Так что, хотим мы этого или не хотим, но наше мировоззрение все больше и больше определяет стоящий в нашей комнате ящик. А в ситуациях нетривиальных, таких, например, как та, в коей оказался я с сотоварищами, ситуациях, далеких от тех, с которыми нам приходилось сталкиваться в нашей обыденной жизни, мы в поисках выхода ищем аналогии с ситуациями, о которых нам приходилось слышать или видеть, хотя бы на экране. Последнее же, в силу вышеупомянутой народной мудрости, почти всегда предпочтительнее.Но жизнь, она все-таки не кино. В ней не играет тревожная музыка, но зато быстро приходит элементарная усталость, так чуждая героям кино.
* * * Между тем мы с Артуром оказались в самом пекле Ада, и на предстояло искать дорогу обратно.— Интересно, как там Стас с Лавриком, — спросил я Артура. Надо же, право, было о чем-то разговаривать.— Не думаю, что им сейчас хуже, чем нам.Правда, с одной стороны, у нас есть Рукопись, которая уже стала нам ключом в этот мир, и может стать ключом обратно.— Надо будет найти нужные заклинания? Но ведь нас уже не пятеро?— Можно использовать Рукопись, как таковую. Особенно, если демоны нагрянут.— Это по башке, что ли, стукнуть? — резонно спросил я, вспоминая одну из шуток про новых русских.— Нет, картинки показать. Ты обратил внимание, что они живые?— В первый же день.— Вот-вот. Хармс был настоящий талант. А его жена — просто гений. Здесь эти картинки могут непосредственно стать вратами. Правда, не туда, куда нам надо, но туда вполне можно отправить демонов.— Кстати, а как ты думаешь, зачем мы были нужны Эмильяно?— Я не думаешь, я знаешь, — ответил Артур голосом ни то братьев-пилотов, ни то Шерлока Холмса. — Мы вошли сюда живыми, то есть непосредственно связаны с нашим миром. Вообще-то это, конечно, неправильно говорить «с нашим миром». Мир един и многомерен, но так лучше понятно. А суть в том, что у нас сейчас есть и душа и плоть. И это весьма лакомый кусок, для демонов, лишенных плоти нашего мира. Так что они сейчас будут нас ловить. И не только сейчас. Вообще, я подозреваю, что, раскачав хрупкую границу, отделяющую наш мир от прочих, мы можем пустить их сюда, то есть туда.— Серьезно?!— Да. Хармс почти что сделал это. Но нам пока главное выбраться отсюда.— А, как думаешь, Стас с Лавриком, — я не успел закончить мысль, когда он перебил меня.— Стас, этот прощелыга, выбрал наилучшее направление для отступления. Если это место можно сравнить с Адом, то то место, где должны были оказались они, скорее можно назвать просто Междумирьем. Там им не придется сталкиваться с демонами, а с багажом Стаса, я думаю, он вполне выкрутится. Да и Лаврик тоже. Если только не очень доверится Стасу. Хотя с другой стороны они оба друг друга стоят.— Значит, Стасу и Лаврику не придется сталкиваться с демонами, а нам?Кажется, у меня прорезался дар накликивать беду!!! Но на этот раз все обошлось практически без боя.Рукопись, открытая нами на нужной странице просто втянула налетевших невесть откуда сущностей в себя, то есть, вернув их на историческую родину.Мы же продолжили нашу беседу, выступающую для Артура фоном к основному занятию — поиску в Рукописи нужного ритуала.— То, что мы видим, и то, что есть на самом деле — суть разные вещи. Но между ними имеется определенное соответствие, которое и дает нам возможность жить, то есть производить в окружающем мире некоторые движения, благотворные для нашего существования. Я ясно излагаю?— Вполне.— Так вот, когда реальность меняется радикально, наше восприятие пытается адекватно отразить эти изменения при помощи имеющихся средств. Однако ввиду радикальности изменения, без определенных искажений это невозможно. Таким образом, все, что происходит здесь, нам кажется вполне реалистичным, но несколько искаженным, так сказать, сюрреалистичным. Кстати говоря не исключено, что все мы видим этот мир совершенно по-разному. В силу этого и различие вкусов.— Гм. Вполне резонно. А особо одаренные видят и наш мир сюрреалистично.— И даже абстрактно, — он улыбнулся, — Но не надо путать их с Остапами Бендерами.— Однозначно.Потом мы долго молчали. Я не хотел мешать Артуру пустыми разговорами, и старался запомнить все, что сам успевал рассмотреть в Рукописи. Молчание было зловещим, и Артур прервал его сам.— Обидно, все-таки, оказаться преданными!— Да, с Эмилиано то все ясно, — поддержал его мысль я. — Он просто нас использовал. Но Юля!— И она тоже. Просто ты успел запасть на нее.— Может быть… Но все же. Мы в ответе за тех, кого приручили, а она…— Вот нашел! — перебил меня он, указуя на один из разделов.