Он явно хотел произвести впечатление на Карен — быть может, почуял неладное.
— Да, я знаю, где он находится, — натянуто проговорила она.
Джон едва заметно усмехнулся.
— Я и не сомневался, что знаешь.
— То есть? — тут же ощетинилась Карен.
— То есть это самое подходящее место для женщины с бурной личной жизнью.
— С чего ты взял, что у меня бурная личная жизнь?
Джон прищурился, окинув ее более чем откровенным взглядом.
— Да ладно тебе, — сказал он почти дружелюбно, — я ведь не слепой. Я нисколько не сомневаюсь, что у тебя нет недостатка в любовниках, всегда готовых удовлетворить твои ненасытные аппетиты. Сейчас это Эдвард, в прошлом году был, скажем, Ник, а в следующем будет Роберт, Джозеф или Артур — какая разница, верно? Тебе ведь все равно, кто будет рядом с тобой, если только он не окажется чересчур назойливым и не сообразит вовремя убраться из твоей жизни.
На миг Карен потеряла дар речи. Ладно, пусть бы Джон считал ее вертихвосткой, неспособной на глубокое искреннее чувство. Она заслужила такое мнение и ложью, которую бросила ему в лицо десять лет назад, и своим вторым неудачным браком.
Но это еще не повод чуть ли не в глаза называть ее шлюхой!
Карен хотела осадить его, но вовремя передумала. К чему ей разубеждать Джона? Пусть думает о ней что хочет — так даже безопаснее.
— Ну и что с того? — небрежно бросила она. — Тебе-то какое дело до моих любовников?
— Никакого, — холодно согласился он. — Мне просто жаль беднягу Эдварда. Карен звонко рассмеялась.
— Да неужели? Не думаю, чтобы он нуждался в твоей жалости… впрочем, могу сегодня же передать ему твое сочувствие. Он заедет за мной после работы — именно поэтому я и принарядилась.
— Мне и в голову не приходило, что ради меня.
— Надо же, какой ты сообразительный! Ну что, едем? Или тебе не терпится уплатить штраф?
Глава 8
Пребывание в недрах роскошного «крайслера», где стоял запах кожи и любимого одеколона Джона, изрядно действовало Карен на нервы.
Она, правда, сумела собраться с силами и даже болтала о каких-то пустяках — с таким видом, словно ничто в мире ее не занимало. Это давалось ей нелегко — попробуй-ка вести светский разговор, когда нервы натянуты как струна!
Джон даже не притворялся, что болтовня Карен его интересует, хотя бы из вежливости. Он сидел прямо, вцепившись в руль и глядя перед собой, и его вклад в разговор ограничивался одним-двумя незначащими словами. Правда, когда они уже подъезжали к бульвару Сан-сет, на котором находился отель, он немного расслабился и больше не стискивал руль с такой силой, что побелели пальцы. И все равно лицо его оставалось холодным и мрачным.
По правде говоря, Карен никак не могла понять, почему Джон злится на нее. Трудно было предположить, что он и десять лет спустя любит ее так же сильно, как прежде, — а потому она принялась искать иное, более разумное объяснение.
И очень быстро нашла.
Ну конечно же! Обыкновенный мужской эгоизм. Уязвленное самолюбие — и не более того.
Да, это, пожалуй, наиболее вероятная причина саркастических высказываний Джона. Он всегда был самоуверенным — да и неудивительно, при такой-то одаренности! Даже когда ему было двадцать, его красота неизменно привлекала внимание женщин, и Карен подозревала, что Джон более чем охотно отвечал на их авансы. Не приобрел же он свой любовный опыт по переписке!
Карен не сомневалась, что ни одна из подружек Джона не бросала его первой.
Кроме нее.
Видимо, этого Джон так и не сумел простить ей.
Мужчины в большинстве своем просто не способны смириться с тем, что их бросают, особенно если речь идет о такой девушке, как прежняя Кэрри. Боже милостивый, да ведь и она не в силах упрекнуть Джона за святую уверенность в том, что Кэрри всю жизнь будет принадлежать ему. Глупенькая, наивная, легковерная Кэрри!..
Но Кэрри больше нет, строго напомнила себе Карен. Сейчас она стала совсем другой. Ее давно уже нельзя назвать ни наивной, ни легковерной. И она ни за что на свете не позволит Джону выпытывать у нее, почему и из-за чего она его бросила. И уж верно не собирается говорить ему правду, только правду и ничего, кроме правды.
Не мазохистка же она, в конце концов!
На этом мысли Карен прервались — «крайслер» совершил плавный поворот и выехал на набережную.
Карен любовалась пейзажем, размышляя о том, как чудесно, должно быть, жить вблизи от этой мирной красоты, посиживать, когда пожелаешь, на золотом песке или под тенью громадных пальм, которые тянулись вдоль набережной. Любоваться тем, как лениво шлепают о песок бирюзово-прозрачные волны океана в брызгах серебристой невесомой пены…
Карен мельком взглянула на виллы, выстроенные на холмах, и от души позавидовала их владельцам — не столько из-за роскоши, которой так и дышали эти жилища, сколько из-за того, что их окна выходят на океан. Совсем близко огромный город, а здесь время точно остановилось — в этом сказочном крае царят мир и покой…
И только сейчас Карен вспомнила, что один из этих великолепных особняков принадлежит Джону.
