– Что было, то было, отрицать не стану, но, Галина, говорить я об этом не стану, тем более с тобой.
Она открыла глаза и увидела сияющую улыбку школьной подруги.
– Хорошо, – мягко произнесла та. – Я понимаю. Раз так, давай я тебя намылю, и забудем про Макса. Поворачивайся спиной.
Рианон, не понимая, с какой стати участвует в этой сцене театра абсурда, тем не менее послушно приподнялась и повернулась к Галине спиной. Галина намылила губку и начала осторожно тереть ее. Рианон наклонила голову. Нежные движения Галины успокаивали. Она помассировала шею Рианон, намылила ей плечи. Потом Галина отложила губку, придвинулась к Рианон ближе, обхватила ее бедра ногами и принялась массировать спину обеими руками.
Сцена была откровенно эротичной, но Рианон не испытывала неловкости – даже тогда, когда Галина отвела назад ее голову и стала гладить ее лицо.
– Помыть тебе голову? – спросила Галина.
Рианон кивнула. Галина достала шампунь, отодвинулась и, слегка нажав на плечи, погрузила ее волосы в воду. Потом выдавила шампунь из флакона, подняла колени так, чтобы Рианон могла на них откинуться, и стала намыливать длинные каштановые волосы подруги.
Через несколько минут Рианон прикрыла глаза, волосы опять погрузились в воду. Задержав дыхание, она ждала, пока Галина не закончит смывать пену. Пальцы Галины перебирали длинные спутавшиеся пряди. Потом рука Галины легла на ее лицо, и голова ушла под воду. Рианон мгновенно испугалась, попыталась поднять голову и почувствовала сопротивление Галины. Через мгновение та убрала руку, и Рианон смогла сделать вдох.
– Помнишь, что я рассказывала тебе про бабушку? – спросила Галина.
Рианон открыла глаза, пытаясь понять, не померещилась ли ей попытка утопить ее.
– Да, – медленно проговорила она. – Да, я помню.
Галина улыбнулась:
– Господи, как давно все это было.
Пальцы ее массировали голову Рианон круговыми движениями. А затем Галина опять увлекла ее под воду.
Рианон хотела было воспротивиться, но почему-то не смогла.
Бояться нечего, сказала она себе. Галина не станет причинять ей вред. В школьные годы они точно так же мыли друг друга. В этом никогда не было ничего опасного, и оттенка сексуальности тоже не было. Так чего бояться?
Поверхность воды сомкнулась над головой Рианон, и сердце дрогнуло, когда ладони Галины оказались на ее горле. Стараясь сохранять хладнокровие, она рванулась вверх, но волосы были прижаты ногой Галины. Открыла глаза, но в мыльной воде все равно ничего не было видно. Наконец Галина отпустила ее и помогла подняться.
– Теперь ты меня, – сказала Галина, протянув шампунь. Рианон повернулась к ней лицом, взяла флакон и заметила, что Галина в упор разглядывает ее груди.
– Он их трогал? – шепотом спросила она. Сердце Рианон словно остановилось. Галина улыбнулась.
– Конечно, трогал, – ответила она сама себе и принялась мочить волосы.
Когда Рианон намылила ей голову, Галина выпрямилась и заговорила снова:
– Ты не хочешь разговаривать про Макса. Поэтому я скажу только одну вещь: в твоих же интересах не позволять ему еще раз прикоснуться к тебе. Если прикоснется, то поверь мне, тебе придется об этом пожалеть.
Рианон молчала. А что она могла сказать? Она не знала даже, что услышала – прямую угрозу или всего лишь предупреждение.
Зазвонил висевший на стене телефон. Галина взяла трубку и сказала, повернувшись так, чтобы видеть лицо Рианон:
– Нет, это не Рианон. Да, она здесь. Даю ей трубку.
Судя по выражению лица, звонок ей явно не понравился.
– Ты просила Сюзан Травнер позвонить. Это она.
Ула закрыла за собой дверь кабинета и подошла к остальным. Макс внимательно смотрел на нее. Кроме него, в кабинете находились Рамон, Морис и Эллис. Яркий солнечный свет проникал сквозь жалюзи и освещал рабочие столы, на которых стояли пока не включенные компьютеры. За окнами садовники подстригали газоны, рабочий чистил бассейн.
Ула сразу поняла, что мысли Макса витают где-то далеко.
После проведенной с Рианон ночи прошли целые сутки. За это время Галина вернулась из Чикаго, а обвинения в незаконной сделке были сняты с Макса. Что он думал обо всем этом, было известно ему одному. Ни с кем, кроме, быть может, Галины, он не говорил. Уле очень хотелось бы узнать, как невеста отреагировала на то, что за несколько дней до свадьбы Макс спал с ее лучшей подругой. А журналистов, безусловно, интересовало, кому именно заплатил Романов, чтобы избежать обвинений.
Ула посмотрела на Мориса. Тот сидел, положив ногу на ногу, и прихлебывал кофе. Эллис записывал номер, который ему продиктовали по телефону.
