Эту документальную ленту двухвековой давности он смотрел минимум 50 раз, а некоторые фрагменты изучал кадр за кадром, пока не запомнил мельчайших подробностей. Сюжет фильма обошелся штату Вашингтон в рекордную для мирного времени сумму – за каждой минутой съемок скрывались миллионы долларов, Бесстрастный объектив запечатлел изящный (чересчур изящный!) мост, переброшенный через каньон, и одинокий автомобиль, остановленный на полпути испуганным водителем. Неудивительно – с мостом происходило нечто неслыханное во всей истории техники..
Казалось невероятным, что тысячи тонн металла способны на такое: со стороны мост казался не стальным, а резиновым. Длинные, медленные волны высотой несколько метров бежали по массивной конструкции, делая ее похожей на разъяренную змею. Дувший вдоль каньона ветер нес в себе неслышимые колебания, возбуждавшие резонансную частоту сооружения. Вибрация постепенно усиливалась на протяжении нескольких часов, но никто не подозревал, к чему она приведет. А сейчас приближался финал, который вполне могли бы предвидеть незадачливые конструкторы.
Внезапно несущие тросы лопнули, ударив смертоносными бичами. Дорога рухнула в бездну, обломки сооружения, вращаясь, полетели в разные стороны. Даже при нормальной скорости пленки катастрофа выглядела как при замедленном воспроизведении, масштабы происходящего не с чем было сравнить. На деле все продолжалось пять секунд, по истечении этого времени мост через Такомское ущелье занял свое поучительное место в истории техники. Фотография последних моментов его жизни два века спустя висела в кабинете Моргана, снабженная надписью: «Одно из наших наименее удачных свершений». Для Моргана это была не шутка, а постоянное напоминание о том, что неожиданность может подстерегать всюду. Когда проектировали Гибралтарский Мост, он тщательно проштудировал классическую работу Кармана о Такомской катастрофе. И урок пошел не впустую – даже при самых сильных ураганах, приходивших с Атлантики, серьезных проблем, связанных с вибрацией, не возникало, хотя дорожное полотно и смещалось на сто метров вбок – в строгом соответствии с расчетами.
Однако проектирование космического лифта было настолько дерзким прыжком в неведомое, что избежать неприятных сюрпризов было почти невозможно. Рассчитать давление ветра на его нижнюю часть не составляло труда, но следовало принимать во внимание и вибрацию, возникающую из-за движения грузов и даже под воздействием приливных сил от Солнца и Луны. При так называемом «анализе на худший случай» все эти факторы – плюс случайные землетрясения – необходимо учитывать не только порознь, но и одновременно.
– Все модели этого режима грузооборота приводят к одинаковым результатам, – сказал Уоррен. – Вибрации постепенно нарастают, затем примерно на высоте пятьсот километров происходит обрыв. Необходимо резко увеличить массу противовеса.
– Этого я и боялся. На сколько?
– На десять мегатонн.
Такую же цифру подсказывала Моргану и его инженерная интуиция. Теперь компьютер ее подтвердил. Десять миллионов тонн! Перед глазами возникла Яккагала на фоне тапробанского неба. И такую скалу надо поднять на высоту сорок тысяч километров! К счастью, это необязательно, есть и другие пути. Морган поощрял самостоятельность своих подчиненных. Это единственный способ воспитать чувство ответственности и снять с себя часть нагрузки. И его сотрудники часто находили решения, которых сам он не видел.
– Что будем делать, Уоррен?
– Можно использовать лунную катапульту. Но это долго и дорого. Лунный грунт придется перехватывать и затем переводить на нужную орбиту. Кроме того, возникнет психологическая проблема...
– Понимаю. Нам не нужно второго Сан Луис Доминго.
Так называлось небольшое (к счастью) селение в Южной Америке, на которое случайно обрушился груз лунного грунта, предназначенный для одной из околоземных станций. Прицел оказался неточным – и на Земле появился первый искусственный метеоритный кратер. Погибло двести пятьдесят человек. После этого население планеты Земля стало весьма неодобрительно относиться к космическим стрельбам.
– Гораздо лучше использовать астероид с подходящей орбитой, – продолжал Уоррен. – У нас есть уже три на примете. Но желательно, чтобы там был углерод для изготовления суперволокна. Так мы убьем одним камнем двух зайцев.
– Камешек, пожалуй, великоват, но идея мне нравится. Лунная катапульта не годится – мы заняли бы ее на многие годы, и часть грузов неизбежно будет потеряна. Если масса вашего астероида окажется недостаточной, мы поднимем недостающее с помощью самого лифта. Хотя я бы предпочел не тратить столько энергии.
– Этот способ может оказаться самым экономичным.
– Разве? – сказал Морган. И добавил после минутной паузы:
– Если так, космические инженеры скоро меня возненавидят. «Почти так же, как преподобный Паракарма», – продолжил он про себя. Впрочем, он несправедлив. Истинным приверженцам религии чувство ненависти ныне непозволительно. Там, в храме, глаза Чома Голдберга выражали другое: непоколебимую решимость бороться до конца. Бороться любыми средствами.

