Механдроиды столпились вокруг стола, склонившись над ним. У меня создавалось впечатление, что они слушают советы своего новорожденного собрата. Более того, некоторые из них выпрямились и куда-то торопливо направились, как будто выполняя приказ.
Они работали, зная, что им оставалось жить часы, а может минуты.
Черная молния, снова прорвавшая голубую завесу, вызвала бешеный приступ активности механдроидов.
Красное облако медленно выплыло под огромные своды лаборатории, но теперь уже брешь не закрылась. В красном облаке вспыхнул красный столб, который стал расти, грозя разрушить стены.
Позади меня послышался звук колокола. Все механдроиды и я повернулись на этот звук. Белем стоял у своего стола, и на его лице, как обычно бесстрастном, появилась тень торжества.
– Вот оно, – сказал он.
Число механдроидов вокруг операционного стола заметно уменьшилось. Многие подошли к Белему, чтобы посмотреть.
В воздухе над его столом плавала сфера размером с грейпфрут. Он лучами света, как ножами, разрезал эту сферу на пять частей. Эти разрезы, конечно, были не простые. Казалось, что лучи света режут сферу на части так, что разрезают даже молекулы.
Вот в воздухе уже плавает пять частей. Я был почти уверен, что сфера была разрезана в четырех измерениях, так как я совершенно не мог сфокусировать свое зрение на них.
Я не мог смотреть на эти части без боли в глазах, я закрыл глаза, но после долгого вздоха присутствующих я рискнул открыть их.
Там, где плавала одна сфера, теперь их было две.
– Это же делают и амебы, – сказал я. – Что особенного в размножении делением?
– Не болтай, – сказал Белем. – И будь готов бежать, как только я прикажу. Времени осталось совсем мало, – он бросил встревоженный взгляд на окно.
Все в огромной лаборатории без суматохи готовились к бегству. Вся огромная нейронная сеть была свернута и помещена в глубь кокона из голубого сияния. Стол уже не стоял на полу, а висел в воздухе без всяких опор. Значит, передатчики вещества уже готовы к действию, подумал я.
– Возьми эту трубку, – сказал Белем, – и иди в камеру передатчика. Держи трубку так, чтобы голубой конец был направлен вверх. Я буду с тобой через минуту.
– Даже если ты сможешь расколоть этот мрамор, – сказал я, – уверен ли ты в успехе?
– Сейчас некогда разговаривать. Иди в камеру передатчика и открой дверь.
Серебряный мрамор все еще лежал на полу. Он был освещен красным светом, заполнявшим лабораторию. Красный свет исходил из длинного цилиндра, пронизавшего защитное поле и упорно расширяющегося, несмотря на все усилия механдроидов погасить его.
Белем методично работал со всеми своими призмами, линзами и трубками. Стол с закутанным в кокон сияния телом висел в воздухе, готовый к отправке в любой момент, как только передатчики начнут функционировать.
Я разглядел лицо спящего. Оно потрясло меня, хотя я и не могу объяснить почему.
Супермехандроид спал, но он уже был готов проснуться. Во всяком случае, мозг его бодрствовал.
Казалось, что вся лаборатория была наполнена излучениями этого могущественного мозга. Мне казалось, что я понимаю, что происходит сейчас за этим могучим лбом.
Странное дело, но меня снова встревожило то, что это лицо было мне знакомо. Правда, сейчас не было времени думать над этим, но я был уверен, что видел это лицо раньше.
Защитные стены лаборатории могли рухнуть в любой момент. Но вот снова вниз поползли огненные экраны, отделявшие нас от нападающих. Видимо, Белем использовал последние энергетические резервы, чтобы закончить свои эксперименты.
В лаборатории сверкали разноцветные молнии, носились тени от балок. Один из механдроидов что-то сказал Белему на своем языке. Я ничего не понял, но в ответе Белема я услышал имя Пайтнера.
Белем повернул призму. Говорил он громко, но спокойно. И теперь я почувствовал что-то странное в воздухе, какой-то низкий, почти неслышный гул. Я не могу сказать, что это было. Какие-то волны накатывались на нас, что-то такое, чего я никогда не ощущал раньше.
И только спустя некоторое время я понял, что же это.
Спящий просыпался. Пока не физически. Тело его было беспомощно в своем коконе из света. Но разум его уже общался с разумом его создателей, могучий разум, работающий как исключительно точная, мощная машина, для которой не было ничего невозможного, ничего непостижимого.
Белем отложил в сторону свои призмы, схватил меня за руку и повел по металлической дорожке в другой конец лаборатории.
– В чем дело, – в замешательстве спросил я, следуя за ним против воли, так как ничего не мог противопоставить этой железной руке, стиснувшей мой локоть. – В чем дело? Что-нибудь случилось?
– Ничего не случилось. Мы нужны в другом месте. Здесь все организуют остальные.
– Но я хочу посмотреть…
– Нет времени.
