Критически оглядев свое отражение в зеркале, она поняла, что купальник, хоть и черного цвета, который всегда стройнит, в данном случае не самый выигрышный вариант – даже если втянуть живот и постараться не дышать. Что ж, придется воспользоваться творением рук Маргарет!
В верхнем ящике комода, где лежал купальник, Шейла как-то раскопала огромный шелковый платок в золотисто-зеленоватых тонах, выполненный в технике батик. Одри сказала, что платок – мамина работа, но он ей не нравится. Завязав концы узлом на талии сбоку, Шейла повеселела. Шик!.. Черное и золотисто-зеленое ей к лицу, но главное – бедра прикрыты: платок по самую щиколотку.
Увидев ее, Генри зацокал языком.
– Ого! Клеопатра – статистка по сравнению с тобой.
– А ты – увы! – не Антоний! – ввернула Шейла.
– Где уж мне! – Генри прищурился. – Загар тебе к лицу...
– Мне вообще идет лето! – Шейла отпила сок из стакана и добавила: – Иногда мы ходим с Одри в бассейн. Я как-то тебе говорила, но ты не обратил внимания.
– Правильно делаете. А Дороти Тейн молодец, не забывает прихватывать нашу Одри. Приятная женщина...
– Она, прежде всего, печется о своей дочери. Правда, Дороти не работает, ей не надо думать о карьере... – не удержалась Шейла от шпильки и замолчала.
Дороти с ней весьма сдержанна. Должно быть, считает, что она причастна к конфликту в семье Рассел. Одри обмолвилась, что Маргарет иногда звонит матери Элинор. Что ж, это вполне естественно! Девочки неразлучные подружки и делятся секретами.
– Одри любит бывать у Тейнов, – добавила Шейла. – И я это одобряю: в ее возрасте общение со сверстниками необходимо.
– Что бы я без тебя делал, не знаю. Хоть я и не Антоний, но ни на какую другую женщину тебя не променяю...
Шейла засмеялась.
– Так ведь и я не Клеопатра, а скорее – жрица чужого домашнего очага!
– Не язви! Благодаря тебе жизнь Одри вошла в нормальную колею, да и моя тоже.
Опустив глаза, Шейла пыталась справиться с волнением. Зачем он это говорит? Неужели не понимает, неужели настолько слеп?
Генри поднялся, прошелся взад-вперед по веранде.
– Ты потрясающая женщина, Шейла! Поступок Маргарет позволил убедиться на собственном опыте, что иной раз потеря может обернуться приобретением, или, если угодно, находкой.
– На мой взгляд, ты теперь всему придаешь преувеличенное значение.
– Нет, Шейла, нет! Я словно воскрес. Хотя нравственное нездоровье не приводит к физической смерти...
Генри подошел к ней и положил руки на плечи. Она подняла к нему засветившееся счастьем лицо и прошептала:
– Генри...
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
Шейла подставила ему губы, и он их поцеловал.
Почувствовав прикосновение теплых мягких губ к своим губам и нежных рук, обвивших шею, она судорожно вдохнула воздух.
И в это время зазвонил телефон. Генри взял трубку.
– Алло? Что?! Подожди, подожди, Дороти! – Он покосился на Шейлу. – Куда? Ничего не предпринимай, я выезжаю!
Он положил трубку и чертыхнулся.
– Собирайся, Шейла! Едем к Дороти. Одри не вернулась...
– Откуда? О Господи!..
– Давай в темпе! По дороге расскажу.
Спустя пять минут они уже мчались на его машине к загородному дому известного лондонского издателя Стивена Тейна.
– Перед обедом у них неожиданно появилась Маргарет, – рассказывал Генри. – Поговорив с четверть часа о том о сем, она попросила Дороти отпустить с ней Одри. Мол, погуляет, пообщается с дочерью, а потом привезет обратно, часа через три... Сказала, что страшно скучает по Одри. Дороти, естественно, пошла навстречу. А вечером, когда прошли все сроки, забеспокоилась и решила поставить меня в известность.
