Влаги в пещере было достаточно, вот и выросла диковинная трава-альбинос, ростки которой никогда не увидят солнца.
Немного отдохнув, двинулись дальше. И опять потянулись то узкие, то широкие коридоры среди годных пород, напоминающие туннели, пробитые руками разумных существ, похожие на твердое ложе иссякших ручьев.
Сколько времени блуждали они по этому лабиринту? Приближались ли они к поверхности или удалялись от нее? Они давно потеряли представление о том, где находятся и в каком направлении идут. Утрачен счет часам и километрам. И кажется, что этот путь через мрак не имеет ни начала, ни конца…
Они старались не поддаваться отчаянию и убеждали себя, что раньше или позже достигнут поверхности Венеры. Ведь должен же быть где-то выход из ее губчатых недр, ведь как-то проникает во все эти полости вода!
Миновав несколько гулких, угрюмых пещер, астронавты очутились в узком и длинном коридоре. Ветер, дувший им в лицо, стал льдистым, сухим. Казалось, они приблизились к царству вечного холода.
Пол прохода круто понижался, потолок ушел куда-то вверх. Еще несколько шагов и они достигли чего-то твердого, скользкого, рождающего смутные отсветы. Под их ногами был лед. Ровная зеркальная поверхность замерзшего подземного озера тянулась на десятки метров.
Не меньше пяти минут ушло на то, чтобы добраться до противоположного берега. Там астронавты наткнулись на то, что некогда питало озеро водой. Перед ними был замерзший водопад. Бурный поток заснул, онемел. Лютый мороз сковал подвижную жидкость.
Начался медленный и опасный подъем.
Приходилось вырубать во льду небольшие ступени, вбивать в скользкую поверхность острые стальные клинья, случайно оказавшиеся в полевой сумке Озерова, перебрасывать через каменные выступы прочные канатики, свитые из тонких, не впитывающих влаги нитей искусственного волокна.
За гребнем промерзшего водопада надобность в альпинистских принадлежностях отпала — идти стало легче, обледенелые базальтовые глыбы сменились широкими известковыми ступенями, дающими надежный упор для ног.
Несмотря на усиливающуюся усталость, астронавты обратили внимание на то, что стены некоторых проходов и гротов украшены причудливыми мозаиками и потускневшими рисунками.
Борис Федорович то и дело задерживался возле них, стирал с них пыль, всматривался в детали. Творения неведомых венерянских художников живо заинтересовали его.
— Олег Николаевич, вам бросились в глаза странные особенности этих изображений? — спросил он, фотографируя мозаику, поразившую его своей цветистостью.
— Я в живописи полнейший профан, — сказал Олег. — Да, признаться, и не особенно присматривался к рисункам. Что вы имеете в виду?
— “Напластование”, — ответил Озеров. — Одни изображения нарисованы или высечены раньше, другие — позже. И те, кто украшал пещеры позже, почему-то стремились переделать “полотна” своих предшественников. В одних местах это им почти удалось, в других — ранние изображения, точно сквозь кисею, проступают через более поздние. Вот гляньте хотя бы сюда.
На стене багровой краской было нарисовано извержение вулкана, потоки огненной лавы, толпы бегущих людей, озаряемые отсветами пожара. Рядом с этим устрашающа пейзажем уцелел кусок трехцветной эмали. На нем широко улыбалась темнокожая девушка с букетом белых цветов в руке. У ног девушки голубело озеро. Безмятежностью и тишиной веяло от этой идиллической мозаики.
— Похоже на то, что авторы этих рисунков по-разному смотрели на мир, — продолжал Борис Федорович, наводя пучок лучей то на одно место картины, то на другое. — И то, что восхищало одного художника, с презрением отвергалось другим. Вы не находите этого?
— Борис Федорович! — взмолился Олег. — Не допекайте меня своими этнографическими изысканиями. У меня, право, нет никакого желания размышлять сейчас, почему в одних рисунках преобладают миролюбивые мотивы, а в других — воинственные и какие из них нарисованы раньше, какие — позже… Не забывайте, что мы бродим в этих проклятых пещерах почти шесть часов. Пора найти место для ночлега. Мы люди бывалые, привыкли ко всему, но выносливости всякого человека есть предел… Пошли! Если обстоятельства будут нам благоприятствовать и с Сергеем ничего страшного не приключилось, мы дня через два-три еще вернемся сюда.
Озеров понимал, что Олег прав, и все-таки неохотно покинул пещеру — ему хотелось внимательно осмотреть ее стены, зарисовать изображения, запечатлеть в памяти то, что, быть может, века назад высекли на базальте и граните неведомые обитатели этих огромных зал.

Глава XI. НА ДНЕ ШАХТЫ

На краю выступа, — Вынужденное падение. — На дне гигантской шахты. — Вдоль по туннелю, — Река. — К чему приводит неосторожное движение. — “Все убегает из-под ног”. — Беспокойство Озерова нарастает. — По следам Олега. — В тупике выработки. — Светящиеся стрелки. — Вверх по течению.
