OCR: A_Ch
Аннотация
Валя, задумчивая женщина с русалочьими глазами, планировала всю жизнь просидеть среди пыльных книг библиотеки — муж неплохо зарабатывал, детей у них не было. Но тут вдруг случилось то, чего она меньше всего ожидала: ей повстречался Ванечка — тот, кто был ее первой любовью, обещал жениться, но променял ее на дочь успешного адвоката… Мир перевернулся, и Валя поняла, что восемнадцать лет спала, точно в тихом речном омуте, не зная любви, ярких эмоций, счастья… Однако предавший один раз предаст и другой. Кто забывает об этом, тот жестоко страдает. И страдания накрыли Валю с головой: обманул ее не только Ваня, но и муж, и лучшая подруга. Что остается — топиться? Но русалки не тонут. Валя не дала потопить себя разочарованию и горю. Назло всему она поплыла против течения…
Татьяна Тронина
Русалка для интимных встреч
Часть I
Восемнадцать лет назад
— Ты веришь в вечную любовь?
— Как это?
— Ну, когда два человека любят только друг друга — до самой смерти…
— Не знаю. У тебя, Валька, голова всякой ерундой забита!
— А ты, Лида, ужасно скучная!
Подруги замолчали. Едва шелестели листья в саду.
— Ненавижу май, — наконец сказала Лида, болтая ногами. — По-моему, даже зимой так холодно не было.
— Это потому что сирень цветет, — заметила Валя и легла на скамейку, на которой только что сидела. — Небо такое синее-синее, даже глаза режет…
— Солнце яркое.
— Нет, небо, — упрямо ответила Валя, прикрывая глаза рукой. — Лидка, ты что после школы делать будешь?
— Не знаю, — пожала плечами Лида и тоже легла на скамейку рядом с подругой — валетом. — Еще целый год можно думать.
— Чего думать — надо уже институт выбрать и на подготовительные курсы ходить, — пробурчала Валя.
— С ума сошла — институт! — захохотала Лида. — Да с этим высшим образованием с голоду загнешься! Вон моя мать — медицинский закончила, а что толку? Если бы не благодарные пациенты…
— Слушай, я тут в «Огоньке» читала, что на Западе есть карманные телефоны. Ну, типа, кладешь его себе в карман и идешь куда угодно. Без проводов. Работают вроде радиоприемника на батарейках…
— Да, я тоже про это слышала, — откликнулась Лида, — Наверное, очень удобно. Проклятые капиталисты, все-то у них есть! Вот ты, к примеру, ушла куда-нибудь, — то ли на речку, то ли в лес, то ли к автолавке поперлась, — а я тебе звоню и говорю: «Пирогова, ты где?»
— А я тебе отвечаю: «Лаптий, как ты мне надоела, прямо уж в печенках у меня сидишь!»
— Ты мне так грубо ответишь? — возмутилась Лида. — Мне, своей лучшей подруге?
— Нет, шучу, конечно, — толкнула ее Валя. — Ты читала братьев Стругацких?
— Честно? Нет.
— А я — да. Мне очень понравился «Пикник на обочине» и еще это… Господи, совсем старая стала — забыла название! Ну, в общем, там про одного рыцаря в Средневековье. Только он никакой не рыцарь, а из будущего с нашей планеты и наблюдает за другой планетой, где еще Средневековье и очень жестокие нравы… Его зовут Руматой — Руматой Эсторским. Якобы там он вельможа, и он очень любит девушку одну, но все кончается ужасно трагически…
— Нет, ты только не рассказывай, если трагически! — сморщилась Лида и прижала ладони к ушам. — Я плакать тогда начну…
— Ладно… — вздохнула Валя. — Лаптий, а это что? Какие туфли! Я только что заметила… В «Березке», что ли, оторвала?