Когда он отложил ручку, Рамон заговорил, и Ула опять поразилась его акценту. Впрочем, суть сказанного тоже заслуживает внимания:
– Что касается убийства фотографа, в Мемфисе полиция разыскивает элегантно одетого мужчину сорока с небольшим лет. Улик практически нет, но они склоняются к тому, что этот человек живет не в Мемфисе.
– Я считала, что они придерживаются версии о гангстерах, – заметила Ула.
– Так и есть, – подтвердил Рамон. – Гангстеры тоже иногда одеваются элегантно.
– У них сейчас есть версии, почему фотографа могли убить? – поинтересовался Морис.
– Ты имеешь в виду, известно ли им о фотографиях Галины? Нет, не известно, – прямо ответил Рамон.
Макс смотрел в окно. Он не повернул головы и тогда, когда Ула спросила:
– Рамон, а как продвигается твое расследование?
– Могу только сказать, что если полиция узнает о фотографиях Галины, на Макса немедленно падет подозрение в убийстве.
Все взгляды обратились к боссу. Тот сказал:
– Разве есть доказательства того, что в тот день я был в Мемфисе?
– Пока это не выплыло, – ответил Рамон. – Но поскольку ты в Мемфисе был, могут найтись и доказательства, стоит только начать их искать.
– А похоже, что их будут искать? – спросил Эллис.
– Все возможно, – проговорил Рамон.
– Таким образом, – подытожила Ула, – тебе не удалось выяснить, кто убил фотографа?
Рамон взглянул на Макса:
– Нет.
После недолгой паузы Морис сказал:
– Но если нам повезет и удастся узнать, кто убил этого типа, возможно, мы сумеем выяснить, кто прикрывает Галину.
Рамон пристально посмотрел ему в глаза.
– Очень на это надеюсь, – кивнул он и добавил, обращаясь к Максу: – Я видел снимки.
Романов поднялся и подошел к окну. Все смотрели на него.
– Думаю, – объявил он, поворачиваясь к друзьям, – что без улик против убийцы фотографа шансы раскрыть связь убитого с Галиной близки к нулю.
Рамон кивнул:
– Да, но надо считаться с реальностью. Если этот человек, кем бы он ни был, захочет подвести под обвинение тебя, ему это, скорее всего удастся. Ты был в Мемфисе в момент убийства, фотографировал убитый твою невесту, издевались над ней же, и по крайней мере одно из описаний таинственного незнакомца, которого видели в студии около того времени, когда было совершено убийство, отлично подходит к тебе.
Макс улыбнулся:
– Ну, естественно.
Ула внимательно посмотрела на шефа. После короткой паузы Макс продолжил, и у нее захватило дух:
– Не надо забывать о попытке шантажа. Фотографу прострелили голову всего через несколько часов после того, как он явился в “Сазерн белль” и потребовал огромную сумму.
– А это означает, – подхватил Рамон, – что убийство было хорошо продумано.
– Или, – заключил Макс, – что совершил его я.
Ула переглянулась с Морисом и Эллисом. Мужчины побледнели так же, как и она сама. Она решилась спросить Макса:
– Где сейчас Галина?
– У себя на квартире, с Рианон. Обе приедут завтра утром, перед вылетом в Вегас.
О похождениях Макса и Рианон кричали все газеты. Ула поразилась, что Галина вообще смогла заговорить с приятельницей, тем более провести с ней вместе двое суток. Еще более диким представлялось то, что Рианон, несмотря ни на что, по-прежнему намерена участвовать в церемонии в качестве подружки невесты. Впрочем, Ула давно привыкла как к экстравагантным выходкам Галины, так и к снисходительности Макса. Наверное, люди подумают, что Романов сошел с ума, – почти невозможно представить, чтобы такой человек, как он, согласился отпраздновать свое бракосочетание в Вегасе. Но Ула знала, что Макс в спорах с Галиной стоял на своем только в тех вопросах, которые считал важными, а до места свадьбы ему явно не было никакого дела.
Глава 21
Самолет романовской компании совершал перед посадкой круг над аэропортом Лас-Вегаса. Галина пребывала в превосходном настроении. Ее радость передалась детям; они весело щебетали, садились на колени то к Галине, то к Максу и носились по салону, знакомясь с пассажирами. Точнее, бегал Алекс. Девочка ласкалась к отцу и расспрашивала Галину обо всем на свете, например, о том, какие у той любимые блюда, или почему ей, Марине, запрещают проколоть уши. Славные ребята, подумала Рианон, наблюдая за ними. Она предполагала, что дети богатых родителей, как правило, избалованны. Но, судя по всему, богатство отца не испортило брата и сестру. Марина и Алекс Романовы унаследовали от Макса смуглую кожу и славянские черты, а голубые глаза, видимо, достались им от матери.
