– Он был до такой степени невыносимым, что я просто хотела сидеть и слушать его.После обеда за нас принимался дуэт толстый-и-тонкий, и мы пытались загипнотизировать партнера. Нужно было воспроизвести такое состояние, когда человек чувствовал себя мега-счастливым, и дать ему возможность воссоздать его.– Следите, что действует на вашего партнера.Они советовали перебирать слова, на которые может возникнуть отклик, и следить, когда у партнера засветится лицо.– Можете говорить «деньги, мужчины, женщины, предложение работы, шоколад… «Когда заметите, что какое-то слово подействовало, говорите: «Хорошо, поработаем с ним». Это было прямо противоположно работе с прошлыми жизнями. Я обратила внимание на тембр голоса моей партнерши, когда она сказала:– Вязкий банановый пудинг с ирисом.Она закрыла глаза, и я ее заговорила:– Сейчас вы видите банан, залитый расплавленным ирисом. Вот вы берете ложку и выбираете, с какой стороны пудинга начать. Теперь вы подносите ложку ко рту...С этого дня и навсегда можете называть меня Павловым. Я знаю, как заставить человека истекать слюной, хотя на мили вокруг нет никакой еды.Начиная со вторника, я мчалась на семинар, чтобы занять место в первом ряду. Никто, даже самый могущественный и влиятельный, не избежал сарказма Бандлера. Особенно доставалось церкви.– Когда я переехал в новый район, в мой дом зачастил католический священник. Мне пришлось установить возле его разваливающейся церкви плакат: «Прекратите духовное обновление – остановите тиранию».И тут же объяснял, что изучать религию очень важно – «чтобы понять, как нам промывают мозги». У него была маленькая собачка.– Я научил ее одному фокусу – прыгать на гениталии и кусаться. Когда ко мне заявились свидетели Иеговы... Смешно. После этого ко мне не приходили. С феминистками он тоже обходился по-своему.– Меня попросили заменить мою приятельницу, чтобы побеседовать с группой активисток борьбы за женские права. Сто семьдесят пять женщин, и все «правы». Я приветствовал их так: «Эй, милашки, как делишки?» Мы представили себе реакцию на эту шуточку и химические изменения в телах активисток, которые она повлекла за собой.– А я продолжал: «Какая досада, что Салли не смогла прийти. Думаю, у нее просто месячные. Вы же знаете, какие женщины хрупкие создания!» Говорил он все это с совершенно бесстрастным лицом. Было что-то потрясающее в мысли об активистках, отчаянно пытавшихся не взорваться гневом и не заявить ему, что он – лучший экземпляр шовинистических ублюдков, какого они когда-либо встречали, и как он смеет разговаривать с ними подобным образом, и т.д., и т.д...Вы ощетинились? Понимаете, он ставил перед собой цель не смешать феминизм с грязью, а, скорее, подчеркнуть, что человек не имеет права кидаться на других. Он не утверждал, что каждый может позволить себе предрассудки и нетерпимость; но ведь основная идея феминизма – раскрепощение. И если он может «поработить» их, нажав на кнопку с помощью слов «эй, милашки, как делишки», так где же их хваленая свобода? Если бы он отнесся к ним свысока, а они только улыбались в ответ, у него не было бы над ними власти. И я думаю, чтобы добиться такого результата, нужно быть очень хорошим оратором.Ничуть не меньше он нападал и на мужчин.– Возьмите, допустим, футбол. Бегают по полю с каким-то сферическим предметом, пачкаются в грязи, бьются головами, а потом заявляют: «На свете нет ничего лучше». А я им отвечаю: «Просто вы встречаетесь не с теми девчонками». И не только футбол. Люди, которые катаются на лыжах с гор и прыгают с трамплинов под углом девяносто градусов, заявляют, что это дает им большой выброс адреналина.– Можно сказать, что они не прикладывают никаких усилий в своей сексуальной жизни, потому что получить куда лучшие переживания они могут, не покидая спальни.Я сделала проницательный вывод, что он не спортсмен. Хотя – почему нельзя любить спорт и при этом получать массу удовольствия в спальне? В любом случае, слушала я его очень внимательно. Он давал нам указания, как получить желаемое.– Если заметили того, кто вам нравится, не надо колебаний – идите и заговорите с ним.Во время перерыва на ленч ко мне подошел лысый, тот, кого я выделила в первые же две минуты, как самого интересного мужчину в зале.– Не хотите сходить со мной на ленч?Я ему улыбнулась. Похоже, он решил испытать на мне теории Бандлера о катании на лыжах. Я была счастлива сходить с ним на ленч.– Знаете, вы не особенно походите на занудного тупицу... – начала я. (Кажется, это называется двусмысленным комплиментом). – Как вы сюда попали?– А уж вы из всех виденных мною женщин меньше всего напоминаете занудную тупицу, – ответил он. (Ого, а это прямой комплимент!)