Еще больше она встревожилась, когда он, согнувшись, уперся ладонями в колени, опустил голову и перевел дух.
– Саша! Ты что, ранен, Саша?! – забыв о больной ключице, девушка кинулась к нему.
Их глаза встретились. В первую секунду он как будто удивился. Такое ощущение, что Саша ожидал чего-то другого. Впрочем, луна и свет фар могли исказить что угодно и кого угодно.
– Все о'кей, – тихо сказал телохранитель и покосился на Гроссмана:
– Машина на ходу?
– Чем-то цепляет землю, а так ничего… – Ник заглянул под колеса. – То ли подвеска, то ли еще какого-то хрена…
– Черт с нею. Загружайтесь, ехать надо… – и Саша сел за руль.
Рената не могла понять, что здесь не так. Голос? От Саши можно ожидать и не такого… Как и ритмика речи: для него изменить такую мелочь
– это раз плюнуть. Только вот зачем? Наверное, это не всегда зависит от него…
Джип немного пошел юзом, но затем выправился и, громыхая чем-то под брюхом, пополз и медленно набрал скорость.
– Кто это такие? – спросила девушка.
– Не знаю, – как обычно, телохранитель был неразговорчив.
– Много их было?
– Достаточно.
– И тебе так и не удалось узнать, что им нужно?
Саша внимательно поглядел на нее через плечо:
– Что ты имеешь в виду?
– Как – что? Не верю, что никому из них ты не приставил пистолет к виску. А в таком положении любой объяснил бы, чего он хочет…
– Какая ты кровожадная, – усмехнулся Николай, пытаясь очистить кожаные брюки.
Саша дернул плечами и отвернулся. Джип спотыкался, как рейсовый городской автобус. Выругавшись сквозь зубы, телохранитель остановил его и вышел посмотреть, в чем дело.
– Вот дерьмо! – послышался его подсевший голос. – Надо ставить запаску!
Николай, подумав, что у него что-то со слухом, уставился на Ренату, но та, придерживая ноющую ключицу, высунулась в окно:
– Ты же ее уже поставил вместо старой!
– Ах, черт! – телохранитель шлепнул себя ладонью по лбу, а затем пнул ногой «полетевшее» колесо. – Совсем забыл! Есть конструктивные предложения или поедем на жеваной резине?
Пожав плечами, Гроссман посмотрел на бывшую жену: может, не ему одному бросается в глаза странное Сашино поведение? С каких это пор Шура стал выносить подобные проблемы на общий совет?! Ведь он сам всегда возился с джипом, как с живым существом, недаром «Чероки» все больше и больше походил на него. Только о Ренате он беспокоился сильнее, чем об их железном коне… Пнуть «Чероки» для Шуры было бы равносильно тому, что ударить подопечную.
– Попробуем поставить старое? – нерешительно проговорила Рената. – Может, до Таганрога дотянем?
– Хорошо! – Саша приблизился к дверце с левой стороны:
– Ник, займись!
Окончательно обескураженный, Гроссман вышел из машины и отправился к запаске:
– Может, господа хорошие, вы-таки соизволите выйти и подышать свежим воздухом?
Саша и Рената отошли в сторону. Телохранитель сел на какой-то пенек, она пристроилась у него на коленях.
– Что у тебя? – он кивнул на плечо девушки.
– Очень болит ключица… Это не перелом? – она расстегнула пуговицы на блузке и раздвинула ворот.
Саша поморщился и потер глаза. Рената заметила, что ему трудно смотреть, трудно фокусировать взгляд.
– Что у тебя с глазами?
Он не боялся: в такой темноте она не смогла бы заметить линзы, из-за которых он чувствовал себя так, словно ему в глаза насыпали песка.
– Обычная пыль. Чепуха, – Саша прощупал кость ключицы. – Вывихнуто у плеча. Хочешь – вправлю…
– Это очень больно?
– Будет больно.
