Наверное, именно поэтому он столь пренебрежительно относился к Ахрамковым – ведь они стояли еще ниже его по социальной лестнице.
«Ради нас со Светой он бьется точно рыба об лед, еще своим родителям помогает... – не раз думала Роза. – Святой человек!» А потому весьма снисходительно относилась к мужу, позволявшему себе иногда покапризничать.
Ахрамковы сердечно попрощались с Розой, Нина снова расплакалась, садясь в потрепанную «пятерку». Кирилл погудел на прощание.
– Пока-пока! – помахала рукой Роза, стоя на крыльце и щурясь от весеннего яркого солнца. У нее тоже было как-то неспокойно на сердце...
Она вернулась в дом.
В шкафу нашла старый халат, переоделась, заколола волосы и принялась убираться. «Ничего, снова кому-нибудь сдам квартиру, опять будет Коле хоть какая-то помощь!»
Кроме сдачи квартиры, у Розы был и другой источник дохода – она подрабатывала в одной небольшой фирме бухгалтером, сдельно, брала иногда на дом заказы. Готовила платежные документы, выставляла счета-фактуры, обрабатывала первичную документацию...
Она, конечно, хотела бы помогать мужу, а не чужим людям, но Николай когда-то решил, что супругам не стоит пересекаться еще и в рабочее время, это может испортить отношения. Это, в общем, было верное решение – иначе как бы они сумели прожить вместе столько лет?..
Роза вымыла окна, протерла оставшуюся мебель, отскоблила полы, выкинула кучу мусора, оставшуюся после отъезда Ахрамковых, – какие-то коробки, старые газеты, тряпки... В седьмом часу почувствовала, что страшно устала, и решила здесь заночевать.
Она достала сотовый из сумочки и тут с досадой обнаружила, что батарейка разрядилась. Обычного, городского, телефона в этой квартире не было – только у соседей. В свое время Роза, постоянно живущая в Москве, не побеспокоилась об этом...
Она накинула на плечи пальто и пошла к Вершининой.
– Анна Леонардовна, добрый вечер! От вас можно будет позвонить?.. – только и успела сказать она, как из кухни выскочила Киса и залилась пронзительным лаем.
– Добрый вечер, Розочка, – с подчеркнутой любезностью ответила Вершинина, стараясь перекричать собаку. – Киса, это же свои! Неужели ты не узнала Розу? Киса!
– Анна Леонардовна, я бы не стала беспокоить, но у меня в сотовом батарейка села...
– Киса, это же свои! Свои!.. – уже в полный голос вопила Вершинина.
Киса, загадочная помесь карликового пинчера с еще какой-то мелкой породой, впала в нечто вроде истерики. Она прыгала на дрожащих тонких лапках вокруг Розы и заливалась лаем. Видимо, Киса никак не хотела признавать в Розе свою.
– Розочка, ты от Аникеевых лучше позвони, – сквозь лай пробился старухин голос.
Роза пошла к Аникеевым, но там ей никто не открыл: вероятно, Варвара и ее муж Юрий были на работе, а восемнадцатилетняя Анжела усвистала на очередное свидание.
Оставался только Серега Козырев, последний их сосед, но к нему Розе не очень-то хотелось идти. Серега работал на вагоноремонтном заводе слесарем и последние двадцать лет серьезно пил.
При всем при том он являлся милейшим человеком, даже более того – Роза помнила, каким просто необыкновенным юношей он был, старостой класса, активистом, надеждой школы, и все такое прочее... Но тем печальнее было наблюдать распад.
Все-таки она пересилила себя и постучалась к Козыреву. Тот был дома.
– Розка! – обрадовался он, как ни странно – трезвый. – Ну, заходи... Сто лет тебя не видел! Что, съехали сегодня твои жильцы?
– Ага... Сереженька, мне только позвонить, я на минутку...
– Да хоть на две! Хоть на сколько!