– Меня зовут Марк. Я здесь по работе. Я инструктор, а этот курс показался мне радикальным введением в НЛП. Они за семь дней учат тому, что в большинстве случаев отнимает много месяцев. Мне было любопытно.А-ха! Любопытство. Это качество мне в мужчинах нравится.– А чему вы учите? – Мне еще никогда не встречался лысый инструктор.– На следующей неделе в министерстве обороны я буду объяснять, как разрешать конфликты.Я рассмеялась.– Нет, в самом деле. А потом буду внушать учителям уверенность в себе. Вам нравится вегетарианская пища?Я было подумала сказать ему: «Конечно, если в ней нет пшеницы, молочных продуктов, фруктов или овощей», но решила, что еще рановато вываливать на него это.За ленчем к нам присоединились еще трое занудных тупиц, так что нам пришлось выслушивать различные мнения о курсе. Всякий раз, как кто-нибудь говорил, что Бандлер отвратителен, мне приходилось подавлять хихиканье. Мне не хотелось объяснять, что он делает это сознательно, иначе они бы стали чувствовать себя лучше. Конечно, можно было разразиться речью на тему «вы понимаете, все дело в самосознании...», но мне доставляло массу удовольствия смотреть, как они негодуют. Думаю, к воскресенью и до них дойдет. Марк тоже ничего не сказал, он молча слушал. Никаких непрошеных советов. Мы вернулись обратно в центр, и оказалось, что он занял для меня место. Обо мне вдруг начали заботиться! Я ждала этого так долго, что в первый момент мне захотелось сказать: «Место для меня? Прошу прощения, наверное, тут какая-то ошибка». После обеда толстяк стал учить нас, как нужно изменять состояние людей в повседневной жизни. Он начал так:– Вообще я не против уколов. Но в последний раз, когда я посмотрел на медсестру и понял, что она не в том состоянии, чтобы втыкать иглу в руку пациента, пришлось поволноваться. Уровень стресса был такой, что у нее руки тряслись.Бывают случаи, когда очень полезно уметь изменять состояние другого человека. Прежде всего ему пришлось оценить ее самочувствие, потом подстроиться под него и изменить. Пока он рассказывал, мое отношение к нему потеплело.Он продолжал:– «Вы, похоже, очень занятой человек», – сказал я ей, убрав руку. Сначала нужно было подбодрить ее. «Вы кажетесь мне медсестрой, которая очень любит свою работу». – «Да, это так», – согласилась она. «И, – сказал я, глядя ей прямо в глаза, – вы кажетесь мне медсестрой, которая по-настоящему хочет, чтобы ее пациенты чувствовали себя хорошо». Она заулыбалась: «Верно». – «Вот что я вам скажу. Я посижу немножко, чтобы расслабиться, и вы тоже передохните, а потом сделаете мне укол, хорошо?». Она посмотрела на меня, села и успокоилась. Я очень медленно закатал рукав, продолжая улыбаться. Сделав мне укол, она призналась: «Я всегда очень нервничаю, когда нужно сделать укол, потому что знаю, что сделаю его плохо и оставлю у пациента синяк». Я обошелся без синяка. Так что, видите, это умение очень полезно.Основная техника, которой он пользовался, называлась «гипнотическое внушение». Когда он говорил: «Вам нравится, чтобы ваши пациенты чувствовали себя хорошо», он буквально внушал ей, что она должна думать. Утонченная форма контроля над сознанием, если вам так больше нравится. Мысль, конечно, пугающая, но мы постоянно гипнотизируем друг друга таким образом. Допустим, скажешь человеку: «Ты выглядишь усталым», а он чувствовал себя прекрасно – до тех пор, пока ты этого не сказал.И конечно, это особенно важно, когда дело касается детей. Если вы скажете: «Ты здорово знаешь математику, правда?», – он поверит, что так оно и есть. А если скажете: «В нашей семье никто не разбирается в математике» – ну, представляете, каким будет результат? Если у вашего ребенка действительно проблемы с математикой, а учитель их еще усугубляет, будьте умнее. «Ты разбираешься в математике все лучше и лучше, правда, и хотя тебе раньше казалось, что она очень сложная, теперь она нравится тебе все больше и больше». Если же ваш ребенок – подросток, будьте еще умнее и хитрее. Утро пятницы, ваша дочь вылетает из дома, но через пять минут влетает обратно. Вместо того, чтобы накинуться на нее: «Опять что-то забыла?!», скажите: «А, вспомнила о чем-то! Молодец». Дочь сияет. «Да, я вспомнила про книгу». Есть еще самогипнотическое внушение. У меня это выглядит так: «Я не умею просыпаться по утрам. Я вечерний человек, а если не посплю восемь часов, то чувствую себя просто ужасно. Я обожаю свою постель, и у меня самые лучшие подушки в мире. Когда утром звонит будильник, я просто не могу шевельнуться». А через полчаса, когда я слишком поздно выхожу из дома, начинаю ругать сама себя: «Ты просто безнадежна. Неужели нельзя было встать