Скотт Туроу: «Личный ущерб»

Скотт Туроу
Личный ущерб


Округ Киндл – 05



OCR Ustas, Readcheck by NickNem
«Туроу С. Личный ущерб»: ООО Издательство АCT, ОАО ЛЮКС; Москва; 2004

ISBN 5-17-026045-8; 5-9660-0669-5Оригинал:
“Personal injuries”

Перевод: Л. Г. Мордухович
Аннотация Хорошему адвокату всегда есть что скрывать — и всегда приходится опасаться, что тайное станет явным.Но опасения Робби Фивора полностью оправдались.И теперь, чтобы спастись от неминуемого скандала, он вынужден стать важнейшим участником секретной операции ФБР по искоренению коррупции в «верхушке» судебной системы США.Однако стоит ли полагаться на защиту ФБР, если предашь могущественных людей, не привыкших прощать?… Скотт ТуроуЛичный ущерб Посвящается Гейл Хочман
Добро пожаловать, мой славный плут, входи!Ты превзошел в своем искусстве всех воров и без ключа шкатулку отпираешь с нашей жизнью.А мы, глупцы, не замечаем, как ты крадешь нас у нас самих. Джон Драйден. Все за любовь Джон Драйден (1631-1700) — английский поэт и драматург. (Здесь и далее примеч. пер.)

Начало 1 Он знал, что этот день грядет и рано или поздно он попадется. Обязательно. Понимал, что поступает глупо и жадность никогда до добра не доводит. Хотел остановиться, постоянно думал об этом, но ему удавалось себя уговорить. Мол, ничего, схожу в последний раз, тем более что все равно хуже не станет. И вот теперь он вляпался и, похоже, основательно.Мотив знакомый. Уже более двадцати лет клиенты, усаживаясь передо мной в уютное кожаное кресло, исполняют одну и ту же песенку. Порой мне казалось, что я включил музыкальный автомат.«Это не я сделал, а другой. Почему они ко мне привязались?» И наконец: «Я очень сожалею, что так получилось». А от меня они надеются услышать другую песенку, первый куплет которой начинается словами: «Возможно, мне удастся помочь вам выбраться из передряги». Обычно я произношу эти слова, потому что их от меня ждут, хотя часто все оборачивается по-иному. Служить людям единственной надеждой сложно. Я собираюсь поведать вам адвокатскую историю. Из тех, какие мы любим рассказывать друг другу. Благо, что клиентов у каждого было предостаточно. Моего звали Роберт Фивор. Для всех он был просто Робби, хотя для подобной фамильярности выглядел несколько староватым. Когда его спрашивали о возрасте, Фивор неизменно отвечал: «Сорок три».Итак, 1992 год, вторая неделя сентября. Знатоки наконец перестали прочить Росса Перо в президенты Соединенных Штатов, а о терминах «dot» и «com» имели понятие лишь избранные. Я помню отчетливо тот период еще и потому, что только вернулся из Виргинии с похорон отца, потрясенный его кончиной. Все было неожиданно в том смысле, что я всегда считал смерть в порядке вещей, а когда отец умер, вдруг стал сам не свой. Явь и сон как-то странно перемешались, даже руки и ноги казались чужими, никак не связанными с телом.И вот Робби Фивор заявился ко мне со своей бедой. Вчера вечером его навестили дома три специальных агента налоговой полиции. Один высказал желание поговорить, двое других — послушать. Разумеется, ребята были соответствующего вида: в недорогих пальто, мрачные, но вежливые. Робби сообщили, что его обвиняют в финансовых махинациях и вызывают на заседание большого жюри Присяжные заседатели, решающие вопрос о предании обвиняемого суду или прекращении дела.

