и как это он позволил обвести себя вокруг пальца, поддался на тривиальнейшую уловку прожженной журналистки? А ведь знал же, отлично знал, что женщин и близко подпускать к себе нельзя. Воистину дорогой ценой приходится расплачиваться за доверчивость!Ну не дурак ли он, что увлекся очередной юбкой!
Ноэль выключила телевизор. Диснеевские мультики начинали действовать ей на нервы, тем более что заканчиваются они все счастливо, а это не ее случай. Так бывает только в сказках, не в жизни.После последней выплаты по закладной на счету у нее осталось денег на неделю-другую. А ремонт машины окончательно истощил и без того скудный бюджет. Так что с поиском работы мешкать не следовало. Однако молодая женщина позволила себе выходной. Ей хотелось немного расслабиться, собраться с мыслями, прежде чем начать обзванивать потенциальных работодателей. В конце концов, часто ли ей выпадал день блаженного ничегонеделания?Впрочем, ничего блаженного в безделье, как выяснилось, не было. Мультики быстро приелись, готовить Ноэль не любила, на улице накрапывал дождь, так что прогулка по парку тоже особой приятности не сулила. Подремать? Но сна ни в одном глазу. С тех пор как Ноэль вернулась из усадьбы Тиндалла, ей так и не удалось заснуть. Мысли о Рейнере лишали покоя, сводили с ума. Всю ночь она ворочалась в постели, тщетно надеясь, что в один прекрасный миг мозг наконец отключится и наступит желанное забытье.Молодая женщина побрела в кухню, налила себе чаю. Под руку подвернулась газета, Ноэль досадливо скомкала ее и швырнула в угол. В обеденный перерыв забежала Розанна и принесла подруге свежий номер: дескать, той будет небезынтересно. Так что Ноэль уже имела удовольствие прочесть злополучную статью: и про трагические обстоятельства смерти Октавии, матери близнецов, и про якобы недосмотревшую за девочкой няню, и про разнообразные скандальные сплетни, ассоциирующиеся с семейством Тиндалл.Рейнер будет вне себя от ярости, это точно. Ноэль в очередной раз порадовалась, что с материалом работала не она. Грег Патерсон, честолюбивый юнец, совсем недавно зачисленный в штат, оказался “на высоте”. Взял те немногие факты, что и без того были общеизвестны, расцветил их, что-то преувеличивая, что-то подтасовывая, и статейка вышла что надо…В дверь позвонили. Молодая женщина даже вздрогнула от неожиданности. Нахмурившись, она вышла в прихожую и посмотрела в глазок. Сердце у нее оборвалось.На пороге стоял Рейнер с газетой в руке. Рейнер, чьи глаза метали молнии.Со всей очевидностью, он прочел статью и, что вполне понятно, здорово разозлился. Он пришел к ней поделиться своим негодованием? Или за утешением? За поддержкой?Вся во власти безумной надежды, молодая женщина распахнула дверь.— Здравствуй!Рейнер шагнул веред и швырнул газету к ее ногам.— Что, написала все-таки эту дрянь? Не удержалась?Ноэль вздернула подбородок.— Рейнер…— Вот уже второй день как за мной по пятам штук восемь газетных шавок ходят и на задних лапках выпрашивают интервью. И всех я шлю куда подальше. А ты… ты получила, что хотела, даже особенных усилий к тому не прикладывая. Прими мои поздравления. Я восхищен!Ноэль внутренне похолодела, как если бы сердце и груди превратилось в кусок льда. Рейнер решил, что статью написала она. Что за ирония судьбы!А если так, то и черт с ним. Он твердо уверен, что она нарушила данное ему обещание и накропала скандальную статейку для первой страницы “Ботани-Бей”. Как это низко с его стороны, подумать о ней такое! Он, как Руперт, считает ее полным ничтожеством, неспособным отвечать за свои слова и поступки, с готовностью верит в худшее о ней. А ведь она не единожды убедительно доказывала ему, что не лжет, не ведет двойной игры.Чувства словно разом отключились, осталась лишь тупая ноющая боль. И безнадежность… Сколько можно пытаться доказывать что-то мужчинам, которые все равно никогда ей не поверят? Отчего она не прислушалась к внутреннему голосу и впустила Рейнера в свою жизнь?— Пошел вон! — Для большего эффекта Ноэль указала на дверь.От неожиданности он отпрянул и натянуто рассмеялся.— Ты меня выгоняешь?Ноэль распахнула дверь шире.— Вот именно, выгоняю. И ничего с тобой обсуждать не собираюсь. Оправдываться — тем более. Ты поймал меня с поличным. Я — жадная до сенсаций журналистка, на все готовая ради пикантной статьи. И говорить тут больше не о чем.Рейнер неотрывно глядел на нее, и в глазах его отражалось смятение. Как если бы он надеялся, что на самом деле статью написал кто-то другой. Молодая женщина с трудом сдержала истерический смех. Да, она действительно непричастна к этой публикации, но мистер Тиндалл слишком упрям и слишком уверен в своей правоте, чтобы прислушаться к голосу здравого смысла.