С исторической точки зрения, это было парадоксом.
«Решение, – подумал Корсон, – находится передо мной. Уриане – по крайней мере высшие касты – почти с самого начала своей истории практиковали политику безжалостной генетической селекции. Они обнаружили, может, даже эмпирически, что окраска яиц имеет какую-то связь с личными особенностями будущего урианина. И несомненно, было гораздо легче с точки зрения чувств не высиживать или даже просто уничтожить неподвижное яйцо, чем потом покинуть на произвол судьбы или убить хрупкое живое существо. Однако люди и уриане сильно отличаются друг от друга».
– Смотри, человек Земли, – повторил урианин. – Когда я умру, Яйцо будет стерто в порошок, как растирались Яйца моих предков, а порошок будет смешан с моим пеплом. Вот Яйцо, из которого я вышел и которое разбил своим клювом. Вот Яйцо, которое было колыбелью последнего Князя Урии.
В глубине зала возникло движение. Нгал Р'нда сделал знак, и яйцо исчезло в ящике. Какой-то урианин в желтой тунике с трудом проложил себе дорогу через толпу, толкнул Корсона и склонился перед Нгал Р'нда, пискливо кудахтая.
Нгал Р'нда выслушал его, повернулся к Корсону и сказал на пангале:
– Несколько минут назад отряд вооруженных людей занял позиции в пятидесяти километрах отсюда. Их сопровождают Бестии, гипроны. Они начали возведение укрепленного лагеря. Что это, измена?
«Веран», – подумал Корсон.
– Вам нужна была армия, Князь Урии, – сказал он. – Она прибыла на вашу планету.
25
Они шли сквозь лес.
Корсон почувствовал себя странно, поняв, что через несколько минут вместе с Антонеллой попадет в руки Верана.
Круг замкнулся. Там, внизу, он переживал свою жизнь впервые, еще ничего не зная, а здесь он уже знал продолжение. Тревога, лагерь, бегство под руководством замаскированного незнакомца, путешествие сквозь время и пространство, бессмысленное приземление на планете-мавзолее, галопирование по закоулкам Вселенной. Эргистал, сражения, катастрофа, другая сторона неба, слова бога – и снова Урия. Здесь и сейчас.
Там он вошел и там сейчас входит в лабиринт, тянущийся через всю Вселенную и накладывающийся сам на себя так точно, что он, Корсон, был отделен от своего прошлого лишь толщиной стены.
Лабиринт расстилался перед ним, такой же непонятный, как и раньше. Но поскольку он знал, что случится с другим Корсоном – Корсоном из прошлого, та часть лабиринта, которую он преодолел, обрела смысл. Во время существования первого Корсона он не знал третьей опасности, грозящей Урии, не знал и того, как избежать двух других. Теперь ему кое-что пришло в голову. Будущее откроет перед ним остальное, в этом он не сомневался.
У него было предчувствие, что тот человек из тумана, тот рыцарь в маске ночи, это он сам. Значит, у него есть будущее. Еще раз или даже бесконечное число раз лабиринт належится сам на себя. А он в серии возвращений будет преследовать самого себя, пока не настигнет. И этот Корсон из будущего будет знать новый отрезок лабиринта, поймет наконец его форму и цель и тогда внесет в свою жизнь необходимые поправки.
Он вспомнил слова бога. В далеком будущем они контролировали свое существование, а их предназначение было не обычной нитью, протянутой между рождением и смертью, а тканью и даже более того – многомерной массой, растягивающей пространство. «Боги, – подумал он, – создают Вселенную, создавая самих себя».
Он знал также, что в своем будущем найдет Антонеллу, ибо она помнила, что они уже встречались. И потеряет ее вновь, поскольку она любила его и жалела тогда, на улицах Диото, откуда потом забрала. Корсон подумал, что и он тоже любил и жалел ее, и надеялся, что линии их жизней в конце концов пересекутся. Возможность эта была еще скрыта в складках времени, и он еще должен был создать это будущее. Все сейчас зависело от его поведения. Он должен хорошо выполнить свое задание. Но кем же оно дано? Может, другим Корсоном, еще более удаленным от современности, который решил разогнать собравшиеся над Урией тучи? Мог ли у него быть лучший союзник, чем он сам? Чтобы человек жил завтра, вчерашние загадки должен решить человек прошлого, ничего не знающий о человеке будущего.
Он вспомнил сомнения Нгал Р'нда, и ему показалось, что разговор об этом они вели очень давно, хотя на самом деле прошло всего несколько часов. Князь Урии утверждал, что вообще не нуждается в Веране. Он не верил людям и презирал их до такой степени, что мог слушать, только купив их. По его мнению, у Князей Урии было достаточно оружия. Он показал Корсону шары из серого металла, которые могли вызывать молнии на другом полушарии, и стеклянные орудия, тонкие, как иглы, но способные пробивать горы, и картины, которые, если спроецировать их на небо, могли лишить памяти целые армии. Свистящим голосом он утверждал, что в войне шесть тысяч лет назад Князья Урии проиграли из-за измены, пробравшейся в их ряды, а не из-за слабости. Корсон почти поверил ему. Наверно, и земляне решили, что с них достаточно жертв и сражений. Может, партия свелась вничью. Но благодаря этому теперешний результат стал еще более определенным. Люди с Урии и те большие птицы, которые выступят за мир, не продержатся даже одного дня.
Корсон сказал:
– Вам нужна армия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24