— Как же тебе повезло, что ты поселился здесь! — искренне сказала она в ту минуту, когда «крайслер» въехал на стоянку ресторана.
— Летом так не подумаешь, — хмыкнул Джон, заглушив двигатель и вынув ключи зажигания. — Летом здесь не продохнуть от машин и людей, которые стремятся урвать свой кусочек земного рая. А впрочем, я с тобой согласен. Я решил поселиться здесь, еще когда впервые увидел это место, но ушло много времени прежде, чем я накопил денег на дом. В прошлом году мне наконец удалось исполнить свою мечту. Карен озадаченно взглянула на него.
— Но ведь ты единственный сын и наследник своего отца. Мне казалось, что у тебя-то не может быть проблем с деньгами.
— Их и нет. Просто тратить деньги, полученные в наследство, далеко не так увлекательно, как зарабатывать их.
— Именно поэтому ты и стал адвокатом по уголовным делам, а не остался работать в отцовской фирме? Потому что адвокаты больше зарабатывают?
— Нет, не поэтому. Видишь ли, какими бы захватывающими ни были финансовые дела, меня они никогда не увлекали. Кроме того, я не люблю работать в команде. Я — типичный боец-одиночка. Мне куда больше по душе поединки с обвинителями в судах. Там я чувствую себя гладиатором на арене Колизея, и уж крови, поверь, проливается там не меньше. Мне это нравится, если только кровь не моя и не моих клиентов.
В голосе Джона звучала такая неподдельная страсть, что у Карен гулко забилось сердце. Она и позабыла за эти годы, какой он страстный.
Во всем.
— Ты, наверное, очень любишь свою работу, — пробормотала она.
— Да. Пожалуй, да, — чуть удивленно согласился Джон. — А что? — Он проницательно взглянул на Карен. — Разве ты не любишь свою работу?
Карен отвела глаза и задумалась. Любит ли она то, чем зарабатывает на жизнь? Да, после хорошо проведенной свадьбы она испытывает удовлетворение… но до чего же мучительно все время наблюдать влюбленные пары, видеть, как мужчины и женщины сияют от счастья, соединяя свои жизни, а потом, радостные и любящие, отправляются в свадебное путешествие. Это было постоянным напоминанием о том, чего Карен была лишена когда-то… и чего у нее скорее всего никогда не будет.
— Мне нравится, что я сама себе хозяйка, — наконец уклончиво ответила она. — И к тому же много зарабатываю.
— Деньги — это еще не все.
— Да, Джон, я это знаю, — ледяным тоном отозвалась Карен. — Я все же не так примитивна, как тебе, похоже, кажется. И даже если ты и прав, тебе-то какое дело до того, как я сейчас живу?
Джон вскинул брови, и его синие глаза непонятно блеснули.
— И в самом деле — какое? — почти кротко согласился он.
— Никакого! — отрезала Карен. Джон помолчал, видимо обдумывая ее слова, затем холодно поджал губы и отвернулся.
— Все верно, — отрывисто бросил он. — Ты имеешь полное право жить своей жизнью, а я совершенно не вправе судить тебя. Я был невежлив, так что прими мои извинения. Просто… — Он умолк, и голос его странно дрогнул, противореча холодности слов.
— Что — «просто»? — негромко уточнила Карен.
Лицо Джона окаменело.
— Ничего, — процедил он. — Теперь я понимаю, что изрядно приукрасил свои воспоминания. Наверное, я идеализировал Кэрри. Наверное, она никогда не была такой, какой мне казалось. Никогда! В свое время я не мог поверить собственным ушам, когда Кэрри сказала, что вышла за меня только из-за ребенка и что теперь, когда она его потеряла, нам больше нет смысла оставаться мужем и женой. Еще труднее было мне поверить, что на самом деле Кэрри вовсе не любила меня, что нас связывала только постель, а потому рано или поздно эта связь распалась бы сама собой.
Карен молчала, ошеломленно глядя на него. Куда заведет этот разговор? И хватит ли ей сил снова повторить старую ложь?
Джон коротко, горько рассмеялся.
— Не пугайся, Карен. Тебе нечего бояться. Я давно уже не смотрю на мир сквозь розовые очки. Теперь я наконец поверил, что ты мне тогда не лгала. Нас действительно связывала только постель. Наш брак рано или поздно наверняка закончился бы разводом. Я был романтическим глупцом, а ты — здравомыслящей особой… хотя в те дни я мог бы поклясться, что все было как раз наоборот.
Карен молчала, глядя на него широко раскрытыми глазами.
