Тот зал, в котором находился Варлам, был, так сказать, его кабинетом, который полагался ему, как магистру города. Сейчас кроме него здесь был лишь один вампир, вернее вампирша с длинными русыми волосами и пустыми голубыми глазами. Она сидела возле его ног словно верный пес.
Сам Варлам, казалось, был полностью погружен в свои мысли. Он был похож на античную статую: средний рост, белоснежная кожа, вьющиеся черные волосы почти до плеч, скуластое лицо. Общее впечатление портили лишь тонкие жесткие губы и холодные как стал серые глаза, что выдавало в нем склонность к жестокости.
От раздумий его оторвал приход еще одного вампира — худого, длинного, с короткой стрижкой. Бросив на него взгляд, Варлам спросил:
— Ее поймали?
— Нет еще, мой господин.
При этих словах рука Варлама, покоившаяся на подлокотнике, так сжала его, что дерево жалобно скрипнуло. Вампир видел это и побледнел.
— Как такое возможно, что опытные, сильные вампиры, которых я послал, не могут ни поймать, ни убить неопытного новообращенного? — голос Варлама был тих, но в нем чувствовался скрежет металла.
— Простите, мой господин! Поверьте, они делают все возможное! В самое ближайшее время она будет поймана и уничтожена!
— Так зачем же ты пришел сейчас?
— У меня есть новости, которые, думаю, могут заинтересовать Вас.
— Какие?
— Вампирша Александра вернулась в город.
— Алекса? — Варлам немного оживился. — И как давно она в городе?
— Что-то около двух недель. Как вампир она ведет себя довольно осторожно.
— Как всегда, — задумчиво протянул Варлам. — Передай ей приглашение.
— Слушаюсь, мой господин.
Вампир ушел выполнять поручение и не заметил улыбки, которая вспыхнула на лице Варлама всего на несколько секунд. Но ее заметила сидящая у его ног вампирша, и ее лицо исказила
злоба.
Разговор с Сергеем всколыхнул в душе Алексы воспоминания, которых она избегала десятки лет. Ей вспомнилось то, как она стала вампиром.
Это произошло в 1138 году. Ей тогда было всего двадцать два года. Она была обычной деревенской девушкой. Хотя нет, даже тогда она была не совсем обычной. Будучи единственной дочерью деревенского кузнеца, она с детства перенимала навыки кузнечного мастерства, а после его смерти она вынуждена была продолжить его дело. Сначала — чтобы не умереть с голоду, ведь она осталась круглой сиротой — ее мать умерла, когда ей было всего пять, а потом ей понравилось. У нее оказался настоящий талант к этому делу.
Из родственников у нее остался лишь дядя, но у него была своя семья и куча ребятишек — они не могли ее принять. Конечно, она могла выйти замуж и этим решить многие проблемы, но ее вола, ее жесткий, вспыльчивый характер и зачастую мужская манера поведения отпугивали многих ухажеров. Остальных она отвергла сама.
Так Алекса, вернее Саша, в те времена ее еще звали так, и жила одна, зарабатывая кузнечным делом, пока однажды все не изменилось.
Она, как всегда, работала в кузне, когда дверь отворилась, и кто-то окликнул:
— Кузнец! — голос был со странным акцентом.
В мареве кузни ее и впрямь можно было принять за молодого мужчину: волосы в хвосте, чтобы не мешались, в мужской рубахе с закатанными рукавами, обнажавшими сильные руки.
— Да? — ответила она, оборачиваясь.
Вошедшим оказался молодой мужчина с синими глазами и свежими, почти белыми волосами, в явно не здешней одежде. Он явно не ожидал увидеть здесь женщину, но все же переспросил:
— Мне нужен кузнец.
— Ну, я кузнец. В чем дело?
— Лошадь моей госпожи расковалась, да и у моей дела обстоят не лучше.
— Посмотрим.
Саша отложила молот и вышла из кузни. Мужчина вслед за ней.
Немного щурясь от яркого дневного света, она увидела пять великолепных лошадей. Две везли поклажу, остальные оседланы. На черном как ночь жеребце сидела молодая зеленоглазая женщина с длинными золотыми волосами. Безусловно, она была знатного происхождения. Рядом с ней на каурой лошади была еще одна женщина — рыжеволосая.
— Димьен, ты нашел кузнеца? — спросила златовласая.
— Да, госпожа Менестрес. Вот она.
Менестрес удивленно вскинула брови, но ничего не сказала.
— Ну, которая лошадь-то? — спросила Саша.
— Моя, — ответила Менестрес, ловко спустившись на землю. — Видно от долгого путешествия. Правая передняя.
— Поглядим.
Саша подошла к жеребцу, потрепала его по гриве, затем подняла копыто. После непродолжительного осмотра она сказала:
— Да, подкова новая нужна. Кстати, остальные тоже лучше заменить. Они долго не протянут.
Саша осмотрела остальных лошадей и добавила:
— У серой тоже две нужно заменить. Остальные еще недели две продержаться.
— И когда все будет готово? — спросил Димьен.
— Через час сможете ехать, — ответила Саша, а затем позвала, — Тишка! Тимофей! Да где этот стервец?!