Телохранитель усадил ее на пенек. Девушка зажмурилась, и он дернул ее за руку. Стиснув зубы от адской боли, она тихо взвыла, но не заорала.
– Молодец, – похвалил ее Саша, оглянувшись на Ника, который кряхтел и пыхтел у джипа.
Он снова усадил Ренату к себе на колени и осторожно спросил:
– А как ты думаешь, что в этом «дипломате»?
– Ты что, с Луны упал? ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЮ!!! Сколько раз еще я должна это повторить?!
– Ну… лишний раз не помешает…
– Да я бы все отдала, что еще не потеряла, лишь бы узнать, что в этом «дипломате»!
Саша слегка приподнял брови: она продолжала его удивлять:
– И ты вернула бы это хозяевам?
– Ни минуты не задумываясь!
– А если это… дает тебе преимущества, такие, что ты смогла бы вернуть все, что потеряла, и даже с лихвой?
– Я очень устала… Ты выбрал не самое лучшее время и место для своих репетиций или шуточек… Мне ничего не надо… кроме того, чтобы меня оставили в покое и мы с тобой могли куда-нибудь уехать… – она обняла его и бессильно положила голову ему на плечо.
Саша рассмеялся, и смех его звучал странно: не то с облегчением, не то с иронией.
– Что ты смеешься? – простонала Рената.
– Просто… я думал о тебе хуже…
– Ты? Обо мне?! Почему?!
Ник, чертыхаясь, возился с домкратом. Не ответив на вопрос Ренаты, Саша окликнул его:
– Эй, приятель! Ты хоть знаешь, как это делается?
– Знаю! – буркнул Гроссман. – Не пальцем деланный!
– Ну, так покажи себя!
– Зачем ты его так? – удивилась Рената, словно сама никогда ничего подобного не делала в отношении Ника.
– Я выразился достаточно лояльно… Вообще-то, с бывшими мужьями моей женщины в другом месте и другой ситуации я разбирался бы иначе…
Рената округлила глаза и стала похожа на ту наивную соплячку с фотографии:
– Когда ты успел стать таким ревнивым?!
– Всё течет, всё меняется, – Саша снова потёр слезящийся глаз.
– Да что там у тебя?! Дай, посмотрю!
– В такой темноте? Ну, посмотри, – он поднял лицо к небу, но в этот момент туча закрыла луну.
– Нет, вообще ничего не видно… Поморгай, если это соринка, она должна вытечь со слезой… Давай я поцелую твои глаза…
Рената коснулась губами его век. Руки Саши крепче сжали ее тело, скользнули под блузку. Не только голос, но даже запах кожи и волос у него теперь другой. Пиджак еще напоминал прежнего Сашу, а вот остальное… От него теперь веяло одеколоном, дорогим, импортным, но скрывающим Сашину индивидуальность, неповторимость. Табак, мята, что-то мистическое, древнее
– куда-то все это улетучилось. Н-да, раньше было лучше…
Дальше – больше. Будто соскучился, он стиснул ее в объятьях, поймал губами ее губы, и все это – как будто впервые. С Сашей всегда – как будто впервые, подумала она, но здесь что-то не так. Сейчас она не «улетает», остается на земле. Он ДРУГОЙ! Не то, чтобы более смелый – просто более властный. Он подминает под себя всю ее волю, а раньше всегда уступал ей её законное место. И целует по-другому: впивается в губы, точно жалом… И рука его так больно сжала грудь, что Рената вскрикнула. Саша тут же убрал ладонь и стал помягче.
– Ты всегда такая? – переводя дух, спросил он.
– Какая?
Телохранитель не ответил, скользнул пальцами ей под юбку. Какой-то он сегодня сумасшедший… Ведь всегда безошибочно угадывает ее состояние, ее желания, а теперь точно глухой и слепой: думает только о себе. Ведь ясно же, что она безумно устала, что ей не до таких игр.
– Саша! – Рената отвела его руку, но телохранитель упрямо повторил наступление. – Саша! Всё!