Козырев, в ветхом линялом спортивном костюме, пропустил ее в квартиру. В полутемной прихожей пахло машинным маслом, у стены с наполовину ободранными, в желтых пятнах обоями лежали какие-то инструменты.
В комнате было пусто. Матрас, стол, стул, голая лампочка, подвешенная к потолку, замотанный изолентой телефон на пыльном подоконнике. И шеренги пустых бутылок... Сердце Розы дрогнуло от привычной жалости. Она вдруг очень остро почувствовала, насколько далека от этого дома в Камышах, от этих людей, от своего прошлого... Таких мыслей допускать было нельзя, и Роза решительно сняла телефонную трубку и бодро заговорила:
– Коля, привет... У меня батарейка сдохла. Да, да, забыла зарядить сотовый... Коля, я приеду завтра утром. Все в порядке. А у тебя? Света звонила? Ну слава богу... Я очень устала. Еще много дел. Все, целую...
Козырев, стоя в дверном проеме, с улыбкой наблюдал за ней. Половина зубов у него были железными. Был он небрит, кошмарно одет, но при всем при том в нем еще угадывался школьный любимец. Господи, да его и сейчас все любят...
– Ну, что смотришь? Я изменился? – добродушно спросил Козырев.
– Да, – честно ответила Роза. – Все изменились. И Варька, и ты, и я.
– Ты совсем не изменилась, – великодушно сказал Серега и придвинул к Розе продавленный стул. – Садись... Поболтаем?
– О чем? – Она нехотя села, и стул под ней предательски заскрипел.
– О чем угодно...
О чем говорить с Козыревым, Роза не знала. Подумав, она изрекла:
– А я сейчас Варьку искала...
– Она же на работе!
– Ну да, я так и поняла.
– Как муж?
– Ничего, неплохо. Сереженька...
– Что?
– Почему ты не женишься?
Он сделал круглые глаза и захохотал:
– А зачем? И потом, кто за меня пойдет?.. Нет, Телегина, что за ерунда тебе в голову лезет?..
Серега по старой памяти назвал ее по девичьей фамилии. Теперь она была Тарасова. Роза Витальевна Тарасова. Серега, кстати, и Варвару звал Маркеловой, хотя она уже давно была Аникеевой...
– А вдруг ты бросил бы пить? – упрямо сказала Роза. – Сережка, у тебя же такой замечательный отец был! Ты хотя бы ради его памяти должен себя в руках держать.
На лицо Козырева легла тень. Он безумно любил своего отца и, когда тот умер, рыдал так, что все боялись за его психику. «Как бы не спятил парнишка... – сказала тогда старуха Вершинина. – Это ж какое для него горе! «Папочка то, папочка сё...» Души не чаял в папаше! Оно и немудрено – золотой человек был Виктор Петрович, земля ему пухом...»
Может быть, Серега именно потому и опустился, что слишком переживал из-за смерти отца?..
Козырев помолчал, глядя куда-то в сторону, в пустой угол.
– Роза... Роза, ты не забыла, как раньше было хорошо? Ну, тогда – давно...
– В детстве все было хорошо. Небо синей и масло масляней! – улыбнулась она. – Помню, мы с Аликом...
Козырев дернулся.
– Ты про Алика Милютина? – перебил он.
– Да, про него... Господи, Серега, я же за него всерьез замуж собиралась! – засмеялась Роза печально. – Почему жизнь такая несправедливая, а? Ведь самые лучшие уходят от нас! Я иногда чувствую себя такой виноватой...
Первая любовь Розы, ее одноклассник Алик Милютин, погиб под колесами электрички почти сразу же после выпускного вечера.
– Ты давно видел его отца, Сережа?
– Роза, не надо... – страдальчески сморщился Козырев.
– Нет, правда, ты должен ему помогать, – убежденно произнесла она. – У тебя – отец, у него – сын... Вы с ним должны найти общий язык.
Козырев пнул ближайшую бутылку, и она, громыхая, покатилась по неровному полу.