Через минуту появился парень лет шестнадцати с взлохмаченными русыми волосами и вздернутым номом. Это был старший сын ее дяди. Она взяла его к себе в помощники. И, честно говоря, она многому его научила. Он стал уже сносным кузнецом.
— Звала, Саш?
— Где тебя носит? Давно по шее не получал? Быстро принеси-ка из кузни подковы и все необходимое. Работа не ждет!
Парень бегом бросился исполнять поручение. Вскоре все было принесено, и работа закипела. Саша уложилась даже быстрее, чем говорила. Когда она закончила, Менестрес, расплатившись за работу, сказала:
— Ты отличный кузнец! Таких редко встретишь.
— Спасибо. Я вижу, вы издалека. Таких подков в округе не делают.
— Твоя правда. Уже почти месяц в пути. Кстати, где тут у вас можно найти постоялый двор? Или что-то в этом роде…
— У нас такого нет. Мы вдалеке от больших дорог. Попроситесь к купцу Никодиму. Таким знатным людям, думаю, он не откажет. Или можете оставаться у меня. Я живу одна в доме — место есть, но уж не обессудьте, без особых удобств.
— Хорошо. Мы принимаем твое любезное предложение, — согласилась Менестрес. — Сколько мы будем должны тебе за постой?
— Какие пустяки! Живите так сколько угодно. В доме четыре свободных комнаты. Можете занять их.
— Спасибо, ты очень любезна. Но мы до сих пор не познакомились. Как твое имя?
— Александра, но можете меня просто Сашей.
— А я Менестрес. Димьена ты уже знаешь, а это Танис.
— Очень приятно. Проходите в дом. Тишка, позаботься о лошадях. А потом купи что-нибудь на обед. Держи.
С этими словами она кинула ему одну из тех монет, которыми расплатились с ней гости. Парень ловко поймал ее и тут же скрылся из виду.
Саша показала постояльцам их комнаты. Все они были чисто убраны, хотя сама она и была-то в них лишь во время уборки.
— Здесь одеяла, подушки. Берите все, что понадобиться. Вам, наверное, нужно умыться с дороги? Пойду воды натаскаю.
— Ты очень любезна, — опять сказала Менестрес, улыбнувшись. — Надеюсь, наше проживание не слишком обременит тебя.
— Да ладно, — махнула рукой Саша.
— Постой. Димьен, помоги ей.
— Хорошо.
Они вдвоем пошли к колодцу, который находился прямо за кузней — она требовала много воды. Там Саша заметила несколько любопытных. Они пришли под предлогом заказать новые подковы, починить косу, сделать нож или еще что, но истинная причина была на лицо — приезд гостей вызвал в деревне настоящий фурор.
Саша довольно сухо выслушала их просьбы и выпроводила. Они вынуждены были подчиниться, так как всем в деревне был известен ее крутой нрав.
Она ловко, почти без усилий, ворочала тяжелые ведра, чем восхищала Димьена, хотя он сам поднимал их словно пушинки. За работой он сказал:
— Женщина-кузнец — это довольно необычно.
— А что, есть какие-то нарекания к моей работе?
— Нет, просто такое встретишь редко…
— Мой отец был кузнецом, поэтому я с детства понимала, что к чему, а когда он умер, то я оказалась перед выбором: умирать с голоду, жить бедной сиротой у дяди или браться за молот. Я выбрала последнее, — уже более мягко ответила Саша.
— Наверное, трудно было.
— Поначалу очень, а потом дело пошло. Не скрою, мне нравится то, чем я занимаюсь. В округе нет кузнеча лучше меня, — не без гордости добавила Саша.
Вскоре вернулся Тихон с целым мешком всякой всячины. Он с гордостью выложил на крепко сколоченный стол головку деревенского сыра, свежее мясо, мед и корзину ягод.
Саша уже суетилась возле печи, в которой весело потрескивал огонь. Мясо было брошено в горшок и варилось вместе с луком и капустой. На столе уже стояли порезанный сыр, сваренные яйца, мед, ягоды. Она принесла из подпола квас, а под конец достала из печи ароматный хлеб.
Все спорилось в ее руках. Лишь изредка, если она случайно обжигалась или что-то падало, с ее уст срывалось крепкое словцо, что вряд ли можно было ожидать от девушки.
Наконец, Саша пригласила гостей к столу. Но, вопреки ее ожиданиям, они ели совсем немного. Это удивило ее, но она ничего не сказала, решив, что каждый вправе сам решать, что ему есть и когда.
Убрав со стола, она вернулась в кузню, предоставив гостей самим себе. Работа была для нее прежде всего.
В кузне Саша забывала обо всем. Вот и сейчас она не заметила, как стемнело. Была уже ночь, когда ее кто-то окликнул. Отложив молот и утерев пот со лба, она обернулась. Голос принадлежал Менестрес. Она стояла в дверях, и в жарком мареве ее волосы казались золотым облаком.
— Я вижу, ты работаешь допоздна, — сказала она.
— Ой, я и правда задержалась, — спохватилась Саша, увидев кусок ночного неба в дверном проеме.