Глава 18
Приговор

Среди многочисленных качеств Поля Сарата было одно неприятное: он мог радостно или печально – в зависимости от события – позвонить в самое неожиданное время и спросить: «Вы уже слышали новость?» Раджасинху иногда так и подмывало ответить: «Слышал – и ничуть не удивлен», но у него не хватало духа лишать Поля маленькой радости.
– Ну, что на этот раз? – спросил он без энтузиазма.
– По второму каналу передают беседу Максины Дюваль с сенатором Коллинзом. Кажется, у нашего Моргана неприятности. Я вас вызову. Раджасинха нажал клавишу. Возбужденное лицо Поля уступило место изображению Максины Дюваль. Она сидела в хорошо знакомой студии и разговаривала с Президентом ВСК, явно чем-то возмущенным.
– ...сенатор Коллинз, сейчас, тогда приговор Международного суда уже вынесен...
Раджасинха надавил клавишу «Запись», выключил звук и тут же активировал канал личной связи с АРИСТОТЕЛЕМ.
– Доброе утро, Ари. Меня интересует сегодняшнее решение Международного суда по делу храма Шри Канда. Только кратко.
– Заключение 1. Право на вечную аренду храмовой земли подтверждается законодательством Тапробани, а также Всемирным законодательством и зарегистрировано под номером 2085. Решение единогласное. Заключение 2. Проектируемое сооружение орбитальной башни с сопутствующими ей шумом и вибрацией на территории, имеющей большую культурную и историческую ценность, противоречит статьям Гражданского кодекса. На данном этапе общественная значимость проекта недостаточна, чтобы повлиять на мнение суда. Принято четырьмя голосами против двух при одном воздержавшемся.
– Спасибо, Ари. Бумажной копии не нужно. До свидания.
Все произошло так, как и следовало ожидать. Однако Раджасинха не знал – радоваться ему или печалиться.
Ему, всеми корнями связанному с прошлым, приятно было сознавать, что древние традиции все еще чтут и сохраняют. Какие бы странные формы ни принимали убеждения людей, их нужно всячески оберегать. Если, разумеется, они не затрагивают общественных интересов.
В то же время Раджасинха испытывал легкое сожаление. Он почти убедил себя, что только фантастическая затея Моргана может спасти Тапробани (а заодно и весь остальной мир) от сытого, самодовольного конца. Теперь суд закрыл этот путь. Если не навсегда, то на многие годы. На пульте уже с минуту горел огонек вызова. Раджасинха надавил клавишу.
– Вы все поняли? – спросил профессор Сарат. – Это конец Ванневара Моргана.
Несколько секунд Раджасинха задумчиво смотрел на старого друга.
– Вы склонны к поспешным выводам, Поль. Хотите пари?