. Сказанное подтверждалось оформленной по всем правилам повесткой. Ему пытались задавать вопросы относительно финансовой деятельности его адвокатской фирмы. Особенно посетителей интересовала уплата налогов. Робби решил молчать.— Ну что ж, вам виднее, как поступать, — усмехнулся агент, который был у них за главного. — Но мы припасли для вас две новости. Хорошую и плохую. Как водится, позвольте вначале сообщить вторую. Мы знаем, что вы и ваш компаньон, Мортон Диннерштайн, нечисты на руку. Многие годы вы оба, выиграв дело в суде, пополняете вклад на тайном счете в банке «Ривер». Кстати, других операций с этим банком ваша фирма не ведет. Нам известно, что с данного счета вы и Диннерштайн совершали обычные выплаты — две трети клиентам, одну девятую адвокатам-консультантам, а также определенные суммы экспертам и судебным протоколистам. Все получали свою долю. Все… кроме налогового управления. Многие годы вы и ваш партнер снимали со счета деньги, а налогов не заплатили ни цента. Так что вы, ребята, у нас на крючке, — закончил агент.В этом месте Робби коротко всхохотнул и повторил фразу.Я давно привык к тому, каким глупым способом люди навлекают на себя неприятности, поэтому не стал спрашивать, как Робби и его партнер поверили, что столь бесхитростная схема будет работать. Но действительно — их жульничество долгие годы оставалось незамеченным. Маловероятно, чтобы внимание налоговых органов мог привлечь банковский счет, не приносящий дохода. Однако, как ни странно, такое случилось. Значит, одно из двух: либо неблагоприятное стечение обстоятельств, либо кто-нибудь стукнул.Фивор продолжил рассказ.Итак, с агентами он беседовал в гостиной. Старался сохранить лицо, примостившись на изящном диванчике, обитом дорогим шелком. Улыбался. Делал вид, будто все это его совершенно не волнует. Затем открыл рот, собираясь что-то сказать, но не произнес ни звука. Он неожиданно ощутил, как по спине заструился холодный пот. Подождал, пока пот впитается в эластичный пояс трусов, и, сделав над собой усилие, спросил:— А какая хорошая новость?— Мы уже к ней приблизились, — ответил агент. — Хорошая новость состоит в том, что вам предоставляется шанс помочь себе. Поскольку у вас в семье ситуация довольно сложная, то, наверное, за этот шанс следует ухватиться.Агент неожиданно замолчал и направился в облицованный мрамором холл открыть входную дверь. На пороге стоял федеральный прокурор Прокурор федерального судебного округа, в ведении которого находятся дела, связанные с нарушением федеральных законов; назначается президентом.

Стэн Сеннетт. Фивор узнал его, потому что видел по телевизору. Худощавый коротышка, аккуратен до отвращения. Фивор завороженно смотрел на безукоризненно причесанные волосы, над которыми судорожно вились несколько мошек. Сеннетт сухо поздоровался, продемонстрировав выражение лица, чем-то напоминающее лезвие тесака.Робби уголовными делами никогда не занимался, но понимал, что это значит, когда в твоем доме поздно вечером появляется сам федеральный прокурор. Это значит, что на тебя сейчас нацелена очень большая пушка, за тебя взялись основательно и тебе не выкрутиться.Робби Фивора охватил ужас.— Я буду говорить только в присутствии адвоката, — пролепетал он единственное, что пришло ему сейчас в голову.— Ваше право, — отозвался Сеннетт и перенес через порог ногу в начищенном башмаке.Наверное, Робби не расслышал прокурора, и повторил фразу.— Конечно, поступайте, как вам угодно, — согласился Сеннетт, — но я не могу обещать, что завтра этот благоприятный для вас шанс сохранится.— Только с адвокатом, — произнес Фивор.Тут вмешались агенты. Если он собирается идти к адвокату, то пусть отыщет хорошего. Такие здесь есть. И об этом пусть знает только он, и больше никто. Ни мама. Ни жена. И конечно, в эти дела не следует посвящать партнера, Диннерштайна. Федеральный прокурор передал одному агенту свою визитную карточку, подождал, пока тот вручит ее Фивору, и добавил, что будет ждать звонка адвоката. Открывая дверь, он обернулся и спросил, наметил ли уже кого-нибудь Робби.Услышав мою фамилию, прокурор промолвил с едва заметной улыбкой:— Любопытный выбор, — и вышел.Закончив рассказ, Робби Фивор испытующе посмотрел на меня.— Джордж, они хотят сделать меня провокатором. Верно? Рассчитывают, чтобы я кого-нибудь заложил?Я спросил, имеет ли он представление, на кого они нацелились.— Не знаю, — ответил Робби. — Но не дай Бог, если это Мортон, мой партнер. О том, чтобы подставлять его, не может быть и речи. Этого они от меня не дождутся никогда.Робби поведал, что они с Мортоном друзья с детства, вместе росли в этом городе, в еврейском районе Уоррен-Парк, потом жили в одной комнате в общежитии сначала колледжа, после юридического факультета. Он недоумевал. Ведь тайный счет в банке «Ривер» — общий. Они делали вклады, выписывали чеки для различных выплат и ничего не указывали в налоговой декларации. Уличающих бумаг было достаточно, поэтому Робби казалось маловероятным, что налоговому управлению понадобились еще чьи-то показания, чтобы завести на них беспроигрышное уголовное дело.— Очевидно, они хотят, чтобы вы рассказали не только о Мортоне, но и о ком-либо еще, — предположил я.Фивор лишь вяло пожал плечами. Он выглядел растерянным.Близкими знакомыми мы с ним не были. Когда Робби позвонил мне утром и напомнил о наших встречах в вестибюле здания «Лесюэр», где размещались наши офисы, а также о том, что во время моего председательства в коллегии адвокатов округа Киндл он работал в одной из комиссий, я начал припоминать. Для меня, воспитанного в традициях Юга, у Робби Фивора всего было «слишком». Слишком красивый, причем хорошо об этом осведомленный. Слишком много непокорных, жестких темных волос, о которых он проявлял большую заботу. Робби был загорелым в любое время года и тратил на одежду слишком много денег. Носил самые модные итальянские костюмы, носовые платки только очень мягкие, из тонкого шелка, и все это в сопровождении слишком большого количества ювелирных украшений. В лифте он говорил слишком громко, с большим нажимом, не стесняясь посторонних. Вообще-то он говорил слишком много в любом окружении. Робби Фивор, наверное, периодически мысленно повторял перефразированный постулат Декарта: я говорю, следовательно, существую.Теперь, разглядывая его, сидящего передо мной в кресле, я усмотрел в этом весьма положительный момент. Робби был открыт. Напуганный вчерашним визитом, все излагал с максимальной искренностью. По крайней мере то, что касалось лично его. Как клиент он показался мне выше среднего.Когда я спросил, что имел в виду агент, упоминая о ситуации в его семье, Робби помрачнел.— Тяжело больна жена, — пояснил он. — И мать тоже.Пребывая в состоянии перманентного конфликта с медицинскими учреждениями, Фивор, как многие адвокаты, занимающиеся делами, связанными с причинением личного ущерба, свободно владел лексиконом врачей. Он коротко и толково изложил суть дела. Мать в настоящее время находилась в частной клинике-интернате в связи с сердечно-сосудистой патологией. Инсульт. С женой, Лоррейн, дело обстояло хуже. Примерно два года назад ей поставили диагноз: амиотрофический латеральный склероз, или сокращенно — АЛС. В просторечии — болезнь Луи Герига Генри Луис Гериг (1903-1941) — знаменитый американский бейсболист, умерший от этой болезни.