Рейнер угрожающе сощурился.— Так ты признаешь, что это твои происки? Ты признаешь, что нарушила обещание и накропала эту дрянь?— Рейнер, я не обязана тебе что-то доказывать. Я не давала тебе ни малейшего повода во мне усомниться, но ты с самого начала решил, что доверять мне нельзя. — Ноэль отвернулась и закусила губу: не хватало еще рас плакаться перед ним! — Уходи и думай, что хочешь. Твоей предвзятостью и твоей омерзительной убежденностью в собственной непогрешимости я сыта по горло!Он с такой готовностью навесил на нее ярлык беспринципной, прожженной журналистки, что не желает видеть очевидного: она, Ноэль, просто не в состоянии нарушить однажды данного слова.Рейнер по-прежнему не сводил с Ноэль глаз, словно ожидал, что молодая женщина станет оправдываться, и был страшно разочарован, что этого не произошло.— Ну и с какой стати ты еще здесь? — бросила она. — Чего стоишь, будто к месту прирос? Я только что подтвердила твои наихудшие подозрения. Радуйся!Он медленно покачал головой и шагнул к двери.— Не вижу, чему тут радоваться. Я думал, что могу тебе доверять. Поделился с тобой тем, о чем в жизни никому не рассказывал. А ты воспользовалась моей откровенностью в своих корыстных целях. Я ожидал, что ты хотя бы устыдишься содеянного. — На пороге Рейнер повернулся и удрученно промолвил: — Честно говоря, я глубоко разочарован.Это он-то разочарован? Ха! Да знает ли он вообще, что означает это слово? Знает ли он, что это такое — когда тебя несправедливо осуждают и признают виновной еще до того, как выслушали! В груди толчками пульсировала боль.Молодая женщина подняла глаза и, не отводя взгляда от его лица, произнесла:— Поверь мне, я тоже.Рейнер замер на месте. Не иначе размышлял, каким же это образом она, Ноэль, сумела обвести его вокруг пальца и воспользоваться его слабостями. Вполне можно утешиться тем, что и ему несладко приходится, что он очень собой недоволен, ощущает себя последним идиотом. Так ему и надо!Но отчего-то эта мысль не приносила утешения.О, как Ноэль хотелось сунуть газету под нос этому непроходимому упрямцу и ткнуть пальцем в подпись под статьей! Доказать раз и навсегда, что достойна доверия! Но она закусила губу, чтобы не произнести вслух слов, которые способны обелить ее в глазах Рейнера. Гордость ей не позволяла.— Чего ждешь? — вызывающе осведомилась Ноэль. Отчего бы ему не убраться наконец восвояси, раз уж она настолько ему противна?Рейнер покачал головой.— Я думал, ты совсем другая. — Он рассмеялся горьким, безрадостным смехом. — Дурак, ничему меня жизнь не научила.Его слова вонзались ей в сердце сотней острых кинжалов.— Я и есть другая, Рейнер. — Она схватилась за цепочку и судорожно стиснула ее в кулаке. — Да ты просто слеп: не видишь того, что само бросается в глаза, не способен отличить черное от белого!— И что же, по-твоему, бросается в глаза? — Он пригвоздил Ноэль к месту негодующим взглядом. — Ты предала меня. Вот все, что я вижу.— Именно так. Вот все, что ты видишь, все, что ты знаешь. Так что, сдается мне, и говорить нам больше не о чем. — Молодая женщина прислонилась к дверному косяку, опасаясь, что того и гляди ноги у нее подогнутся и она упадет. — Прощай, Рейнер.Он долго смотрел на нее, не отрываясь, и Ноэль готова была поклясться, что в изумрудно-зеленых глазах читается нечто очень похожее на сожаление. Впрочем, наверняка это фантазия ее разыгралась. О чем ему сожалеть? О том, что коварная интриганка сбросила маску и явила истинное свое лицо? Ведь теперь он уйдет, утешаясь сознанием, что эта женщина доверия не достойна.Как это удобно, как своевременно!— Прощай, Ноэль, — наконец произнес он до странности мягко и зачем-то подобрал с полу газету.Потом повернулся и спустился по ступеням крыльца, ни разу не оглянувшись. Сел в машину, швырнул газету на заднее сиденье, завел мотор. Дал задний ход и медленно выехал с подъездной дорожки, по-прежнему не глядя на хозяйку дома. Молодая женщина смотрела ему вслед, приучая себя к мысли, что Рейнер уезжает из ее жизни навсегда и никогда более не вернется. Машина взревела — и исчезла за поворотом дороги.И вот тогда накатила глубокая, неизбывная печаль. В глазах защипало, однако Ноэль храбро сдержала слезы. Безумная мечта погибла, развеялась по ветру. Но она не станет плакать, нет…Ноэль без сил опустилась на верхнюю ступеньку. Она упрямо отказывалась признавать, что Рейнер пробился-таки сквозь все ее заслоны и завладел сердцем. Однако его оскорбительные предположения, его недоверие причиняли боль ничуть не меньшую, нежели Ноэль испытала в тот день, когда обожаемый отец ушел из жизни и оставил ее одну. О Господи, ничуть не меньшую! 