Она почувствовала вкус эля.
— Да, горько…
Их любовь с самого начала была сладковато-горькой. Лорен знала, что в чаше сильное зелье, которое сделает ее нечувствительной к боли, прежде чем первые языки пламени коснутся ее обнаженных ступней. Человек не мог спасти ее, это зелье было тем единственным, что он мог для нее сделать. И она до дна выпила чашу, глядя ему прямо в глаза.
— Лорен, хочешь, я закажу тебе кофе?
Вернуться к реальности стоило ей немалых усилий, но через секунду она ответила Сандре, хотя и не расслышала вопроса. Лорен умылась и оделась, но сон все еще напоминал о себе. Ее порадовало, что прислуга выполнила большую часть работы, что багаж уже перенесен из одной комнаты в другую.
Лорен заглянула в ванную, проверяя, закрыла ли она краны, потом уложила большой пакет с одеждой и защелкнула замки сумок. Последний щелчок, казалось, вернул ей былую уверенность в себе.
Домой… Спокойствие окутало ее теплом. Вечером они будут дома. Лорен не сомневалась, что сумеет забыть этот кошмар, когда вернется назад в Мэн. Там она всегда в безопасности.
Лорен взяла свои сумки и присоединилась к Сандре в прихожей.
— Из-за всех этих хлопот ты выглядишь так же отвратительно, как и мы.
— Н€ заметила, — сказала Лорен. Она поставила сумки на пол и повернулась так, чтобы Сандра могла оценить ее новое льняное платье.
— У тебя много вещей, в которых ты выглядишь привлекательно, но это что-то особенное, — Сандра выглянула в окно. — О, отсюда прекрасный вид на ресторан Сизлера, виден угол театра-шапито и магазин, где продают «селзье».
— Продают что?
— Да комиксы из мультфильмов! Страшно дорогие. Я всегда думала, что твои «шедевры» слишком дешевы. Теперь я просто уверена, что ты продаешь их даром.
— Может быть.
— Ненавижу заклеенные окна.
Сандра перешла на другую тему, рассказывая, как они с Дэном решили открыть запечатанное окно в своей комнате, как им пришлось ставить на окно пепельницу, чтобы оно не закрывалось. Лорен слушала ее невнимательно, она внезапно обнаружила, что Адам оставил листки на столе со своей речью. Лорен взяла первый отпечатанный на машинке листок, пробежала его, и сердце ее наполнилось любовью и гордостью, когда они читала эти хорошо продуманные фразы. На полях второй страницы она увидела маленькие картинки. Адам, задумываясь, имел привычку рисовать, обычно он рисовал животных. Все его бумаги и книги украшали рисунки, иногда талантливые карикатуры на знакомых.
Лорен не удивилась, обнаружив внизу третьей страницы набросок карандашом, изображающий ее. Несмотря на то, что она уже видела множество таких рисунков, на этот раз они напомнили ей тот портрет шестнадцатого века, который поразил ее на выставке.
— Вот и наш завтрак, — сказала Сандра, оглянувшись на стук в дверь.
— Не думаю, что перемены в распорядке дня пойдут мне на пользу, — пробормотала Лорен, собирая листки и кладя их рядом с кошельком. Она взяла их, чтобы Адаму не пришлось возвращаться за ними в номер.
— Ты бы поехала сюда, если бы не ваш юбилей? — Сандра взяла у служащего отеля поднос с кофе.
— Вряд ли. Я впервые покинула Мэн и забралась дальше Бостона.
— Почему? Ведь в последнее время Адам много разъезжает.
— Мне больше нравится сидеть дома. Я скучаю по Адаму, когда его нет, но обычно он уезжает всего на несколько дней, а поскучать иногда полезно.
Кофе быстро подействовал. Голова прояснилась, напряженные мышцы расслабились.
— Не сходить ли нам на Мэдисон-сквер? — предложила Лорен.
— Пожалуйста, хватит пеших прогулок! У меня уже ноги отказываются ходить. Я больше не пойду ни в какие музеи. Да, я чуть не забыла. — Сандра перестала есть булочку и принялась копаться в большой холщовой сумке, которую всегда носила с собой. Наконец, радостно улыбаясь, вытащила открытку. — Я послала сегодня весточку моей тетке во Флориду и сначала даже не взглянула на картинку, но потом разглядела ее и чуть не умерла, так я была испугана.
Пытаясь угадать, что она там увидит, Лорен, стоически сохраняя спокойствие, взяла открытку из руки Сандры. Как она и ожидала, это была цветная репродукция картины «Двор Генриха VIII в Нонсаче». Рассмотреть сильно уменьшенную картину оказалось непросто, хотя что-то знакомое явственно проступало в чертах служанки, стоящей в углу.
— Напоминает твоего друга, актера, — пробормотала Лорен, возвращая открытку.
Сандра сморщила нос и опустила ее в наружный карман сумки.
— И его тоже, но я онемела, когда представила, что ты должна была почувствовать вчера, увидев это.