Я с сомнением посмотрел на него. Хотя в его тоне угрозы не было, но кто его знает?
– Так что же случилось?
– Нас атакуют люди под командованием Пайтнера. Мы должны сдержать их, пока не заработают передатчики. Я действую по приказу. Супермехандроид дал указания. Он сказал мне, что надо делать… Смотри!

21. Инфекция распространяется

И вот наступил момент, когда рухнула последняя защита: Яркая вспышка – и алый свет, казалось, озарил все углы лаборатории. Затем он угас, и еще некоторое время слабо трепетало голубое пламя. Но совсем недолго.
В окно влетело копье из алого пламени, а сразу за ним стальной цилиндр, десяти футов в диаметре.
Он с силой ударился в стену, и раздался скрежещущий звук рвущегося металла. Толстые балки рвались под страшным давлением этого титанического тарана, как гнилые нитки.
Затем он остановил свое движение.
Этот стальной цилиндр, вероятно, был длиной в целую милю. Тридцать футов его через проломленную стену проникли в лабораторию.
Но вот открылось его дно. Сквозь стеклянную стенку я увидел кабину, все стены которой были в приборах и ручках управления. Перед большим пультом сидел сам Пайтнер, и руки его непрерывно двигались, поворачивая рычаги.
Одна секция цилиндра раскрылась, и оттуда выскочили люди, одетые в светлую форму и вооруженные шпагами с расширяющимся острием – парализующим оружием.
Я рискнул оглянуться. Вдали я увидел механдроидов, собравшихся вокруг платформы, на которой лежало их творение. Там я заметил кинжальные вспышки света – точно такие же, какими Белем разрезал сферу.
Но солдаты Пайтнера были совсем близко от меня. Их было человек десять, и выглядели они достаточно жутко в своих капюшонах и зловеще сверкающих плащах.
Белем небрежно повернулся спиной к солдатам и посмотрел на меня.
Уже дважды я испытывал это ощущение: расширившиеся глаза… они устремились прямо в мой мозг – и вот он уже смотрит моими глазами, из моего мозга.
Я почувствовал, что он полностью взял мою волю под свое управление. Вероятно, он полагал, что я буду сопротивляться. Я бы и сопротивлялся, но не знал его намерений.
Он стал контролировать не только мое тело, но и мой мозг. Мысли Белема? Да нет. Это мои собственные, но они смешались с мыслями механдроида.
Он использовал мой мозг, как мы используем телеграфный ключ – он послал сообщение, вызов.
Я только успел сообразить, что это Белем делает вызов. У меня не было времени для сопротивления, так как ответ пришел мгновенно.
Вверху, под самым потолком, появилось то, что откликнулось на зов. Оно возникло из ничего, буквально из ничего обратилось в реальность и двинулось вперед с устрашающей скоростью. Я даже не мог сфокусировать на нем свой взгляд. Я узнал это существо, узнал эту страшную скорость.
И затем где-то в центре моего существа вспыхнул источник чистой энергии, как это было уже много раз до этого.
Нет, сейчас это было по-другому. Еще никогда это создание не являлось по зову. Кто бы он ни был, откуда бы он ни появился, всегда он возникал по собственной воле. И вот сейчас он появился по моему зову – нет, по зову Белема. И это наполнило меня ощущением, что теперь-то я узнаю, что-то пойму.
Вспышка энергии ослепила меня, и я стал ждать, пока она начнет угасать.
Но она не угасала. Вместо этого еще вспышка… и еще. Волна за волной накатывали на меня. Еще никогда со мной не было подобного. Я был потрясен, измучен таким перенапряжением своих нервов, ударами, которые обрушивались на мое сознание. Я не мог ни о чем думать, я чувствовал, что тону в этой буре энергии.
Она не прекращалась, теперь буря никогда не уляжется. Она будет продолжаться вечно…
Я увидел Пайтнера в стальном цилиндре. Он встретился со мной взглядом, и я прочел ужас в его глазах.
Я не мог сдвинуться с места. Все нервы мои были туго натянуты, они горели, они были замкнуты накоротко. Я почти ничего не видел и не слышал. Я заметил, что Белем исчез в черной пасти бокового отверстия цилиндра.
Через мгновение он уже появился позади Пайтнера. Пайтнер дернулся. Он отвернулся от меня, но рука механдроида легла ему на плечо, а глаза Белема взглянули прямо в глаза Пайтнера. Я понял, что Белем уже вышел из моего мозга. Но мысли у меня еще путались.
Я совсем забыл о солдатах.
Теперь я увидел их. Все они были мертвы. Я увидел, какой смертью они погибли. Я вспомнил ту цепь бешеных взрывов энергии, которые вконец измотали меня. Теперь-то убийственное создание исчезло, но оно неплохо повеселилось тут.
Белем и безмолвный послушный Пайтнер шли ко мне. Я почувствовал железные пальцы механдроида на своей руке – и вот я уже снова мог двигаться. Но соображал я все еще туго.