Валь, какая еще «Березка»! — всплеснула руками Лида, но даже невооруженным глазом было заметно, что она очень горда своими новыми туфлями. — Это обычные чешские, фирмы «Цебо», Мать в ГУМе купила — зашла случайно, после работы, а там дикая очередь, часа на два. Взяла две пары — на себя и на меня. Симпатичные?
— Очень! — горячо воскликнула Валя. — Я бы от таких не отказалась…
— У тебя тоже ничего, — великодушно заметила Лида. — Вон и цвет какой эффектный…
— Сравнила — «Талдом» и «Цебо»! — замахала руками Валя. На ней были матерчатые тапочки ядовито-розового цвета с плоской серой подошвой.
— Зато у тебя волосы, — сказала Лида.
— Что — волосы?
— У тебя волосы хорошие — длинные, густые, и все такое… У меня на голове, правда, тоже не три волосины, но зато не такие длинные.
— Зато мои не вьются, — с раздражением дернула себя за кончик волос Валя.
— Так сделай «химию»!
— Ага, «химию»… Маман будет вопить, что я облысею от нее и что она в моем возрасте… Лучше не связываться, словом.
— Она у тебя строгая.
— Она не строгая, она просто всего боится. На самом деле! Боится, что я получу двойку в году, что не сдам выпускные, что не пройду вступительные, что рано выйду замуж за какого-нибудь дурака, что перебегу улицу на красный свет и меня переедет грузовик, что меня укусит бешеная собака, что в лифте на меня нападет маньяк, что я испорчу зрение, если буду долго сидеть перед телевизором… — затараторила Валя с выражением тоски на лице.
— Все ясно! Обычная маман. Хотя при чем тут бешеная собака?
— Я не знаю при чем, но она у каждой псины, проходящей мимо, находит признаки бешенства! — захохотала Валя.
Девочки, обедать! — закричала из-за кустов расцветающей сирени Клавдия Петровна — мама Вали. — Ау, где вы там…
— Идем? — спросила Валя.
— Идем… А что у вас сегодня?
— Форель по-царски и куропатки в винном соусе… Слушай, Лаптий, ты чего привередничаешь?
— Я не это, я просто… Ладно, не издевайся, я же иду!
Они по очереди, чуть пригнувшись, прошли сквозь арку из цветущих деревьев. Лида была невысокой, с вьющимися светлыми волосами до плеч, хорошенькая, с родинкой в углу губ. Валя чуть выше, тоньше и напоминала бы мальчика-подростка, если бы не длинные темные волосы, которые спускались почти до талии. Они обе кутались в длинные шерстяные кофты, спасаясь от майских холодов.
Участок у Пироговых был большим, заросшим всевозможными кустами и плодоносящими деревьями. Обедали обычно на открытой веранде.
На старом большом деревянном столе лежала белая льняная скатерть, съежившаяся от многочисленных стирок. Тарелки, вилки, ложки, большая фарфоровая супница, сухарница и солонка — все стояло в соответствии со строгим этикетом.
— Как у вас красиво всегда, Клавдия Петровна! — заметила Лида. — У нас гораздо проще. Ну да вы знаете…
— И правильно! — мстительным шепотом заговорила Валина мама. — Все люди как люди, одна я эти паршивые скатерти кипячу, хотя условий здесь, между прочим, никаких! Все он… — она кивнула в сторону двери. — Тоже мне, придумал китайские церемонии… Арсений Никитич! — позвала она уже в полный голос. — Вас ждем!
Подруги уселись ближе к перилам, толкая друг друга локтями и коленями и непрерывно хихикая.
— Лидочка, как мама? — спросила Клавдия Петровна, разливая по тарелкам щи, в которых плавали капуста и бледные волокна мясной тушенки.
— Вечером обещала к вам зайти, — примерным голосом произнесла Лида. — Ой, если это мне, то больше не наливайте… и капусты поменьше, я ее не очень… Добрый день, Арсений Никитич!