Он опомнился, прикрыл глаза, потом поправил на ней одежду:
– Извини… Теперь я знаю, почему от тебя торчали в Челябинске…
– Почему же? – впервые Саша поднял эту тему, и Ренате стало интересно.
– От тебя, уралочка, можно потерять последние мозги… Вот как он, – и телохранитель кивнул на Гроссмана, завинчивающего болт.
– Сейчас отдаем швартовы! – словно услышав его реплику, крикнул Ник.
– Кстати, можете садиться, граждане…
Саша с явной неохотой выпустил Ренату и пошел следом, как прирученный зверь.
Несмотря на перестановку колеса, джип по-прежнему брыкался и упрямствовал, словно норовистый скакун, вместо руки хозяина ощутивший чужую руку. Саша ругался сквозь зубы, но терпел самовольство этой развалины. Рената же так устала, что заснула на заднем сидении.
Телохранитель очнулся. Он лежал в каком-то автомобиле, на заднем кресле, связанный по рукам и ногам. Все желание освобождаться у него исчезло с приливом жгучей боли, возникшей под ребрами, когда он чуть-чуть пошевелился.
– О! Здрасьте! Смотри, покойничек ожил! – обернувшись на Сашу, сказал шоферу жующий жвачку парень в кожаной куртке. – А ты говорил – «ласты склеил»… Вон, как огурчик… маринованный…
– Сейчас приедем! – голосом, который не обещал ничего хорошего для Саши, отозвался тот. – развяжи его, что ли…
Подогнув под себя ногу, парень охотно развернулся в кресле и толкнул телохранителя в плечо.
– Ну, чего?! – разминая жвачку, спросил он и активно заработал челюстями. – Эй!
Превозмогая боль и слабость, Саша поднял голову.
– Ну, привет! – парень хохотнул так же, как хохочут, рисуясь друг перед другом, ублюдки, промышляющие всякими гадостями.
Мышцы сдались, и Саша снова лег.
– Чего не здороваешься? – на этот раз парень стукнул его кулаком в поддыхало, почти возле раны. – Больно, что ли?! Ой? Да? – он повторил маневр.
Телохранитель стиснул зубы.
– Ладно, ты его сильно не дрючь – посоветовал шофер. – Он и так мне своей дерьмовой кровью все чехлы заделал… Лучше спроси, пока ожил, а то еще сдохнет…
– Ага! Мухтар, так куда вы запрятали ее, а?
К Саше не сразу вернулась способность дышать и, следовательно, говорить. Кроме того, он почувствовал, что по животу потекла быстро остывающая струйка крови: рубашка уже не впитывала ее.
– Кого?
– Забыл, что ли, Мухтар? – игриво переспросил тот, намахиваясь, и захихикал, когда Саша прикрыл глаза и напрягся в ожидании удара. – Дискету! Куда вы ее засунули?
Только тут телохранитель соединил концы с концами. Ну, конечно! Что же еще они могли таскать за собой, такое маленькое, что оно поместилось бы в кармане?!
– Дискету… – медленно заговорил Саша, и оба парня навострили уши. – А дискету я теперь засуну в твою задницу, даже если ты будешь очень сильно отказываться…
Парень втыкал в него кулаки, пока тот не потерял все чувства.
– Ты руками-то не маши! – сказал шофер. – А то голова дурная…
– Угу, ногам покоя не дает…
– Во-во. Бешеной собаке сто верст – не крюк. Это я о нашем новоявленном шефе… Как тебе Андрюшенька-душенька-румяные-щечки?
У того рефлекторно выдвинулся средний палец:
– Вот так он мне! Я бы и этому, – он небрежно кивнул на Сашу, – все конечности переломал только за то, что они с этим питерским мудилой на одну рожу… Походу, Мих, они близнецы… Не поделили чего-то братцы-кролики, что ли? Ненавижу этого белоручку, и папашу его крутого ненавижу!