Часть 3
Колокол

Глава 19
Лундозер

– Знаете, доктор Морган, в чем ваше несчастье? – сказал человек в кресле-каталке. – Просто вы не на той планете.
– По-моему, – отпарировал Морган, – это относится и к вам.
Министр финансов Народного Марса (Кларк употребляет русское слово «народный». – Ред.) понимающе улыбнулся.
– Ну, я-то здесь всего на неделю. Скоро Луна, нормальная тяжесть.
Конечно, я мог бы и ходить, если нужно, но колеса, по-моему, лучше.
– А зачем вам вообще прилетать на Землю?
– Иногда необходимо самому находиться на месте событий. Вопреки распространенному мнению, связь – еще далеко не все. Морган кивнул: министр прав. Нет числа случаям, когда структура какого-то материала, ощущение камня и почвы под ногой, запах леса, брызги воды на лице были жизненно важны для его проектов. Возможно, когда-нибудь даже это научатся передавать по радио. Но нужно остерегаться подделок.
– Если вы прилетели специально ради меня, – сказал Морган, – я очень польщен. Но не предлагайте мне работу на Марсе. Я рад отставке: теперь я иногда вижусь с родными и друзьями и не собираюсь начинать все сначала.
– Но вам всего пятьдесят два. Как вы сможете без работы?
– Дел сколько угодно. Меня всегда интересовали древние инженеры – римляне, греки, инки, – но никогда не было на них времени. Мне предлагают курс во Всемирном Университете, предлагают написать учебник по новейшим методам строительства. Я мог бы развить некоторые свои идеи...
– Но все это не то. Рано или поздно вам надоест писать и говорить. Вы творец, доктор Морган. Один из тех людей, которые счастливы, лишь когда создают мир своими руками.
Морган не ответил. Стрела попала в цель.
– А как вы отнесетесь к тому, что мы очень интересуемся космическим лифтом?
– Скептически. К вам я уже обращался. Мне ответили, что идея превосходна, но средства пока нужны для развития Марса. Как обычно: с радостью поможем... когда помощь уже не будет нужна.
– Это было год назад, сейчас все изменилось. Теперь мы за строительство лифта. Но не на Земле. На Марсе. Интересно?
– Да. Продолжайте.
– На Марсе притяжение втрое меньше, чем здесь. Синхронная орбита ниже в два раза. Наши подсчитали, что строительство системы на Марсе обойдется на порядок дешевле.
– Вполне возможно.
– Это не все. Несмотря на разреженную атмосферу, ураганы на Марсе бывают. Но у нас есть недоступные для них горы. Шри Канда – всего лишь жалкий пятитысячник. Наш Монт Павонис, находящийся точно на экваторе, поднимается на 21 километр. И никаких монахов... А Деймос, как вы помните, расположен всего в трех тысячах километров над стационарной орбитой, так что мы уже имеем несколько миллионов мегатонн как раз там, где нужен противовес.
– Но Земле нужен лифт, – сказал, помолчав, Морган. – Вы знаете почему.
Зачем он Марсу?
– Вы слышали о проекте «Эос»? О плане возрождения Марса?
– Знаю. Вы хотите растопить полярные шапки?
– Именно так. Если это удастся, увеличится плотность атмосферы. Можно будет обходиться без скафандров, в дальнейшем воздух станет пригодным для дыхания. Появятся реки, небольшие моря, а потом и растительность. Через два века Марс превратится в райский сад. Это единственная планета, которую может преобразовать современная техника.
– Ясно. Но при чем здесь лифт?
– Потребуется поднять на орбиту несколько мегатонн. Чтобы разогреть Марс, нужны зеркала в сотни километров диаметром. Когда льды растают, они будут поддерживать нормальную температуру.
– Разве нельзя добыть сырье в ваших копях НА астероидах?
– Кое-что – несомненно. Но лучшие зеркала для таких целей изготовляют из натрия, а в космосе он редок. Удобнее воспользоваться соляными залежами Тарсиса. К счастью, они расположены рядом, у самого подножия Павониса.
– Что ж, все это очень интересно, – сказал Морган, – но вы, возможно, не понимаете, что предстоит большая работа в самых разных областях. Промышленное производство суперволокна, проблемы надежности и контроля... Я мог бы продолжать весь вечер.
– Не надо. Мы не выжили бы на Марсе, если бы не обращали внимания на мелочи. Наши инженеры ознакомились со всеми вашими отчетами и предлагают провести модельный эксперимент. Он решит многие технические вопросы и докажет принципиальную осуществимость проекта.
– А что здесь доказывать?
– Я с вами согласен. Но наглядная демонстрация, как ни удивительно, изменит многое. Соорудите минимально возможную систему – просто проволоку с грузом в несколько килограммов. Спустите ее с орбиты на Землю. Если система сработает здесь, то на Марсе и подавно. Затем поднимите по ней что-нибудь наверх, и все увидят, что ракеты устарели. Эксперимент обойдется сравнительно дешево, даст практический опыт и, как нам кажется, избавит от многолетних споров.
– Да, вы действительно все обдумали. Когда вам нужен ответ?
– Честно говоря, сейчас. Но, в конце концов, дело терпит.
– Хорошо. Направьте мне все ваши материалы. Свое решение я сообщу через неделю, самое позднее.
– Благодарю. Вот мой номер. Можете связаться со мной в любое время.
Моргая ввел идентификатор министра в память своего коммуникатора. Но, пожалуй, он уже и так все решил.
Если в расчетах марсиан нет существенной ошибки – а она маловероятна, – его безделью конец. Морган знал за собой это: на сравнительно пустяковые шаги он решался с трудом, но в поворотные моменты жизни не колебался ни секунды. И почти никогда не ошибался.
Когда министр укатил в своем кресле – ему предстоял долгий путь в Порт Спокойствия через Осло и Гагарин, – Морган обнаружил, что не в состоянии заниматься делами, запланированными на этот длинный северный вечер. Мысли его лихорадочно зондировали неожиданно изменившееся будущее. Безнадежно вздохнув, Морган встал из-за стола и вышел на веранду. Было безветренно, холод совсем не мешал – был скорее бодрящим. Небо сверкало звездами, и желтый серп Луны опускался навстречу своему отражению в фиорде, таком темном и неподвижном, что его вода казалась полированным черным деревом.
Где же Марс? Морган, к стыду своему, понял, что не знает даже, виден ли он сегодня. Скользя взглядом вдоль всей эклиптики, от Луны до ослепительной Венеры и дальше, он не находил в россыпях небесных алмазов ничего похожего на красную планету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21