К столу вышел Валин дедушка. Ему было уже за семьдесят, но он выступал прямо, со сдержанным достоинством, опираясь на легкую бамбуковую палочку с ручкой в виде оскалившегося дракона. Клавдия Петровна утверждала, что ее свекор ходит с этой палкой исключительно из пижонских соображений, а на самом деле она ему вовсе и не нужна.
— Добрый… Ну-с, что у нас пишут?.. — за столом Арсений Никитич любил читать газету.
— Ненавижу капусту! — прошептала Лида едва слышно. — Больше не буду у вас обедать, Валька! Меня от нее тошнит… Лучше бы ко мне пошли — у нас макароны с сосисками.
— Ты просто зануда! — шепнула в ответ Валя, вылавливая из супа волокна тушенки и аккуратно складывая их на тарелочный бортик.
— Я не зануда, я ненавижу капусту!!!
— О книжной мафии пишут, — ответил сам себе Арсений Никитич, шелестя газетой. — Вот беда… Торгуют по договорным ценам.
— Значит, по завышенным? — вздохнула Клавдия Петровна.
— Естественно. Томик Александра Дюма стоил три рубля, теперь все сорок пять.
— Неужели сорок пять? — ужаснулась та.
— «Энциклопедия домашнего хозяйства» стоила шесть рублей, теперь дешевле пятидесяти пяти и не найдешь. «О вкусной и здоровой пище» — с шести пятидесяти до сорока пяти цена поднялась.
И куда Горбачев смотрит… — печально вздохнула Клавдия Петровна. — Нет, папа, вы нам больше этих газет не читайте. Давайте я вам второго положу…
На второе была чуть подгоревшая морковная запеканка, щедро политая деревенской сметаной.
— Морковная? — прошептала Лида, побледнев. — Я сейчас умру…
— И я! — согласилась Валя.
— Чего вы там шепчетесь? — спросил дедушка, отложив газету в сторону. — Запеканку не любите? Это зря… В моркови находится полезное вещество — каротин, необходимый для улучшения зрения. Вот, помню, в пятьдесят седьмом году, когда мы ходили на «Садко» по Баренцеву морю…
— Дед был гидрологом, — пояснила Валя, довольно невежливо перебив Арсения Никитича. — Дед, объясни Лидке, что это такое — она темная…
— Лидочка — темная? — недоверчиво покачал головой тот. — Не верю… Прелестные светлые волосы! Лида, это у вас свой цвет, или вы им обязаны какому-нибудь химическому составу?
— Чему? Нет, у меня с детства такие волосы… — рассеянно ответила Лида, страдая над запеканкой. — Так что же это — гидролог?
— Гидрология есть наука о воде…
— Наука о воде? — удивилась Лида. — Ничего себе… Целая наука! Я думала, все гораздо проще: аш два о — да и только.
Валя, нагнув голову к столу, тихо смеялась. Она сто раз слушала рассуждения деда о его профессии.
— Лидка, молчи! — прошептала она сквозь смех. — Молчи, ничего не спрашивай! Он сейчас тебя до смерти заговорит…
— А может, мне стало интересно, — прошептала Лида в ответ. — Значит, гидрология — это наука о воде? — обратилась она опять к Валиному дедушке. — И чего дальше?
Да… так вот, она изучает природные воды и процессы, в них происходящие, — с удовольствием продолжил Арсений Никитич.
— А что такое «природные воды»?
— Океаны, моря, реки, озера, водохранилища, болота, почвенные и подземные воды! — выпалила Валя, хорошо знавшая тему.
— Совершенно верно, Валентина, — кивнул дед. — Клавдия Петровна, будьте любезны, налейте-ка мне чаю… А гидрология, в свою очередь, разделяется на океанологию и гидрологию суши.
— Про океан и все такое… это понятно, — сказала Лида. — Но при чем тут суша?
— При том, что на суше тоже есть вода! — нетерпеливо воскликнула Валя. — Реки, озера и прочее. Наука о реках — потамология, об озерах — лимнология. Ну есть еще и болотоведение в придачу!
— Серьезно? — удивилась Лида.