. В данный момент Лоррейн находилась в состоянии, близком к полному параличу. Исход стопроцентно летальный.— Самое скверное должно начаться не позднее, чем через год. Впрочем, определенно никто ничего не знает. — Робби старался говорить спокойно, но взгляд от ковра не поднимал. — В этом и вся проблема. Я не могу ее оставить. Никак. О ней больше некому позаботиться.Вчерашние посетители, видимо, на это и рассчитывали. Фивор либо сделает то, что от него требуют, либо окажется в тюрьме. И тогда он не сумеет быть рядом с женой в ее последние минуты.Некоторое время мы молчали, затем я взял карточку Сеннетта, которую Фивор положил на стол. Не будь ее, я бы засомневался, не ошибся ли Робби в том, кем являлся этот человек, возникший вчера в дверях его дома. Федеральный прокурор ведет надзор за несколькими сотнями дел, у него девяносто два помощника, и чтобы он заинтересовался заурядным делом о сокрытии налогов, пусть даже и преуспевающим адвокатом, и сам приехал к нему домой поздно вечером, нужны необычайно веские основания.— Вчера, когда я заявил, что собираюсь обратиться в Джорджу Мейсону, — проговорил Фивор, — то есть к вам, Сеннетт заметил, что это «любопытный выбор». Почему? Он вас ненавидит? Или считает слабым адвокатом?— Тут все сложно, — ответил я. — Но мне кажется, Стэн имел в виду, что мы с ним одно время довольно близко дружили.— Хм… но ведь это хорошо. А?Да, но когда речь заходила о Стэне Сеннетте, я никогда ничего определенного сказать не мог.— Наша дружба, — пояснил я, — носит непостоянный характер. А вот соперничаем мы всегда. 2 Как и положено чиновнику высокого ранга, кабинет федерального прокурора был просторный. Конечно, ковер в некоторых местах обнаруживал заметные потертости, а шторы из зеленоватого грубого шелка на окне во всю стену повесили, наверное, в середине пятидесятых, зато площадь здесь измерялась гектарами. Имелась, разумеется, и ванная комната с душем, а также еще один небольшой рабочий кабинет. Соответствующее место занимал солидный стол для заседаний, а в длинном шкафу из красного дерева вдоль одной из стен была выставлена коллекция чучел, конфискованных у занимающихся незаконным промыслом таксидермистов. Представители фауны, находящиеся под угрозой вымирания. Я успел разглядеть величественного орла и тигрового питона, который душил обезьяну, но Стэн Сеннетт уже поднялся из-за стола и, улыбаясь, шел мне навстречу.— Привет, Джордж!Он являл собой типаж, весьма распространенный в нашей юриспруденции. Низкорослый, подвижный, обычно хмурый. Сегодняшнее хорошее расположение духа Стэна я объяснил его желанием поскорее побеседовать о Фиворе.Секретарша предложила кофе, но я попросил пепси. А затем мы поболтали о личном. Стэн показал фотографии Эйши, чудесной смуглой трехлетней девочки, которую он со своей второй женой, Норой Флинн, удочерил после многолетних бесплодных усилий зачать дитя, хотя бы в пробирке. Я сообщил, как идет учеба у моих сыновей в университете, и не удержался, похвастался успехами жены, Патрис, архитектора. Она недавно выиграла международный конкурс со своим эффектным проектом художественного музея в Бангкоке. Стэн, который в 1966 году работал в Таиланде, рассказал об этой стране забавные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56