– Ну что, высказался? Впрочем, тут я с тобой солидарен…
За работу, твой живучий мальчик снова зашевелился…
Саша открыл глаза и сплюнул кровь, скопившуюся во рту.
Жующий парень развернулся и снова занялся его персоной.
Утомившись бороться с раскуроченным джипом, телохранитель молча вел его и не обращал внимания на творимые им заскоки. Настежь открыв со своей стороны окно, Ник курил, а Рената крепко спала предутренним сном.
– Опа! – сказал Гроссман, когда фары осветили перегородивший дорогу автомобиль.
Саша свернул к обочине и едва не нырнул в кювет.
– Колесо не выдюжит, Шура… И нас они сверху подстрелят.
– Вижу. Рената, – он оглянулся и пождал губы; девушка с трудом проснулась и явно пожалела об этом. – Рената, посмотри: твоя «сидушка» часом не съемная? Если там есть полость – держи пистолет и полезай туда, поместишься… Что, Коль, отобьемся? – Саша подмигнул Гроссману.
Ник помог Ренате поднять подушку кресла. Под нею была черная пустота, пропахшая пылью и бензином.
Со стороны машины к ним направлялись какие-то люди.
Телохранитель резко сдал назад.
– Тут что-то мешает! – прошептала Рената, пытаясь уместиться под явно не предназначенным для этих целей сидением и натыкаясь на какой-то большой твердый предмет с острыми краями.
– Упаковывайся скорее! Что там тебе мешает? – Ник настойчиво придавил Ренату «сидушкой».
Та взвизгнула от боли: не с ее вывихом проделывать такие трюки. Но все-таки ей удалось сложиться пополам и замереть на дне, и, хотя Рената была очень миниатюрной женщиной, больное плечо ее упиралось во что-то жесткое. Осторожно переведя дух, потому что воздуха было совсем мало, Рената выпростала руку и ощупала мешающий предмет. Кожа, холодная металлическая застежка… Потом уже память выдала следующую картину: высокая девушка с короткой стрижкой и волосами цвета красного дерева быстро приближается к джипу с… о боже!.. с «дипломатом» в руке! Значит, спрятать его Даша все-таки успела, а мозг Ренаты зафиксировал этот момент, но в результате потрясения информация потеряла доступность и была загнана в глубокое подсознание… Девушка втянула в себя пыльный воздух и отдулась. Всё. Полдела сделано. Теперь они спасены. Теперь они с Сашей смогут уехать и спокойно залечить все раны, нанесенные событиями этого месяца. Она станет нормальным человеком, отдохнет, приведет себя в порядок… О, как она мечтала об этом! И телохранителя она никуда не отпустит. Он ей нужен не только для того, чтобы беспрестанно защищать ее, рискуя собой. Они обманут ополчившееся против них время, они во что бы то ни стало будут вместе…
Пока опьяненная радостью находки Рената предавалась иллюзиям, телохранитель и Николай выпрыгнули из машины. Вытащив из-за пояса пистолет с глушителем, Саша пробормотал:
– Сюда бы «дробовичок»…
Двигаясь напролом, ни секунды не давая врагу на то, чтобы опомниться, он стал стрелять. Гроссман подстраховал его из «глока», но Саша вполне обошелся бы и без него. Гибко бросившись на землю, он мгновенно заменил использованную обойму, а потом как ни в чем не бывало продолжил наступление. Телохранитель был как заговоренный: пули летели мимо него. А может, это было результатом его невероятной расторопности или умении тормозить время, как в одном из фантастических рассказов Уэллса…
Когда Саша дошел до машины неприятеля, те двое, что оставались в ней, были похожи на решето. Другие плавали в крови. Из-за автомобиля вывернул черный «Ландкрузер», и Серега, высунувшись в окно, в каком-то заторможенно-отмороженном состоянии глядел на трупы. Рядом с водилой сидел еще один парень, он-то и показал Саше большой палец, а после провел ребром ладони по горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33