пораньше?» Один из способов вывести человека из его отрицательной уверенности – переместить события в прошлое. Если бы вам пришлось «тренировать» меня, вы бы сказали:– Что ж, раньше тебе было трудно вставать по утрам, так? А как ты будешь себя чувствовать, если этой проблемы больше не будет? – Таким способом вы переведете меня в прекрасное позитивное состояние – я буду думать о том, как стану чувствовать себя, если проснусь, как просыпаются девушки, рекламирующие сухие завтраки, и легко выпрыгну из постели. У меня окажется больше дневного времени, чтобы изводить своего подростка. И в конце концов, если вы хорошо овладеете техникой рефрейминга, подобная проблема просто перестанет для меня существовать.Мы с Марком испытали эту технику на девушке, которая ужасно боялась входить в лифт. Она тоже посещала наш курс. Можно предположить, что, поскольку она знает, как действует это колдовство, для нее оно не будет иметь никакой силы. Ничего подобного!– Я не могу войти в лифт! – в ужасе замерла она на месте.– В таком случае, хорошо, что вы посещаете этот курс, потому что это поможет вам преодолеть ваши проблемы, – полушутя сказала я.– А как оно будет, если вы перестанете тревожиться? – улыбаясь, спросил Марк.– Тогда я просто войду в лифт. Вот так, – ответила она – и шагнула в лифт. Мы изумленно посмотрели на нее и осторожно вошли в лифт вслед за ней. Если бы я в тот момент спросила: «так в лифтах на вас нападает паника?» – в хорошенькую бы ситуацию мы попали. Это было крайне соблазнительно, но я сумела удержаться. Марк сказал:– Зеркала увеличивают пространство, правда?– Да, – неуверенно ответила она. Марк лукаво посмотрел на меня. Я продолжала применять то, чему мы научились за день.– Просто здорово, что раньше вы боялись лифтов, а теперь нет. Только посмотрите на себя – вы в лифте и прекрасно себя чувствуете. – Лифт остановился на третьем этаже. Мы вышли из него.– Ну, теперь вам нравятся лифты, правда? – спросил Марк. Она ошеломленно смотрела на нас.– Я вошла в лифт в первый раз за пять лет, – призналась она. – Раньше я просто обливалась потом с ног до головы, но сегодня все было в порядке, точно?Я воспользовалась моментом.– Хотите теперь спуститься в нем вниз?Мы с Марком снова вошли в лифт.– Так вы докажете себе, что лифты вам теперь нравятся.Было очень важно облечь все это в позитивные слова, чтобы избежать фразы: «не нужно бояться лифтов» – просто потому, что в ней содержатся слова «бояться лифтов». Какая-то частица испытывающего страх человека походит на маленького ребенка, поэтому нуждается во фразе «лифты нравятся».Мы спустились в подвал и снова вошли в лифт. На этот раз она улыбалась.– Может, я завтра съем здесь ленч?Мы поговорили о том, как откроем в лифте небольшой бар с хот-догами. Просто поразительно, как легко применять эти фокусы с сознанием.– Нам пора идти. Есть еще страхи, которые вы желаете преодолеть? Автобусы, например?Девушка выглядела возбужденной и оживленной, как будто только что совершила прыжок с моста на эластичном тросе.Мы с Марком пошли дальше в некотором ступоре. Я еще никогда никого не излечивала от фобий.– Кофе? – предложил он.– Всегда с удовольствием, – ответила я, поворачиваясь в сторону кофейного бара.– Не может быть, чтобы она так уж сильно боялась лифтов. – Мы, как истинные скромняги-британцы, умаляли свои достоинства. – Может быть, у нас все получилось, потому что мы об этом просто не думали?– Да, сначала я решила, что ты просто шутишь. Разве она не слышала, как он сегодня учил нас именно этому? И все-таки мне показалось, что она ловила буквально каждое наше слово.Мы действительно совершили нечто весьма запоминающееся.– Перед тем, как она в первый раз вошла в лифт, Марк, страх на ее лице был самым настоящим. Я его почувствовала.– Думаю, мы изменили ее состояние. А может быть, к нам это вообще никакого отношения не имело, просто она уже была готова избавиться от этого страха.Мы решили, что это наилучший вывод.– Так значит, вы путешествуете? – спросила я.– Я живу в Девоне, а сегодня ночую в пустой квартире друга.– Не хотите провести сегодняшний вечер со мной? Я собираюсь на вечеринку, и подруга жаловалась, что мужчин не хватает. Я уверена, что она будет в восторге, если я приведу вас с собой.Он на мгновенье замялся.– С удовольствием.На такое развитие событий я не рассчитывала: привести мужчину на вечеринку.Он был готов к спонтанным поступкам, был любопытен и лыс. Хотя Патрик Стюарт тоже был лысым, но это не помешало ему стать капитаном «Энтерпрайза».Мы сходили на вечеринку, и он вежливо выслушивал каждого. Потом пошли ко мне, и я показала ему свободную комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33