Когда Генри и Шейла подъехали к воротам, Дороти уже ждала их.
Шейла взглянула на Генри и обомлела. Нос обострился, бледный как смерть! Выскочив из машины, Генри с места в карьер обрушился на Дороти:
– Не понимаю, как ты могла! Прекрасно знаешь, что Одри живет со мной и именно я тебе ее доверил! Ты никакого права не имела отдавать Одри в чужие руки!
Дороти не стала оправдываться, а немедленно перешла в наступление.
– С каких это пор мать для собственного ребенка чужая? – Она покосилась на Шейлу, стоявшую чуть поодаль. – И вообще, Генри, не стоит так волноваться! Я стала беспокоиться только потому, что Маргарет не вернула Одри вовремя, как обещала.
Лицо Генри исказила гримаса гнева.
– Неужели ты до сих пор не поняла, что в голове ее матери гуляет ветер и самые бредовые мысли?
– Уж не такие бредовые, раз вы прожили вместе столько лет! – парировала Дороти и опять посмотрела на Шейлу.
Перехватив ее взгляд, Шейла спросила:
– А что еще говорила Маргарет о своих планах? Погуляет с Одри, пообщается, а дальше? Может, Элинор знает что-нибудь?
– Ни о каких особых планах она не рассказывала, – ответила Дороти и обратилась к только что подошедшей Элинор: – Вспомни, детка, что говорила Одри, когда уезжала со своей мамой.
– Одри обещала мне позвонить. У нас на вечер намечалась увеселительная программа, – доложила Элинор и посмотрела сначала на Шейлу, а потом на Генри.
Генри усмехнулся, перевел взгляд на Дороти и, прищурившись, сказал:
– Мы уезжаем. А тебя, Дороти, прошу немедленно сообщить мне все, что станет известно. Я буду дома. Всего наилучшего!
Остаток вечера Генри и Шейла провели в полном молчании. Он либо мерил шагами гостиную, либо звонил старинным приятельницам Маргарет. Везде ему отвечали, что она и Одри не появлялись. Одним словом, никто ничего не знал.
Наконец около полуночи Генри позвонил в Новую Зеландию матери Маргарет. Лавиния Холдер, внимательно выслушав Генри, похоже, не слишком удивилась звонку. Как только Маргарет получила письмо от Одри, сообщила она, сразу как с цепи сорвалась. Первым же рейсом улетела в Лондон. Что было в письме? Ей неизвестно. Дальнейшие планы Маргарет? Ее дочь не имеет привычки заглядывать дальше завтрашнего дня...
К утру Генри осунулся и почернел. Шейла тоже выглядела не лучшим образом. Где-то около десяти утра позвонила Дороти.
– Будто бы и не знала, да? Не поверю! Никаких завтраков, дома поест! Сейчас буду! – кричал он в трубку.
И уже на ходу, схватив ключи от машины, он сказал, что Маргарет только что привезла Одри к Дороти. Подробностей он пока не знает, но это уже не важно, главное – через час с небольшим Одри будет дома.
Когда Генри уехал, Шейла направилась в кухню. Повязав фартук, она принялась за стряпню. Оладьи с яблоками, любимое блюдо Одри, ей всегда удавались.
Натерев три крупных яблока, она вбила их в подошедшее тесто, добавила половину пакетика ванильного сахара и, накрыв миску полотняной салфеткой, поставила на подоконник, где вовсю хозяйничало солнце. Еще разок подойдет – и можно печь!
Шейла накрыла стол, достала апельсины и уже сделала сок, когда громко хлопнула парадная дверь. Генри и Одри вернулись? Шейла выглянула в холл и застыла. У зеркала стояла Маргарет и поправляла прическу.
Стройная, в белом костюме и темных очках, она выглядела великолепно. Шарм, конечно, великое дело! – подумала Шейла, но что касается Маргарет, он у нее какой-то поверхностный, словно вуаль, под которой проступают изгибы горбатой души.