— Если задуматься, — продолжал Джон, все именно так и было. Поразительно, как я не понял этого раньше! Черт, да что еще мы делали вместе, кроме как занимались любовью? Мы никуда не ходили вместе, почти ни о чем не разговаривали. Стоило нам оказаться наедине, как мы набрасывались друг на друга, точно одурелые мартовские кошки. Ты права — разве это любовь?
Карен передернуло от того, как небрежно был произнесен этот приговор тому, что ей казалось великой и единственной любовью. Холодная уверенность Джона пробудила сомнения в ее душе. Неужели десять лет назад она, пусть и невольно, сказала правду? Неужели она столько лет страдала из-за иллюзии, которая могла бы со временем развеяться сама собой? Неужели она пожертвовала всем ради ничего?
Мысли Карен метались в поисках ответа, а услужливая память, как нарочно, живописала ей то, о чем с убийственной откровенностью говорил Джон. Помимо воли Карен вспоминала, как при каждой встрече неутоленная страсть бросала их в объятия друг друга, как они, обезумев, срывали друг с друга одежду, как их нагие тела сплетались в любовном изнеможении там, где застигла ее и Джона буря желания…
От непрошеных воспоминаний голова у нее пошла кругом, во рту пересохло, сердце билось так, что вот-вот, казалось, выпрыгнет из груди.
Мимо машины дробно и четко протопали детские ножки, и по стоянке разнесся заливистый ясный смех. Карен вздрогнула, освобождаясь от мучительных чар прошлого.
Действовать! Скорее — сделать хоть что-нибудь, иначе все пропало! Карен улыбнулась озадаченному Джону самой ослепительной из своих искусственных улыбок и протянула руку к дверце машины.
— Итак, мы наконец-то все выяснили! — бодро объявила она. — А теперь, может быть, отправимся на ланч и займемся более важными и насущными делами? Ты еще не забыл о своей свадьбе?
И с этими словами пулей вылетела из машины, на ходу поспешно одернув узкую юбку.
Джон не сразу выбрался из салона, а когда выбрался, вид у него был недовольный.
— Мы ведь, кажется, решили, что все детали свадьбы ты будешь обсуждать с моей матерью, — ворчливо заметил он.
— В общих чертах — да, но должна же я знать, чего ты хочешь!
— Я хочу только одного, Карен, — резко ответил Джон, — просто посидеть с тобой в ресторане без всяких разговоров о свадьбе. Может быть, обсудим эту тему позже, в твоем офисе?
Карен слегка опешила. И встревожилась.
Свадьба Джона — самая что ни на есть безопасная тема! Ну да делать нечего, надо доиграть свою роль до конца.
— Ну, — она пожала плечами, — если ты этого хочешь…
— Да, хочу, — твердо сказал Джон и, взяв Карен под руку, повел ее к ресторану. — Кроме того, — добавил вдруг Джон, останавливаясь у двери, — я еще не до конца разобрался «в том, что произошло десять лет назад. Я все еще намерен задать тебе один вопрос.
Карен изо всех сил постаралась скрыть тревогу.
— Отлично! — жизнерадостным тоном согласилась она. — Задавай.
— Не сейчас, — осадил ее Джон. — Это может подождать.
Он распахнул перед Карен дверь ресторана и галантно пропустил ее вперед.
Карен ухитрилась нацепить на лицо улыбку и твердым шагом вошла в ресторан.
Весь персонал ресторана знал, кто такой Джон Каррадин. К тому же их усадили за один из лучших столиков — в укромном уголке, откуда открывался великолепный вид.
Впрочем, вид в этом ресторане отовсюду был великолепный. Карен понравилось здесь с первого взгляда, хотя целиком и полностью предаться праздному удовольствию мешало гнетущее беспокойство. Какие еще вопросы заготовил для нее Джон, если, по его словам, поверил тому, что наговорила ему Кэрри десять лет назад? Что же еще может его беспокоить?
В довершение всего Карен не давали покою мысли, которые пробудил в ней Джон.
Так любила она его или нет?
Одно несомненно — даже сейчас ее с неодолимой силой влечет к Джону. Но это ведь не любовь, а всего лишь плотское влечение.
И это отнюдь не значит, что ее чувства к Джону всегда были только такими. Карен категорически не желала признавать, что в прошлом ее и Джона связывало одно только физическое наслаждение.
Нет, она любила Джона. Карен это точно знала. Такую жертву, на которую пошла она, можно принести только ради большой и искренней любви!
Разобравшись наконец в своих давних чувствах, Карен подняла голову — все это время она невидяще смотрела в меню, которое принес им профессионально незаметный официант.
Джон все это время изучал карту вин, и лицо его было невероятно серьезным… и ошеломляюще красивым. Карен позволила себе с минуту тайком полюбоваться им, а затем огляделась.
— Здесь просто чудесно, — заметила она. — Ты, наверное, часто здесь бываешь?
Джон поднял глаза от карты, и Карен светски улыбнулась ему, полная решимости доиграть свою роль до конца. Джон едва заметно склонил голову набок и окинул Карен изучающим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18