Белем, казалось, слушал голос, который никто из нас не слышал. Он даже произнес как бы про себя: – Времени совсем мало, и поторопил нас. Я обернулся и увидел, что камера передатчика была уже пуста. Группа механдроидов со своим медленно просыпающимся Спящим тоже исчезла. Вероятно, они были уже где-то на ужасно отдаленной планете в бескрайних просторах Галактики.
– Идем, – сказал Белем, и мы двинулись к передатчику.
Заржавленные стены завибрировали, растаяли…
Распыленные атомы наших тел перенеслись через глубины космоса, затем вновь собрались в наши тела. Яркие панели вокруг нас замерцали и успокоились. Мы переместились из одного мира в другой.
Белем открыл дверь, и мы вышли, нет, вошли в каменную пещеру.
На полу стояло маленькое, поблескивающее листьями дерево, в пыли лежала металлическая пластинка с натянутыми, как струны, проводами. Белем удовлетворенно вздохнул.
– Кортленд, приведи сюда Пайтнера, – сказал он.
Я повиновался, двигаясь, как во сне. Возможно, это были последствия встречи с некронным чудовищем. Белем наклонился над сложным устройством, с помощью которого доктор Эссен создавала колеблющуюся матрицу, изолирующую нас от внешнего пространства.
– Бесполезно, – сказал он. – Я так и думал.
Я смотрел на каменные стены, за которыми лежала моя планета. Было очень приятно осознавать, что эти камни – часть Земли. Вот здесь, в этой пещере, тело мое на моих глазах, рассыпалось в пыль.
Интересно, остались ли где-нибудь здесь наши следы?
– Эта пещера на временной оси, – медленно сказал я. – И это нехорошо. Если, конечно, ты не сможешь запустить машину доктора Эссен. Она слишком сложна для тебя, Белем?
– Проблема не в этом. Она в действительности очень проста. Все дело в различии наших разумов. Мы можем понять, как нужно действовать каменным топором неандертальца, но не сможем воспользоваться им. Ведь для этого нужны соответствующие мускулы и подготовка. Аналогичная ситуация и с человеческим мозгом. Только это гораздо более сложная штука.
Любое изобретение принадлежит своему времени. Изучив этот аппарат, я смогу переконструировать его так, чтобы он работал и в моих руках. Но только доктор Эссен сможет запустить именно этот аппарат. Однако у нас мало времени, очень мало. У меня есть другие планы.
Он взглянул на закрытую дверь кабины передатчика, и она тотчас стала отворяться. Я даже подумал, что существует мысленная связь между механдроидами, действующая на расстоянии. Белем взял меня за руку, и я увидел, что из кабины вышел второй механдроид. Он пришел сюда из мира ветра и пыли, так как его волосы были взъерошены, а на одежде лежал слой красноватой пыли. В руках он держал, очень осторожно, молочно-белый кристалл, формой напоминающий яйцо.
Не говоря ни слова, он шагнул вперед, вложил кристалл в руки Белема и вернулся в передатчик. Дверь за ним закрылась, и он, вероятно, отправился в незнакомый мне мир.
Белем осторожно положил яйцо между стеклянным деревом и бесполезным устройством доктора Эссен.
– Яйцо сделает то, что должно быть сделано, – сказал Белем. – Оно создаст для нас временное силовое поле. Оно не потребляет космическую энергию, как аппарат доктора Эссен, но я надеюсь, что это поле защитит нас на некоторое время. До пробуждения супермехандроида. После этого все будет делать он.
– Что именно? – воинственно спросил я. – Усыпит нас и будет держать в этой матрице? А затем пошлет нас в будущее? Может быть, я больше не хочу туда отправляться. Что я могу там сделать один? Де Калба нет, Эссен нет. Даже Мюррея, от которого, правда, и так никакого толку, и то нет. Уж лучше я останусь здесь. Хотя я слишком мало видел здесь, но мне кажется, что это интересный мир. Если бы ты не вмешивался, возможно, мне бы удалось поладить с Пайтнером.
– За исключением одного, – сказал он хладнокровно. – Ты носитель некронной инфекции. Я думаю, что люди Лица с самого начала задумали это. Как средство, чтобы предотвратить то, что ты сейчас предложил.
– А ты почему вошел в это дело, – спросил я, – ведь к тебе оно никакого касательства не имеет?
– Во-первых, пришел приказ, и я должен повиноваться, даже не понимая его.
– От супермехандроида? – ехидно спросил я.
– Да. А во-вторых, – он посмотрел на меня через плечо. Холодная улыбка скользнула по его лицу. – Я должен идти туда по приказу. Ты – потому что тебя гонит туда некронная инфекция. А ты знаешь, почему должен идти Пайтнер?
– Потому что ты загипнотизировал его. Разве нет?
– Пайтнер тоже носитель.
Я разинул рот.
– Да, да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17