– Здравствуй, Маргарет!
– Привет, незаменимая секретарша и большой друг моей семьи! Ты-то мне и нужна... – отчеканила Маргарет и двинулась на Шейлу уверенной походкой.
– Зачем же я тебе понадобилась? – грустно улыбнулась Шейла. – Однако прежде позволь напомнить, что я работаю секретарем в фирме «Рассел-Грейди» и попутно помогаю Генри и Одри, которых ты бросила. А жалованье, между прочим, платишь мне не ты, так что оставь свой тон – мы не на рынке.
– Ах, ах! Неплохо устроилась, должна заметить. Жалованье ей, видите ли, выплачивают... За какие такие услуги?
Маргарет направилась в кухню. Она напоминала идущую на всех парусах яхту. Вот уж кто действительно Клеопатра! Шейла молча пошла следом.
– Стряпаешь? – засмеялась Маргарет, стрельнув глазами по разделочному столику, вымазанному мукой.
– Собираюсь печь оладьи с яблоками. Одри их очень любит.
– О! – Маргарет закатила глаза к потолку. – Надо будет сказать Генри, чтобы он запретил раскармливать Одри, а то станет такой же квашней, как ты.
Шейла усмехнулась.
– Скажи! Он тебя непременно послушает. А ты могла бы и поблагодарить меня за то, что ухаживаю за твоей дочерью. Надеюсь, ты понимаешь, мужчине, да еще такому занятому, уроки, школа, каникулы – не под силу...
– Вот-вот, именно! Все дело в этом сверхзанятом мужчине. Воспользовалась ситуацией, потихоньку втерлась в семью и стала все подряд хватать... – Маргарет сняла очки и, сверля Шейлу взглядом, отчеканила: – Не случись то, что случилось, не видать бы тебе Генри!
– Послушай, Маргарет... – Шейла сделала попытку остановить словесный поток, но куда там...
– Восьмой год пошел, как ты работаешь у него на фирме, но что-то никто не клюнул на такую красавицу!
– Маргарет, успокойся, перестань... Не говори того, о чем потом будешь жалеть. Я понимаю, тебе не по себе, но Генри-то считает тебя благородной женщиной... Маргарет взглянула на часы.
– Не слишком налегай на мучное, дорогуша, Генри толстух не любит. Смотри, передумает и не женится на тебе!
Чуть ли не бегом она кинулась к дверям, а через минуту ее и след простыл.
Шейлу разговор с Маргарет выбил из колеи. Откуда она взяла, что Генри собирается на мне жениться? – недоумевала Шейла. Он прав, совершенно непредсказуемая женщина. Она пекла оладьи и вспоминала подробности неожиданного визита. На душе скребли кошки.
Когда хлопнула парадная дверь и Шейла услышала голос Одри, к ее горлу подкатил ком.
– Шейла, как хорошо, что ты дома! – Одри бросилась к ней и расцеловала. – А я такая голодная! Ура, оладьи! – Девочка повисла у Шейлы на шее.
– Одри, немедленно переоденься и вымой руки! – велел Генри, вошедший следом.
Одри умчалась.
– Шейла, что с тобой? На тебе лица нет.
– Ничего особенного, просто переволновалась, – ответила она, отводя взгляд.
Генри внезапно осенила догадка.
– Здесь была Маргарет? Что она тебе наговорила?
– Да, она заходила, но я так и не поняла, что ей было нужно.
– Скажи, что она говорила, а уж я как-нибудь соображу, за какой надобностью ее сюда принесла нелегкая.
– Она пыталась меня зацепить. Говорила, будто я втерлась в вашу семью, прибрала к рукам тебя и Одри, в общем, всякие несуразности...
– Могу себе представить! Ревность в ней взыграла после того, как Маргарет получила письмо от Одри.
После всех треволнений к Шейле вернулась способность здраво оценивать происходящее.
– А что было в письме?