— Мировой океан есть целостный планетарный объект, в котором происходят сложные процессы, — вдохновенно продолжил дедушка. — Теоретически, конечно, водные ресурсы неисчерпаемы, потому что они непрерывно возобновляются в процессе влагооборота. Однако потребление воды растет такими темпами, что во многих странах ощущается недостаток водных ресурсов, который усиливается с каждым годом…
— Ага, понятно, — кивнула Лида, ковыряя остывшую запеканку. — Только вы мне скажите, Арсений Никитич, к чему все это?
Я, например, по молодости плавал в Баренцевом море и занимался также гидрографией, — сказал Арсений Никитич. — То есть составлял карты подводных течений. Если их не знать, то ни одно судно не пройдет там просто так… Потом осушал болота. Знаете, Лидочка, гидрология изучает многие процессы, от которых зависит жизнь человека. Например, как река поведет себя во время паводка, какой максимальный и минимальный расход воды может позволить себе человек, сроки вскрытия и замерзания рек…
— Очень, очень интересно! — горячо воскликнула Лида, потихоньку вылезая из-за стола. — Клавдия Степановна, спасибо, я наелась.
— В общем, мы пошли, — заторопилась за ней Валя.
Они опять углубились в кусты сирени.
— Меня сейчас стошнит, — пожаловалась Лида.
— Надо немного привыкнуть к маминой кухне, — уныло произнесла Валя. — Знаешь, она помешана на здоровой пище. Ну, чтобы все было полезное и с витаминами…
— А дед твой ничего. Прикольный.
— Да, он очень хороший. Правда, иногда достает с этой водой… Когда в доме, например, течет кран, он бежит срочно вызывать водопроводчика, чтобы, знаешь, ни одной лишней капли не вытекло. Он всю жизнь в экспедициях провел, и только когда на пенсию вышел, лет семь назад, стал дома жить. Но к нему до сих пор всякие люди приезжают, советуются по разным вопросам…
— Вода… — пробормотала Лида, перешагивая через небольшую лужу на скользкой земле. — Вот она, вода… Все просто и сложно одновременно. Слушай, Пирогова, пошли ко мне — чего макаронам зря пропадать!
— Хорошая мысль… Только у меня есть предложение получше… — и Валя жестом фокусника достала из широкого кармана кофты шоколадную плитку.
— Боже мой, «Аленка»! — обрадовалась Лида. — Откуда такой дефицит? Валька, я уже сто лет ее не пробовала…
Они сели на широкую скамью и разломили плитку пополам.
— М-м, блаженство… Обожаю тебя, Пирогова! — застонала Лида, впиваясь зубами в мягкий шоколад.
— Как просто тебя подкупить, — усмехнулась Валя.
— Ничего не просто!
Через два дня пронзительный майский холод ослабел, и синее небо, на которое невозможно было смотреть, не щурясь, словно опустилось ниже, сделалось мягким, приветливым. Белокурые легкие облака поплыли над горизонтом, нагоняя тень на сады.
Купаться в речке Иволге было еще рано, а в лес Валю с Лидой совсем не тянуло. Их шестнадцать лет были тяжелым бременем для них, с одной стороны, их еще держало в плену детство, а с другой — они уже принадлежали юности. Неопределенный, странный возраст — как испытание…
Они сидели теперь на даче у Лиды и опять болтали ни о чем. Первая половина дня была прожита, теперь осталось преодолеть вторую.
— Такая тоска иногда нападает, — сказала Валя, покусывая травинку. — Вроде все в порядке, ничего страшного не происходит, а все равно — тоска. У тебя так бывает?
— Бывает… Завтра первое июня. Лето… — бездумно произнесла Лида и вдруг встрепенулась. — Ты слышишь?
— Что?
— Ну вот, тарахтит… По-моему, это он.
— Кто? — заинтересовалась Валя и, опершись на невысокий забор, выглянула на улицу.
1 2 3 4 5 6 7