И действительно, там описывалось, как вызвать разрыв внешнего мира, открыв врата в миры иные. Это, в принципе, могло привести нас домой. Но получилось как всегда…Разверзшаяся твердь раскидала нас по разные стороны, и теперь каждый должен был искать дорогу назад в одиночку. И у каждого из нас оставались шансы: у меня была Рукопись, Артур же знал на память достаточно заклинаний, чтобы иметь шансы выжить. Или не выжить.Итак, пролетев сквозь переливающиеся неземными красками огни, я вновь всем телом шлепнулся о твердую песчаную землю. В своем мире, я бы точно убился бы насмерть. Но здесь вероятно физические законы были более мягкими, если можно так выразиться.Вообще-то Артур был в намного лучшем чем я положении, ибо неумелое обращение с Рукописью могло закончиться одному Богу известно чем. Так оно и вышло.Попытавшись совершить один из обрядов открытия прохода, я сотворил такое, о чем даже сейчас страшно вспомнить.Мое сознание как бы перетекло из головы в область сердца, и я почувствовал, что задыхаюсь в тесной клетке внутри себя. Эта клетка сжимала меня, причиняя нестерпимую боль. И собственными руками я разорвал кожу на своей груди, после чего, пробив ребра, сумел высунуть оттуда свою новую голову, а затем и вылез весь. Это трудно, даже невозможно описать словами, и никому не пожелаю пройти через это.Наконец я освободился. Но боль не ушла.Я был похож на демона с картин жены Хармса. Я дотронулся рукой до головы. На ней были маленькие рожки.И голод, этот адский голод, он взывал к своему утолению. Но передо мною простиралась бескрайняя пустыня.Инстинктивно я хватал воздух перед собой, чувствуя, что это может чем-то помочь мне. И действительно, пространство передо мною заколыхалось, раскрывая, выражаясь фэнтезийно-компьютерным языком, портал в другой мир. Я не знал какой это мир, но я хотел есть, и не колеблясь двинулся сквозь него.
* * * Это было не наше измерение, хотя попади я в него ночью, но наверняка бы решил бы, что просто оказался в каком-то центрально-европейском старом городе, с его черепичными крышами, и похожими на декорации домиками. Но цветовая гамма, с особенно бросавшимся в глаза оранжевым небом не оставляло на сей счет никаких сомнений.Какие-то существа, очень похожие на людей, мирно беседовали возле одного из этих домиков. Увидев меня, они пришли в ужас. И было отчего. Я уже говорил о мучившем меня голоде.Я не буду рассказывать, как это было.Видит Бог, я этого не хотел. Но… Я был очень голоден.
* * * По мене утоления голода я вновь оброс недостающей плотью и снова стал человеком. Я провел рукой по голове. Рожки тоже исчезли.И вот я стоял в один человек, весь в крови, в чужом мире, в чужой комнате, по которой было разбросано то, что осталось от ее хозяев. Я осмотрелся. Положение было, хуже не придумаешь. Я не знал обычаев этого мира, но едва ли кушать его обитателей там поощрялось. Отсюда явно надо было линять. И, естественно, не в костюме Адама, в коем я, опять-таки, естественно, сейчас пребывал. Даже Рукопись осталась там а Аду.Я быстро осмотрелся. Как мог, стер с себя кровь, и быстро вывернув шкафы нашел несколько подходящих для себя вещей. Хуже было с обувью. Их размеры были безнадежно малы, и мне пришлось ограничиться тапочками.Когда я вышел из дому, к дому бежала толпа вооруженных чем попало людей. Они окружали меня со всех сторон.Ситуация была, выражаясь шахматистской терминологией, матовая.Но к их чести надо сказать, что обошлись они со мной на редкость гуманно. Меня даже не стали бить, что было бы логично, а лишь связали, и препроводили в темницу. Принесли даже ужин. Я долго сомневался, кушать его или нет. Ведь я был в другом мире, где физическое строение органических молекул могло войти в конфликт с моим собственным строением. (Извиняюсь за сию наукообразную речь, но едва ли мне удалось сказать это по иному, сохранив адекватность действительности.) Так я межевался несколько минут, пока не вспомнил, что в этом мире я уже кушал …
* * * То, что задумали мои новые друзья, я узнал на следующее утро, когда, был разбужен грубым пинком, и препровожден на центральную площадь города, на которой уже возвышался костер. Вы правильно поняли, он был сооружен для меня.Я бешено попытался вспомнить заклинания, с помощью которых я открыл этот портал, и, как это не странно, мне это удалось. И когда первые языки огня коснулись моего тела, я сумел произнести нужные слова, запустившие что-то в этом чудовищном механизме многомерного бытия, так что, вырвавшись из сковывающих меня цепей, я полетел по красному пульсирующему туннелю, несущему меня в полную неизвестность.