Опередив Бориса Федоровича, Олег первым достиг края каменного выступа, нависшего над пропастью. Придерживаясь правой рукой за базальтовую глыбу, очертаниями своими напоминающую тумбу, он заглянул вниз. Свет фонарика, скользнув по угловатым камням, уперся в горловину бокового прохода.
В этот момент под ногами что-то зашуршало, послышался треск… Олег почувствовал, что площадка вместе с каменной тумбой наклоняется,
— Берегитесь! — крикнул он и, взмахнув руками, полетел в черную бездну.
…Он падал с нарастающей скоростью. Потом из ранца выскользнул и автоматически раскрылся парашют. Купол его, наполнившись воздухом, принял форму полусферы, Теперь Олег опускался медленно, слегка покачиваясь на длинных стропах.
Уходили вверх щербатые выступы, вырываемые из тьмы лучами фонарика. Они напоминали чудовищные ступени, вырубленные в каменной стене какими-то гигантами. В поле зрения возникали клыкастые утесы и извилистые трещины. Что-то переливалось и свергало в глубине пещер.
Овладев собой, Олег невольно залюбовался игрой света и тени.
Причудливы и странны были известковые натеки и кристаллические включения. Одни были подобны нежнейшим цветам, другие походили на хрустальные вазы, третьи можно было сравнить с кружевами.
Спуск продолжался минуты три. Ушли вверх десятки горловин, кольцевых карнизов, зубчатых выступов, пилообразных скал, арок, пилястров, — результатов вековой деятельности воды, размывающей и выщелачивающей горные породы.
Наконец ноги Олега коснулись нагромождения каменных обломков. Он достиг дна пропасти.
Сложив парашют и спрятав его в ранец, Олег осмотрелся.
Он находился почти в центре круглого колодца поперечником в сорок-пятьдесят метров. В стенках его из волнистых слоев какой-то темной горной породы на уровне человеческого роста были в трех местах прорезаны узкие, симметрично расположенные проходы.
Перед тем, как приступить к их исследованию, Олег счел необходимым связаться по радио с Озеровым.
— Борис Федорович, вы меня слышите? — спросил он.
— Целы?! — донеслось глухо в ответ. — Где вы?
— На дне шахты. Буду осматривать ее. Вы пока никуда не уходите.
— Жду-у! Желаю успеха. Не забудьте про образцы.
Олег вошел в ближайший туннель.
Он был прямой, с гладкими, будто отполированными стенами. Пройдя с полкилометра, Олег хотел уже повернуть назад, когда впереди послышалось журчание воды. Где-то поблизости текла река.
Олег ускорил шаг.
Постепенно туннель расширялся и вскоре превратился в огромную пещеру с высоким выпуклым сводом.
Олег пересек ее. Теперь журчание воды слышалось совсем близко. Еще несколько шагов — и Олег очутился перед каменным парапетом. За ним текла река. Противоположный берег ее терялся в темноте.
Олег пошел вверх по течению.
Минут через пять он увидел узкий мост. К нему вели широкие ступени.
Едва перешагнув последнюю из них, Олег ступил на настил, как ферма, вздрагивая и громыхая, покатилась по рельсам, укрепленным вдоль парапета с той его стороны, которая была обращена к воде.
Очевидно, Олег надавил на какую-то пружину, приводящую в действие транспортный механизм. Ферма с Олегом двигалась над рекой так же, как движется над цехом платформа мостового крана.
Олег обеими руками схватился за вздрагивающие от толчков перила. Над его головой мелькали толстые кабели, бурые цепи, силуэты паукообразных машин.
Так продолжалось минут пять. Потом Олег ощутил толчок. Противоположный конец фермы на что-то наткнулся, послышался скрежет металла и свист откуда-то выходящего воздуха.
Движение замедлилось, мелькание предметов над головой прекратилось. Какая-то цепь, задев за перекладину фермы, застряла между стержнями и рванула мост назад.
Воспользовавшись этим, Олег соскочил на берег.
К парапету примыкали три платформы. Центральная была значительно шире двух других и примерно ка четверть метра возвышалась над ними.
Олег пошел по средней и через несколько шагов задел ногой трос, протянутый поперек пластинчатой платформы, похожей на конвейер.
Под платформой что-то щелкнуло, послышалось, как откуда-то выходит воздух. Средняя платформа вздрогнула и, поскрипывая, покатилась в сторону, противоположную реке.
Одновременно с этим пришли в движение и боковые платформы, но скользили они в обратном направлении.
“Что за чертовщина? — удивился Олег. — Тут движется и убегает из-под ног все, на что ты ступишь. И всюду шипит сжатый воздух. Очевидно, это какая-то пневматическая дорога”.