Помимо ближайших друзей и сотрудников Макса, Рианон не была знакома ни с кем из тех, кто летел сейчас в Вегас, хотя перед отправлением из Лос-Анджелеса ее всем представили. Эти люди, судя по всему, были руководителями подразделений концерна Романова. Они съехались на свадьбу со всех концов страны. Были здесь также визажисты, костюмеры и парикмахеры из “Конспираси”, которые должны были помогать Рианон и Галине. Рианон могла только гадать, как были бы эти люди заранее извещены о перемене места свадьбы, но по обрывкам разговоров в ходе полета поняла, что Марибет Куртини, руководитель Западного филиала “Праймэр”, была так же ошарашена внезапной переменой планов, как и сама Рианон. Однако окончательное решение принимала Галина, и, если только поведение человека о чем-нибудь говорит, Макс был доволен ее идеей.
Рианон предполагала, что ей будет трудно увидеть Макса впервые после той памятной ночи, но даже не представляла себе, насколько это будет трудно. Встретились они в аэропорту, почти у трапа самолета. Присутствующие смотрели на них во все глаза; им было интересно, как поведут себя эти двое через два дня после того, как измена Макса Галине стала достоянием публики. Рианон протянула Романову руку и приветствовала его тепло, но отстраненно-учтиво, будто они в жизни не говорили друг другу ничего, кроме “здравствуйте”. Ее смущение достигло предела, безумно хотелось оказаться в каком-нибудь другом месте, безразлично, где именно, лишь бы подальше от этого аэропорта. Она была уверена, что Макс чувствует себя примерно так же, хотя его лицо оставалось непроницаемым. На долю секунды глаза их встретились, Макс тут же выпустил ее руку и стал здороваться с другими гостями. Рианон заставила себя ступить на трап и оказалась рядом с Рамоном. Она с улыбкой взяла его под руку, сгорая от стыда. Как может Макс оставаться таким бесстрастным? Ведь им обоим ясно, что произошло нечто большее, чем простой акт любви! Но если это в самом деле так, почему же он не позвонил ей? Наверное, потому, с горечью напомнила себе Рианон, что сегодня он женится на другой женщине, а на нее смотрит так же, как и все остальные: случайная любовница на одну ночь.
Когда в самолете Рианон смотрела в ту сторону, где он сидел рядом с Галиной, у нее сжималось сердце. Он казался спокойным, довольным жизнью, откровенно любовался детьми. А с Галиной обращался так, что никто бы не усомнился в его любви. Но Рианон отказывалась этому верить, она убеждала себя, что его поведение – всего лишь игра. Интересно, думала она, рассказала ли ему Галина о звонке Сюзан Травнер? Может, из-за этого он так холодно относится к ней, избегает смотреть на нее. Она избавилась от Сюзан, заявив ей, что должна вернуться в Лондон намного раньше намеченного срока, так что встретиться не удастся. Галина все это слышала, но что она рассказала Максу?
Когда гости спустились по трапу, температура в Лас-Вегасе была выше ста градусов. Вся компания прошла к длинному ряду лимузинов, которые должны были доставить гостей в отель. Рианон оказалась в одной машине с Марибет, Рамоном, Эллисом и Улой. По пути ее поразили толпы на улицах. Впечатление складывалось такое, будто сюда съехалось пол-Америки. Все смешалось – спортивные рубашки, татуировки, бронзовый загар, шрамы, улыбки победителей. Непрерывно открывались и закрывались двери высотных отелей, восставших, подобно уродливым фениксам, на каждом углу из пепла и праха улиц.
В то время как все остальные болтали, смеялись, громко комментировали уличные шоу (кортеж проезжал мимо одного такого, – кажется, изображали бунт на пиратском корабле), Рианон с горечью спрашивала себя, что она здесь делает. Она старалась ничем не выдать своего настроения, но ей отчаянно не хватало разговора с Лиззи. Только поговорив с другом, она могла бы хоть отчасти восстановить утраченное душевное равновесие. Сейчас она чувствовала себя совсем одинокой, а в сердце бушевали такие чувства, от которых запросто можно сойти с ума.
Но что она могла бы ей сказать? “Лиззи, я влюбилась в Макса Романова. В жизни ни один мужчина не давал мне таких ощущений. Я даже не предполагала, что такое вообще бывает. Только подумаю о нем, как у меня влажнеет… Едва взгляну на него, сердце разрывается. Скажи, это любовь? Или просто похоть? Пожалуйста, Лиззи, объясни, что со мной происходит”.
Лимузин свернул к отелю “Мираж”.
– Эй, вы только посмотрите! – Марибет указала на пруд возле отеля. Посредине стояла скала, с которой низвергалась вода. – Наверное, днем это водопад, а ночью – вулкан.
– Да что ты? – откликнулась Ула. – Вулкан? Надо будет посмотреть. Эллис, ты сидишь на моей юбке. – Она рывком выдернула из-под него подол. – Кстати, ты взял кольца?
– Шафер у нас Рамон, – проворчал Эллис. – Спроси у него.
– Рамон, кольца у тебя? – немедленно повернулась к нему Ула.
Глаза Рамона весело сверкнули.
– У Макса, – пояснил он.
– О Боже!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68