– Лучше бы и не говорили... – мрачно буркнул он. – Все настроение испортила... А потом удивляется, чего я выпиваю!
– Ты же сам стал вспоминать! – обиделась Роза.
– Я абстрактно вспоминал, а ты это... конкретно!
– Ну тебя, Козырев! – обиделась Роза и ушла.
Она сама чувствовала, что зря произнесла имя бывшего одноклассника. Теперь Алик опять ей приснится. Наяву она о нем почти не помнила, и лишь редко (очень редко!), во сне, он приходил к ней. Брал за руку, говорил что-то ласковое, они шли куда-то... Ничего особенного, но после таких снов Роза почти всегда просыпалась в слезах. И почему так? Ведь любила она только своего мужа, Николая, и никакой Алик ей сейчас и задаром не был нужен...
Вернувшись к себе, Роза включила телевизор, бесцельно уставилась в экран. Она устала и раздражена.
А потом в дверь позвонили.
Роза открыла дверь и увидела на пороге опухшего, вдребезги пьяного субъекта, который едва держался на ногах. «Наверное, к Сережке... Вечно они квартиры путают!» Они – это собутыльники Сереги Козырева, разумеется.
– Вы к кому? – сурово спросила Роза.
– Я к Кириллу. К Кириллу Ахрамкову. К Кириллу и Нине... – с трудом ворочая языком, изрек субъект. Был он весь в грязи, точно валялся под забором. Роза даже удивилась – у Ахрамковых не было подобных друзей.
«Хотя какой он друг, если не знает, что они уже съехали отсюда!»
Роза с трудом втолковала субъекту, что Кирилл с Ниной больше здесь не живут, и захлопнула дверь.
Она посмотрела телевизор, съела яблоко, оставшееся от жильцов, и собралась было уже спать, как в дверь снова позвонили.
На пороге, на фоне черного ночного неба стоял все тот же субъект – видимо, он и не уходил никуда.
– Я очень извиняюсь... Я вам свои документы покажу... – неловкими движениями он охлопал свои карманы. – Но я в совершенно безвыходном положении... У меня же были документы, елки-палки!.. Сейчас пытался поймать машину, но ни один гад... ни один гад не остановился!
– А я тут при чем? – вздохнула Роза.
– Понимаете – и деньги, и телефон, и документы... Я вам свои часы в залог оставлю! Мне бы только на электричку...
«Денег просит», – с брезгливым отвращением поняла Роза. Она достала кошелек из висевшего рядом, в прихожей, пальто, нашла сторублевую купюру.
– Вот. Только электрички уже не ходят.
– Как? – бессмысленно захлопал глазами пьяный. Роза совершенно его не боялась. Она его ненавидела.
– А вот так! Ждите теперь утра!
– Где?
– Где угодно! – Роза толкнула субъекта в грудь и снова захлопнула дверь.
Она разложила постель, остановилась у календаря, висевшего на стене. «Сегодня шестое, ровно месяц назад был день рождения... Как быстро летит время!» Шестого марта Розе исполнилось сорок. День рождения в этом году она не отмечала – вроде как подобную дату не принято отмечать в народе... Обычное суеверие, конечно, но Роза сама не хотела концентрироваться на том, какой рубеж она перешла.
Сорок лет.
Молодость давно закончилась.
Она взбила подушку – и неожиданно подумала, что ночи в начале апреля еще очень холодные. Под утро, возможно, будет ниже нуля...
Она накинула на плечи пальто и вышла во двор, в темноту. Где-то вдалеке едва слышно стучали на стыках товарные поезда.
Голые ноги полоснул весенний ветер – ну просто лед, а не ветер!
Роза огляделась. На скамейке, скорчившись, точно креветка, спал давешний субъект.
– Эй, мужчина... – Роза легонько тронула его за плечо. – Идемте!
– Куда?.. – ошалело пробормотал тот и приподнялся на локте.
– За мной.