По обе стороны от платформы, уносившей Олега все дальше и дальше от реки, мелькали какие-то черные цилиндрические сосуды, похожие на баки для хранения горючего.
Оставшись один, Борис Федорович, попытался было систематизировать собранные по дороге образцы, но мысли об Олеге мешали сосредоточиться на работе. Разноцветные осколки были снова уложены в сумку.
Прошло минут десять, Олег не подавал сигналов.
Тогда Борис Федорович несколько раз окликнул его. Олег не ответил. Борис Федорович услышал только слабое потрескивание, похожее на отдаленный шелест сухой листвы.
Озеров развел руками и опустился на глыбу серого камня. Глаза его равнодушно скользили по мерцающим стенам пещеры.
Ждать, ничего не делая, было мучительно. Время словно остановилось.
Беспокойство за судьбу Олега росло. Озеров был почти уверен в том, что с другом что-то случилось. Иначе Олег давно дал бы о себе знать.
Когда ожидание стало невыносимым, Борис Федорович подошел к обрыву и прыгнул.
Спускался он быстро. Вниз тянул мешок с образцами, да и ранец был увесистый.
Оказавшись на дне шахты и сложив парашют, Озеров прежде всего внимательно осмотрел горловины туннелей — искал следы Олега.
Их не было.
“Не сообразил, что надо делать отметки, — рассердился Борис Федорович. — Как я его теперь найду?”
Он вытащил из кармана светящийся мелок и, нарисовав на стене стрелку, зашагал по туннелю, шедшему на юго-восток.
Он и не подозревал, что Олег углубился в другой проход. Делая на стенах отметки, Борис Федорович вскоре достиг берега Черной реки в том месте, где она поворачивала вправо. Перегнувшись через парапет, Озеров глянул вниз. Река текла почти беззвучно. Однородность темной поверхности создавала иллюзию неподвижности. Только пристально всматриваясь в воду, можно было заметить пузырьки и какие-то продолговатые зернышки, появляющиеся на мгновение в световом пятне от фонарика и снова исчезавшие.
“В какую сторону пошел Олег? — спрашивал себя Борис Федорович, наводя фонарь то на воду, то на рельсы и поддерживающие их кронштейны. — Где его искать? Если он достиг берега этой реки, то вниз по ее течению не пошел. Идя вниз, он углублялся бы в недра Венеры, а наша цель — выбраться поскорее на ее поверхность. Очевидно, Олег пошел вверх по течению. Следовательно, и мне лучше всего идти вверх… А вообще получилось нехорошо. Не следовало разлучаться. В одиночку мы заблудимся и погибнем. Будем тыкаться из стороны в сторону, пока не выбьемся из сил. Рассчитывали вернуться часа через три-четыре, а вышло…”
Озеров вздохнул и двинулся вдоль парапета. Перед ним на каменных плитах прыгало и как бы вело его вперед пятно света.
По мере удаления от реки туннель становился ниже и шире. Вскоре Олег смог дотянуться рукой до потолка, шероховатого, рассеченного продольными и поперечными трещинами. Через некоторые из них просачивалась вода. Большие прозрачные капли то и дело шлепались на платформу.
“Похоже на штольню, — думал Олег, поглядывая на изогнутые горные пласты, искрящиеся в лучах фонаря. — Очевидно, эта платформа выполняла когда-то роль ленточного транспортера. На нее нагружали куски руды, а она уносила их к речному причалу, где руду принимали суда”.
Догадка эта подтвердилась.
Туннель заканчивалась тупиком. Впереди возникла черная отвесная стена. Платформа-конвейер, огибая барабан, ушла куда-то вниз.
Соскочив с нее, Олег тщательно осмотрел тупик, но прохода нигде не обнаружил. Боковые стены туннеля были истыканы неглубокими шестиугольными отверстиями и напоминали соты. По-видимому, здесь когда-то работали машины, рыхлившие пласты горных пород. Шестиугольные углубления были их следами.
Вспомнив просьбу Бориса Федоровича, Олег отколол от стены несколько разноцветных кусков, потом, вскочив на боковую ленту, двинулся в обратный путь.
У берега реки он сразу заметил светящуюся стрелку и догадался, что ее начертил Озеров.
Стрелка указывала вверх по течению.
— Разминулись, — с досадой прошептал Олег. Потом он быстро пошел вдоль парапета. Ему хотелось поскорее нагнать Бориса Федоровича, который, вероятно, опередил его минут на десять-пятнадцать.
Олег не опасался, что собьется с дороги.
Озеров чертил стрелки через каждые сто пятьдесят-двести метров. Если попадались боковые проходы или висячие мосты, интервалы между стрелками сокращались, путеводные знаки встречались чаще.
Несколько раз Олег подносил ко рту микрофон, но радиосвязь не возобновлялась. Тогда од стал звать Бориса Федоровича, сложив ладони рупором. Звуки разносились далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31