Лорен быстро поставила чашку, чтобы Сандра не заметила, как у нее дрожат руки. Горячий кофе внезапно выплеснулся на салфетку. Лорен с ужасом смотрела на расползающееся по белому черное пятно.
— Я говорю про ту девушку справа. — Сандра все еще копалась в сумке, пытаясь что-то найти. — Я должна была это заметить. Она держит себя, как и ты, когда испачкаешь что-нибудь. Помнишь то пятно на окне ювелирного магазина в День независимости?
Лорен уклонилась от прямого ответа.
— Но полного сходства быть не может. Надписывая открытку с изображением статуи Свободы, Сандра кивнула:
— Это правда. Она моложе, не так ли? Так могла бы выглядеть твоя дочь.
Сандра быстро царапала что-то на открытке, не замечая, что эти необдуманные слова больно ранили ее родственницу. Лорен спешно допила свой почти остывший кофе. Сандра была не виновата: никто, кроме Адама, Лорен и ее гинеколога не знал правды. Адам утверждал, что ее бесплодие — это еще не конец жизни, но все равно Лорен испытывала боль и чувствовала себя немного виноватой оттого, что она никогда не сможет подарить ребенка человеку, которого любит.
Адам Райдер вышел на трибуну; листы, принесенные Лорен, он держал в руке. Вообще-то, он не нуждался в заметках — с его отличной памятью он мог менять тему разговора и зависимости от реакции аудитории. Вместе с тем, заботливость Лорен приятно его согревала. Он проверил микрофон и начал:
— Еще трое заключенных покончили с собой. Число самоубийц в наших тюрьмах за последний месяц перевалило за тридцать. И большей частью виноваты в этом тюремные полицейские и надзиратели…
Адам, хорошо зная проблему, приводил примеры и статистические данные. Вскоре он заметил, что Лорен не слушает его. Поначалу он не придал этому значения: несмотря на то, что Лорен никогда не бывала на таких конференциях, она слышала варианты его речей много раз. Еще не достигнув кульминации своего вступления, Адам почувствовал, что это больше, чем невнимательность. Она выглядела отрешенной и чем-то обеспокоенной. Глубокие морщины пересекли ее лоб, она легонько покусывала нижнюю губу.
По мере того, как выступление Адама приближалось к концу, беспокойство его росло: не больна ли Лорен? Окончив речь, он кратко ответил на вопросы зала и подошел к жене.
— С тобой все в порядке? — тихо спросил Адам, одновременно не забывая улыбаться знакомым. Он заботливо обнял Лорен за талию и отошел с лей в сторонку.
Казались, прошла вечность, прежде чем их оставили в покое и они остались наедине. Они стояли у стола, Адам положил руку ей на плечо и прижал Лорен к себе, опасаясь, что она может потерять сознание.
— С тобой все в порядке? — снова спросил он. Лорен смотрела на него широко открытыми глазами.
— Все хорошо, Адам. Разве может быть иначе?
— Это ты мне должна сказать. Где ты была целый час?
— Разве ты не видел меня в зале рядом с Сандрой? — В ее голосе послышался упрек. — Ты не мог нас не заметить. Мы сидели рядом все время, пока ты выступал.
— Я не спрашиваю, где ты сидела. Мне хочется знать, где были твои мысли?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Дорогая, ты маленькая лгунья, — Адам попробовал улыбнуться, но не смог. — Для меня не имеет значения, слушала ты или нет. Я и не рассчитывал, что ты будешь ловить каждое слово — ты все это слышала двадцать раз. Я не обижаюсь. Мне просто хочется услышать ответ. Твое теперешнее поведение не свойственно для тебя, Лорен.
— Мне очень хотелось послушать тебя, Адам. Действительно хотелось. В аудитории ты говоришь с жаром, совсем не так, когда ты репетируешь. Сначала я внимательно слушала и гордилась тобой. А потом… — голос Лорен затих, она пожала плечами, не в силах объяснить того, чего не понимала сама.
— Лорен, не нужно ничего скрывать. Чтобы помочь, я должен знать, что тебя беспокоит.
Она взяла его руку в свои ладони. Зал опустел, остались лишь Дэн и Сандра. Расписание конференции не позволяло Адаму поговорить с Лорен без помех больше десяти минут.
— Я не подозреваемая, чтобы меня допрашивать, Адам. Я твоя жена, — она попыталась перевести все в шутку. — Не сжимай так сильно, у меня будут синяки на руке.
Он ослабил объятия, но не отпустил ее.
— Я не могу не беспокоиться, когда ты так странно себя ведешь. А теперь расскажи, что случилось?
— Это просто глупый ночной кошмар. По-моему, я снова о нем думала.
— Забудь об этом. Ты не убивала своего мужа. Я жив и здоров, и если бы мы были одни, я бы это тебе доказал.
— Это было так странно, — она покраснела, на лице ее была написана робость. Она продолжала. — Я слушала твою речь. Действительно слушала. И думала, какой ты замечательный.
— Правда?