Она повела его к Козыреву. Переночует у Сереги, бедолага... Вроде на совсем пропащего он не похож, тем более знакомый Ахрамковых!
Субъект пыхтел за ее спиной, спотыкался, вздыхал, то и дело хватаясь за забор.
Но на стук в окно Козырев не отозвался. Роза стучала долго, пока не поняла – Сереги нет дома. Ушел после того, как они поговорили. Фигаро тут, Фигаро там...
– У вас есть телефон? – обернулась Роза. – Ах да, и телефон, и деньги, и документы – вы потеряли, так ведь?..
Она хотела позвонить Кириллу Ахрамкову на сотовый, спросить о незваном госте. В конце концов, если он приличный человек, можно его запереть в одной из свободных комнат. Как назло, и у старухи Вершининой, и у Аникеевых свет в окнах не горел. Так что от них позвонить тоже не получалось. Не будить же людей во втором-то часу ночи!
Роза пошла назад, и субъект покорно поплелся за ней.
– Вы кто? – бросила она через плечо.
– Я?! – удивился тот. – Я... я – человек.
– Вот как раз на человека вы меньше всего похожи! – сердито заметила Роза. – Вы алкоголик, да?
– Я? – опять страшно удивился тот. – Я, можно сказать, очень редко... позволяю себе... принимаю себе позволять...
– Редко... – фыркнула Роза. – У вас есть еще тут знакомые? Вы, вообще, где живете?
– Я?
– Ну да – вы, вы!..
– В Москве, где же еще... – даже как будто обиделся тот.
Роза поднялась на свое крыльцо.
– В общем, так, – строго сказала она. – Переночуете у меня. Я вас запру в одной из комнат. Обещаете вести себя прилично?
– О... обещаю! – потрясенно пробормотал субъект.
– Если что – буду кричать. Слышимость у нас отличная, все соседи сбегутся.
– Зачем? – испуганно выдохнул тот.
– Что – «зачем»?
– Зачем вы будете кричать? – дрожащим голосом переспросил субъект.
– Если мне не понравится ваше поведение! – совсем разозлилась Роза. – Денег у меня мало – рублей двести только осталось в кошельке, наверное... Из ценных вещей – тоже ничего. И как женщина я интересую только своего мужа – это я к тому, если вы меня плохо разглядели! Мне, между прочим, уже пятый десяток пошел.
Субъект потрясенно забормотал что-то. Видимо, он клялся в том, что ни в коей мере не станет покушаться ни на имущество Розы, ни на саму Розу...
Морщась, Роза затолкала его на кухню, где стояла узкая кушетка.
– И не вздумайте курить! Пожара мне еще тут не хватало...
Она заперла дверь в коридоре, потом, для надежности, сама заперлась в той комнате, где собиралась спать.
Никакого удовлетворения от собственного благородства она не чувствовала, даже более того – она на себя злилась. Злилась именно потому, что ничуть за себя не боялась. Действительно, кому она может быть нужна, кроме собственного мужа?..
Она легла на кровать, накинула поверх одеяла еще пальто и закрыла глаза. Сон, как ни странно, моментально охватил ее. Из гудящей темноты, в переливах золотого цвета выплыл на нее огромный белый лайнер – вроде того, который показывали в фильме «Титаник». Синее-синее море, синее небо... Солнце. Крики чаек.
Она, Роза, как будто стояла на берегу. И, прикрыв ладонью глаза, всматривалась вперед, надеясь разглядеть того, кто стоял на капитанском мостике...
Сердце у Розы во сне привычно сжалось, и из сомкнутых глаз потекли слезы, с тихим шорохом падая на подушку.
А потом раздался грохот, словно лайнер наскочил на айсберг...
До смерти перепугавшись, Роза подскочила на кровати, уставилась в темноту. Грохот доносился явно с кухни.
«Ах ты, гад какой!» – моментально разозлилась Роза. Накинула халат на плечи и помчалась на кухню.
1 2 3 4 5 6