Притушив огонь, она добавила:
— Ну, хватит на сегодня.
Затем она подошла к кадке с водой. Сполоснула руки и лицо, потом, не долго думая, окунула в воду всю голову. Убрав с лица мокрые волосы, она увидела, что Менестрес с улыбкой смотрит на нее.
— Что-то не так, — спросила она.
— Нет-нет. Просто ты так не похожа на остальных девушек, виденных мною в деревне.
— Я знаю, что не такая как все. Да и работа в кузне мало способствует этому.
— Но она нравится тебе, ведь так? Я видела, как горят твои глаза, когда ты работаешь.
— Что верно — то верно, за что некоторые называют меня нечистой и были бы рады, чтобы я вовсе покинула деревню, но тогда они бы лишились единственного кузнеца, — горько усмехнулась Саша.
— Понимаю. Некоторым трудно смириться с тем, что женщина может быть сильной.
Саша удивленно посмотрела на нее. Менестрес мало походила на ту, которую беспокоили эти проблемы.
Она поймала ее взгляд и сказала:
— Да-да, мне тоже приходилось с этим сталкиваться. У нас с тобой гораздо больше общего, чем может показаться.
Разговаривая, они вышли из кузни. После ее тяжелого, влажного воздуха все казалось невероятно свежим. Саша вдохнула полной грудью, наслаждаясь вечерней прохладой.
— Вы, наверное, устали с дороги, — сказала она. — А я вас отвлекаю.
— Вовсе нет.
— Думаю, вам все же лучше поспать.
— Но разве ты не устала? Ты проработала в кузне почти весь день.
— Дело привычное. К тому же перед сном я хочу окунуться в озере. Я вся пропотела.
— Разве здесь есть озеро?
— Да, совсем не далеко.
— Любопытно. Ты не будешь против, если я составлю тебе компанию?
— Да пожалуйста. Только внимательно смотрите под ноги, а то споткнетесь о корень — ногу покалечите.
— О, об этом можешь не беспокоиться, — она улыбнулась, и Алексе вдруг показалось, что ее клыки несколько длиннее, чем у обычных людей, но решила, что ей просто померещилось.
Они дошли довольно быстро. Саша, несмотря на темноту, рассеиваемую лишь неверным лунным светом, шла уверенно. Дорога была ей хорошо знакома. Менестрес не отставала от нее ни на шаг, словно всю свою жизнь провела в лесу.
Освещенное луной, озеро казалось просто фантастическим. Небольшие заросли камыша, белые лилии покачивающиеся на воде. Легкий пар над водой, редкие крики птиц и кваканье лягушек.
— Как красиво, — сказала восхищенно Менестрес.
— Да, — кивнула Саша. — Я хожу сюда почти каждый день, если погода позволяет.
С этими словами она скинула одежду и, пофыркивая, вошла в воду. Она плыла, делая сильные гребки, что явно вызывало недовольство местных обитателей. Недолго думая, Менестрес последовала за ней. Со своими длинными золотистыми волосами она походила на русалку.
— Я думала, знатным дамам не пристало купаться вот так, — сказала Саша, когда она подплыла к ней.
— Какие пустяки, — отмахнулась Менестрес.
Наконец, они вышли из воды. Серебристые капли покрывали сильное тело Саши. Менестрес выглядела так же. Вода стекала с них обоих. Пока они обсыхали, она сказала:
— Я вижу, тебя совсем не пугает ночь.
— Да, — просто ответила Саша. — По-моему, день хранит не меньше опасностей, чем ночь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Можно и днем умереть упав с крыши и сломав себе шею. А что касается различных суеверий — если в них верить, то свихнуться можно, особенно если живешь одна.
— Разумно. В этом я с тобой согласна. Но, думаю, в деревне с тобой могли бы поспорить.
— Что верно — то верно. Хотя мне нет до этого дела. Я привыкла жить в отдалении от них. Они приходят ко мне лишь тогда, когда нужно что-либо выковать.
В этих словах был слышен крик души о бескрайнем одиночестве, в чем сама Саша никогда бы не призналась. Но это не утаилось от Менестрес и поразило ее.
Потом они вернулись в дом. Саша сразу же пошла к себе и почти мгновенно уснула.
Жизнь в деревне текла своим чередом, размеренно и вяло. Только некоторые время от времени стали жаловаться на слабость по утрам и незначительные провалы в памяти. Но это списывали на перебор с хмельным накануне.
Менестрес и Саша стали хорошими друзьями, хотя во многом были очень разными. Саша — грубоватая, зачастую привыкшая действовать по-мужски, Менестрес наоборот, утонченная, истинная леди, хотя у нее было много других способностей, никак не связанных с этим обликом.
Однажды она принесла в кузню к Саше свой меч. Протянув его ей, Менестрес спросила:
— Что ты об этом думаешь?
Саша осторожно взяла в руки меч и внимательно его осмотрела.
— Он великолепен, — наконец сказала она. — Очень тонкая и искусная работа. Я не знаю никого, кто бы смог сотворить подобное. Очень необычная техника, но сам меч довольно стар, хотя и прекрасно сохранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17