* * * Мне могут задать вопрос:«Чему учит эта повесть, наполненная всеми этими ужасами и мерзостями?» Отвечу. Я не ставил такой цели, учить чему-то, а просто рассказывал свою историю. Может быть, кто-то на моем месте поступил бы и лучше. Что ж, я — далеко не идеален. Но не спешите с поспешными выводами. Ибо сказано в Писании: «Не судите, да не судимы будете». И просто подумайте, как это легко, сидя на мягком диване сыпать обвинения. И совсем другое, самому оказаться на грани выживания. А мир, что лежит по ту сторону, когда пробьет его час, не будет вас спрашивать, хотите ли вы его принять, или нет.
* * * Наконец туннель закончился.Это была еще не твердая земля, но уже не та Преисподняя, из которой мне только что удалось вырваться. Я узнал это место, несмотря на то, что оно было донельзя искажено в этом субпространстве. Я вновь был почти в родном городе. Лимбо. Этим словом все было сказано.Совсем неподалеку должен был быть выход.И шел я к нему один. Настало время вспомнить все и оценить.Теперь я знал, что в действительности значило выйти из себя и пройти сквозь. Теперь окружающий мир стал и моей частью. Он уже не был таким прохладным.Но я долго не мог отойти от содеянного.Сцена пожирания себеподобных так и стояла перед внутренним взором, но я выдержал и это. Для самого себя у меня была клевая отмазка: я действовал, исключительно повинуясь самому сильному инстинкту — инстинкту самосохранения. Но действовала она плохо.Дело в том, что есть люди, с которых все, как с гуся вода, а есть по натуре самоеды. Так вот, я всегда относился к последним. И сколько я не пытался перестроиться, изжив из себя это вредное в эпоху рыночных отношений качество, все было тщетно.Однако, было искать дорогу домой. И каково было мое удивление, когда уже совсем близко нашей отправной точки, то есть проекции в Лимбо Юлиной квартиры, я встретил Стаса.Трудно описать, как я обрадовался этой встрече. Каким бы сукиным сыном он не был, он все же был из нашего мира.Он рассказал мне историю их злоключений.Если мы с Артуром были заброшены в самое пекло, то эти два гаврика сразу оказались у переправы ведущей обратно в Лимбо. Но лодочник, сославшись на полное отсутствие сил, наотрез отказался грести, предлагая лишь взять весла. Лаврику не повезло. Это были те весло, что намертво прирастают к рукам гребущего.— И где же он теперь? — спросил я Стаса.— Теперь он лодочник.— И ты оставил его там?— Конечно. Если честно, он был редкостным мерзавцем.Кто бы говорил! Но такова жизнь. Я еще раз мысленно поблагодарил судьбу, что она послала мне в напарники не этого негодяя. Хотя и не мог точно сказать, где сейчас Артур, но одно я знал точно: мы прикрывали друг друга пока это было в наших силах. Я рассказал Стасу о своих приключениях. Как мы с Артуром отбивались от демонов, как нас раскидало по разные стороны от пролома, как я попал в какой-то из иных миров, и как меня там, приняв за демона, сжигали на костре. Единственно, чего я посчитал лишним в этом рассказе, так это мое прохождение сквозь себя, и последующую трапезу. Я чувствовал, что сие значило много, но не знал что именно. Этому же субъекту я доверял не очень уж шибко, и потому не стал вводить его в курс дела.— Интересно, этот мир, в котором я находился, как оценить его место дислокации относительно нашего мира.Как физика, меня вполне серьезно интересовал этот вопрос. Стас тоже в принципе был физиком, и потому с ним это можно было вполне серьезно обсудить.— Я думаю, переходя в другое измерение, мы перестаем оставаться в пределах выполнимости евклидовой геометрии.Может быть место, там, где ты был, и достижимо на звездолете, а может быть, и нет. Но насколько я тебя понял, это, если не наш мир, то весьма похожий.И тут нам предстояло очередной раз удивиться. К нам подошла Лера.— Как ты здесь очутилась, — спросили мы почти хором.— Ты ведь должна была прикрывать наш отход с той стороны.— Должна… Но только какая-то сволочь захватив в себя часть моего мира, вызвала его свертку, и я оказалась здесь. Кстати самым поганым здесь является то, что мое тело осталось там, в нашем мире и теперь контролируется черт знает кем!— Вот ведь! — изображая недоумение, вставил я, и стараясь прояснить свои смутные догадки, спросил. — А, кстати, как это кто-то мог присвоить себе часть твоего мира?— Это могло быть при проходе через себя.Теперь я, кажется, вполне понимал, что произошло, и кто был той сволочью, что втянула ее сюда, но я не стал делиться с ними своими соображениями. Не стал и все тут! Вместо этого я начал выспрашивать ее некоторые технические подробности, строя из себя полного идиота.
* * * То, что теперь я был вместе с этой сладкой парочкой, навело меня на печальные выводы относительно моего положения дел. Помните мои рассуждения о том, что обычно в конце любого фильма ужасов остаются двое — самый симпатичный парень и самая симпатичная девушка.
1 2 3 4