— Правда, — она провела пальцем по его щеке. — Ты выглядел очень элегантно, и у тебя чудесный голос. Я вначале подумала, какая я счастливая, а потом неожиданно вспомнила об этом кошмаре, — она была в нерешительности и слегка нахмурилась. — Это было не воспоминание. Я переживала нечто, что действительно случилось со мной. Должно быть, я вспомнила какую-то сцену из фильма или книги.
— Рассказывай дальше.
— В моем воображении все было очень реально, — она крепче прижалась к нему. — Я смотрела вниз в большой зал. Такой, с помостом для стола в одном конце и галереей с музыкантами в другом. Я находилась над галереей и видела все с необыкновенной четкостью, будто я действительно была там.
— Может быть, ты действительно бывала в таком месте? — Адам понизил голос до шепота и стал гладить ее плечи.
Объяснение Лорен успокоило его. Теперь он хотел дать ей отдохнуть.
— Ты ведь уезжала учиться в Англию несколько лет назад. Разве не может быть, что ты посещала там именно такое место?
— Не исключено, — в голосе Лорен звучало сомнение. — Но я не могу точно вспомнить.
Странное выражение появилось на ее лице и исчезло прежде, чем Адам успел его заметить. Лорен не любила говорить о своем детстве, но Адам знал достаточно, чтобы понять, что ее жизнь в семье была не слишком счастливой. Она однажды сказала, что все прошлое до ее переезда в Мэн лучше забыть. Лорен заново училась быть счастливой только после того, как вступила в их новый дом.
Она потерлась щекой о его пиджак, как маленький пушистый котенок. Ему не хотелось ни о чем ее спрашивать, однако он чувствовал, что должен это сделать:
— Тебя что-нибудь беспокоило перед этими «снами наяву»?
Лорен кивнула головой и продолжала;
— Сидя над галереей, я увидела вошедшего в зал мужчину. Я не знала даже его имени, но почувствовала необъяснимое влечение к нему.
— Влечение? Ты имеешь в виду сексуальное? — Адаму показалась странной его собственная ревность к плоду ее воображения.
Нервный смех Лорен прозвучал в пустом зале резко и неестественно.
— Я хотела его. Но я понимала, что мужья могут поколотить своих жен даже за меньшие прегрешения.
Адаму пришлось сделать усилие, чтобы голос звучал нормально:
— Тебе нужно запомнить один из плакатов в офисе Дэна: «Колотушки будут продолжаться до тех пор, пока не восторжествует мораль».
Он почувствовал, как она улыбается. Лорен положила голову ему на грудь.
— Я обещаю не тронуть тебя даже пальцем и постараюсь не надоедать.
— Чем бы ни был мой сон, скучным его не назовешь. А ты, дорогой, самый волнующий мужчина, которого я когда-либо встречала, — ее пальцы поползли вверх по галстуку. — Вообще-то мне жаль, что Мы отдали ту комнату.
— Веди себя прилично, дорогая!
Две женщины-полицейских появились в дверях. За ними вошло несколько участников конференции.
— Давай выпьем кофе или чего-нибудь покрепче перед последним заседанием, — предложил Адам, уводя Лорен из комнаты.
— Я думала, что ты хочешь послушать речь Джейка Лосана.
По регламенту конференции Джейк Лосан, криминалист с мировым именем, должен был выступать следующим.
— Больше всего я хочу быть с тобой. К облегчению Лорен, Адам перестал говорить о волнующем се предмете, но очень скоро она поняла, что ей необходимо самой осознать происшедшее. Невозможно было объяснить даже Адаму, как сильно завладел ею этот сон. Но если обдумать все логически и без эмоций, то, возможно, она сумеет избавится от этих ощущений.
Лорен всегда считала себя прагматиком. Ей не хотелось волноваться из-за такой ерунды. Но плохо было уже то, что дурацкая дрожь, неясный страх преследовали ее с тех пор, как она проснулась после ночного кошмара.
Лорен постаралась сосредоточиться на происходящем в аудитории. Фактически она находилась в двадцатом веке, но одновременно она видела… нет, была девушкой на галерее, стоящей на коленях в длинной, узкой, плохо освещенной комнате. Между балясин она ясно видела возвышение. Через арочный проход позади высокого стола она разглядела широкую каменную лестницу, уходящую вверх. Дубовый потолок. Лорен заметила также камин с изящной резьбой по дереву, а напротив — гобелен, изображающий сцену охоты.
…День подходил к концу, комната была ярко освещена, что позволяло Лорен вдоволь налюбоваться мастерством, с которым была выткана скатерть. Целиком покрывая стол, она была выткана голубыми и желтыми цветами. Поверх лежало узорчатое кружевное полотно.
Постепенно Лорен начала расслабляться. Она уже давно испытывала интерес к тканям и узорам. Изготовлением скатертей и гобеленов она зарабатывала себе на жизнь.
Другие столы были также накрыты. На каждом лежали доски для хлеба, салфетки и ложки. На буфете выстроились в ряд бутылки с вином и элем. В шкафу были расставлены сверкающие серебром и позолотой блюда.
Почему же находиться здесь казалось ей опасным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31