10 На следующий день Рейнер честно попытался выбросить из головы все, что произошло в доме Ноэль. Он позавтракал с близняшками, перебинтовал Долли лобик, почитал девочкам сказку и уехал в офис, твердо вознамерившись с головой погрузиться в повседневную рутину и не вспоминать более о Ноэль. Все утро он просидел за бумагами, придирчиво изучая цифры ежемесячного отчета и пытаясь понять, в чем причина того, что в одном из кинотеатров прибыль явно идет на спад, а в двух других, напротив, стремительно растет.В полдень Рейнер собрал совещание начальников отделов и безжалостно терзал их часа полтора, стараясь составить наиболее эффективный план работы на ближайший квартал. Однако на протяжении всего заседания перед его глазами стояло лицо Ноэль — печальное, удрученное, разочарованное. Наконец планы были утверждены, подчиненные разошлись, а Рейнер остался сидеть за письменным столом, слепо глядя в пространство, не в состоянии избавиться от мысли, что, кажется, совершил роковую ошибку.Отчего Ноэль повела себя с ним вызывающе? Уж больно не похоже это было на обычную вспышку раздражения при неприятной беседе. Да, конечно, расчетливой интриганке досадно, что ее разоблачили… Рейнер так надеялся, что эта кареглазая красавица не похожа на всех тех хищниц, что чередой прошли через жизнь отца и его собственную жизнь! Его справедливые обвинения ее явно оскорбили и обидели… Но почему? Она пыталась что-то объяснить ему своим молчанием? Но что?..После ланча нервы Рейнера окончательно сдали. Он понял, что должен вновь увидеться с Ноэль и объясниться начистоту, а работа может и подождать. И отчего-то, предвкушая минуту, когда он вновь вдохнет жасминно-розовый аромат, заглянет в карие, точно растопленный шоколад, глаза, услышит ее серебристый смех, сердце Тиндалла забилось чаше.По дороге в редакцию Рейнер дважды проехал на красный свет и трижды превысил скорость. Припарковавшись у нужного здания, он взбежал по ступеням, толкнул стеклянную дверь и направился прямиком к секретарше.— Мне нужна Ноэль Лайсетт. Не подскажете, как мне ее найти? — нетерпеливо осведомился он.— Извините, сэр, но мисс Лайсетт здесь больше не работает.— Как не работает? — нахмурился Рейнер. — Она брала у меня интервью для статьи.— Да, сэр, брала. Но она здесь больше не работает.— Почему?Секретарша пожала плечами.— Честное слово, не знаю. Мне просто велено переводить все поступающие к ней звонки на другого сотрудника.Рейнер убито кивнул. Неужели Ноэль уволили? Или она сама ушла? Может, после той пакостной статейки ей предложили местечко получше?Но интуиция подсказывала, что Ноэль покинула редакцию отнюдь не по доброй воле. Она любила свою работу, гордилась ею. На мгновение Рейнер закрыл глаза, вспоминая побледневшее, осунувшееся лицо Ноэль, ее дрожащие губы. Неудивительно, что она казалась такой огорченной.Что бы там ни случилось, но работы Ноэль лишилась, это очевидно. Однако вчера она и словечком не обмолвилась об этом, когда он обрушил на нее поток обвинений. А ведь вполне могла бы сослаться на потерю работы, рассчитывая пробудить в нем сочувствие, но именно этого и не стала делать.Рейнер поневоле преисполнился к ней восхищением. Боже, как ему хотелось броситься к Ноэль, заключить в объятия, смахнуть с глаз непрошеные слезы… Он ведь видел вчера отчаяние на лице Ноэль и не мог избавиться от мысли, что виной тому — он сам…Возвращаясь обратно в офис, Рейнер в сотый раз прокручивал в голове фрагменты их вчерашней беседы.“Я не давала тебе ни малейшего повода во мне усомниться…” “Я и есть другая, Рейнер… Да ты просто слеп: не видишь того, что само бросается в глаза, не способен отличить черное от белого!”В карих глазах — обида и боль. Вымученная, печальная улыбка…Рейнер остановил машину у тротуара, потянулся за газетой, развернул шуршащие листы, сдвинув брови, вновь внимательно перечитал статью. И наконец заметил то, на что в запале не обратил внимании накануне, на подпись: “Грег Патерсон”.Эти два слова произвели на Рейнера впечатление разорвавшейся бомбы. Оглушенный, потрясенный, он тупо глядел в пространство, а перед глазами вспыхивали и гасли огненные круги.Ноэль его не предавала! Ноэль выступила на его стороне — и в результате потеряла работу!Последний, недостающий кусочек головоломки с легким щелчком встал на место. И накатило раскаяние.Он ворвался в дом Ноэль, точно имел на это право, ни минуты не сомневаясь, что молодая женщина кругом перед ним виновата. В то время как она, по всей видимости, пожертвовала любимой работой ради того, чтобы сдержать слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18