– А вот и Одри! – воскликнул Генри. – Она сама тебе расскажет!
– Одри, ты посылала маме письмо, – сказала Шейла. – Что ты там насочиняла?
– Я написала чистую правду, к твоему сведению. Что ты влюбилась в папу, а он в тебя. И что мы живем очень хорошо. А вчера мама стала меня расспрашивать, ездишь ты домой или всегда здесь остаешься, а я ответила, как ты советовала: пусть спросит об этом у тебя. Потом мы ходили в кино, и мама уговорила меня переночевать у нее в отеле.
Шейла ждала, подтвердит Генри заявление Одри или опровергнет, но он помалкивал. Она не стала развивать эту тему и пригласила всех к столу, где уже дымились аппетитные оладьи.

10

Скинув тапочки, Шейла подтянула колени к подбородку и свернулась клубочком на тахте с великим множеством разноцветных подушек. Когда Генри и Одри нет рядом, не хочется ничего делать – ни читать, ни вязать... Дневник заброшен. Вот так бы лежать и думать о Генри! Как все будет, если...
Ход ее мыслей прервал телефонный звонок.
– Алло-о? – протянула она нараспев.
– Здравствуй, солнце мое!
Шейла сразу поняла, что у сестры на редкость хорошее расположение духа.
– Здравствуй, Стефани!
– Что с тобой? У тебя все в порядке? Ты какая-то вялая...
– Это я валяюсь, а так все в полном порядке. А что?
– Сегодня у нас четверг?
– Четверг...
– А в понедельник мы с Рупертом венчаемся и приглашаем тебя и твоего Рассела.
– Стефани, милая, я так рада за вас! Только Генри не поедет... Я уже зондировала почву на этот счет, и он привел в оправдание своего отказа сто причин.
– Завтра с утра ему Руперт позвонит, а я уже послала приглашение, как и подобает, на веленевой бумаге и с золотым обрезом. Вдруг да проникнется важностью момента?
– Вряд ли, Стефани! У него на неделе всего одна пятница...
– Ну, как знает. Тут Руперт вырывает трубку.
– Здравствуй, моя красавица! Хочу тебе сказать, что, если бы твоя сестра меня не скрутила в бараний рог, я бы на тебе точно женился.
– Да ну тебя! – засмеялась Шейла.
– Мы тебя любим и ждем! – заорала в трубку Стефани. – Пока!
Шейла положила трубку и предалась мечтам о предстоящей поездке в родную Шотландию. Венчание в старинном соборе, красавица Стефани, мерцают свечи, звучит органная музыка, море цветов... Если бы Генри поехал тоже, возможно, торжественная церемония... Шейла, не распаляй себя! – одернул ее внутренний голос. Ты, старшая сестра и посаженая мать Стефани, обязана быть собранной и спокойной.
Что же подарить на свадьбу? Может, купить что-либо для кухни? Нет, пожалуй, не стоит – кухонная утварь слишком приземленный подарок. Ну, не приземленный, а чересчур утилитарный... А если картину? Скажем, пейзаж. Утренняя заря над рекой... На крутом берегу коттедж, поодаль извилистая лента дороги...
Шейла старалась не пропускать вернисажи. Любуясь пейзажами, задавала себе вопрос, а хотела бы она там жить? Если такого желания не возникало, она заносила художника в список бездушных ремесленников.
Надо будет наведаться в галерею Герца, решила Шейла. В прессе благожелательные отзывы о его последней выставке. Вдруг что-то понравится... Если не хватит денег на большую картину, вполне подойдет что-то менее масштабное, но симпатичное! Руперт тонкий ценитель живописи, да и Стефани тоже.
В пятницу Шейла с обычной деловитостью с утра занималась корреспонденцией, отвечала на телефонные звонки, договаривалась о деловых встречах Генри, урывая время для общения с Одри, бездельничавшей по случаю летних каникул.
Стрелки часов приближались к шести, когда она спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15