На лице Роя появилось удивленное выражение.
— Вот это новость! Я думал, что они поехали навестить Адама, который сломал ногу и лежит в больнице.
— Так и было. Но ему уже лучше, и они решили попутешествовать по Южной Америке. Примерно месяц.
Рой задумчиво потер подбородок.
— А как Анна? Мне казалось, что она приехала сюда в отпуск. Именно поэтому, кстати говоря, я и заехал. Повидаться с ней.
— До вчерашнего дня Анна ухаживала за лошадьми своей матери. По мне, так лучше бы она этого не делала.
Рой озадаченно взглянул на него, потом рассмеялся.
— А в чем дело? Анне удалось покорить твое сердце?
Мигель нахмурился.
— Покорить мое сердце? Что ты имеешь в виду?
— Последний раз, когда я ее видел, моя племянница была прехорошенькой.
Мигель неприязненно посмотрел на него.
— Я достаточно повидал хорошеньких женщин на своем веку.
— Да, повидал. Но давно. А теперь, наверное, вообще никаких не видишь. А уж таких, как Анна, и подавно.
Мигель махнул рукой в сторону конюшни:
— Наверное, она там.
Понимая, что приятель хочет положить конец беседе, Рой схватил его за плечо.
— Хорошо. Пойдем со мной, я хочу поздороваться с ней.
— У меня дела.
— У тебя всегда дела. Они могут подождать.
Кому-нибудь другому Мигель тотчас бы объяснил, куда ему катиться. Но с Роем он дружил уже много лет. Он уважал его и дорожил их дружбой. И не хотел обижать его из-за Анны.
Они застали ее убирающей стойла. Как только она заметила Роя, ее лицо осветила радостная улыбка. Она подбежала к нему и бросилась в объятия.
— Дядя Рой! Как чудесно, что ты заехал. — Она поцеловала его в щеку, потом еще раз, заставив шерифа рассмеяться.
— Вот это мне по душе! — воскликнул он, похлопав по ее спине огромной ручищей.
Анна прижалась щекой к его широкой груди, потом откинулась назад, чтобы взглянуть ему в лицо.
— Как поживает мой любимый техасский рейнджер?
Рой с улыбкой повернулся к Мигелю.
— Ну как тебе это нравится? Целует меня, а расспрашивает о моем сыне!
— Чарли — мой любимый кузен, — оправдываясь, объяснила Анна. — И я не видела его со дня их свадьбы с Вайолет.
— У Чарли все хорошо. Но все-таки будет лучше, если остальные кузены не будут знать, что он у тебя самый любимый. А тебе известно, что Вайолет ждет ребенка?
Анна кивнула. В нескольких шагах от нее стоял Мигель, совершенно загипнотизированный блеском ее глаз и широкой улыбкой. Это была совершенно другая женщина, чем та, которую он знал. Эта Анна жаждала любви и счастья в семье.
— Да, мама сообщила мне радостную новость. Я так счастлива за них! А когда они возвращаются домой? Мне бы хотелось повидать их, пока я здесь.
— Наверное, в конце июня, — ответил Рой. — Ты еще будешь здесь?
До конца июня было еще семь недель. Анна же планировала пробыть на ранчо недель шесть, одна из которых уже прошла.
Не смея взглянуть на Мигеля, она сказала:
— Еще не знаю, дядя Рой. Я не в курсе, какой у меня будет график концертов. Но постараюсь. — Она взяла Роя под руку. — Пойдем, я приготовлю тебе кофе.
— Вообще-то я еду домой, но думаю, что Джастин подождет еще пару минут. Кроме того, я заметил, что она огорчается гораздо больше, когда я приезжаю домой раньше. — Он взглянул на Мигеля. — Пойдем попьем с нами кофе, Мигель. Расскажешь, как идут дела.
Мигель перевел взгляд с Роя на Анну и вновь увидел на ее лице отчужденность. Он почувствовал укол разочарования. Ему не хотелось видеть ее такой холодной, она была так прекрасна, когда разговаривала с дядей…
— У меня куча дел… — начал он.
— Не надо о делах, — прервал его Рой. — На ранчо всегда куча дел. Уверен, что Анна угостит нас отличным кофе. А если нам ее кофе не понравится, я знаю, где Виатт хранит свое бренди.
— Дядя Рой! — Анна деланно возмутилась. — Ты же знаешь, что я варю замечательный кофе. А пить шерифам вообще запрещено.
Рассмеявшись, Рой взял племянницу за локоть и вывел из конюшни, сделав знак Мигелю следовать за ними.
Примерно через час Рой распрощался и поехал домой. Обычно Мигелю всегда очень нравилось, когда приезжал его старый друг. Но в этот вечер из-за присутствия Анны ему никак не удавалось расслабиться. Чем больше он старался не замечать ее, тем меньше ему удавалось отвести от нее взгляд и забыть их поцелуй на конюшне.
Нельзя было вообще дотрагиваться до нее. Но он совершенно потерял голову, когда увидел ее верхом на лошади. Воспоминания о том, как Чарлин игнорировала его чувства, с новой силой нахлынули на него и наполнили яростью. Анна, конечно, не Чарлин, но в глазах Мигеля все равно была из того же теста.
— Мигель, ты слышишь меня?
Он поднял глаза и увидел, что Анна обращается к нему из другого конца кухни.
— Ты что-то сказала? — спросил он, пытаясь стряхнуть с себя ненужные воспоминания.
— Я спросила, не хочешь ли ты есть. Может быть, останешься и поешь как следует?
Схватив шляпу, он вскочил со стула.
— Нет. У меня еще много дел. Увидимся… утром.
Анна смотрела, как он скрывается в дверях, даже не обернувшись. Так ты же хотела именно этого, убеждала она себя. Тем не менее тут же подбежала к окну и глядела ему вслед, пока он совсем не скрылся из вида.
На ужин Мигель поджарил себе бифштекс, но половину оставил на тарелке. Он налил себе еще вина, не помня, чтобы когда-либо ощущал подобное беспокойство.
Он всегда был самодостаточным человеком и не нуждался в компании. Ему хватало телевизора, чтобы наслаждаться вечерним отдыхом после работы.
Но сегодня вечером мысли об Анне преследовали его, не давая думать о чем-нибудь еще. Его тянуло к ней. И Мигель ничего не мог с собой поделать. Он возбуждался даже от одного взгляда на нее. Хотя ему, как никому другому, известно, что значит желать такую женщину, как Анна. Но сегодня вечером он подумал, что явно нуждается в напоминании.
Он поставил пустой стакан на кофейный столик и пошел в спальню. Там открыл ящик письменного стола, достал из него объемистый конверт.
Фотографии были разных размеров. Некоторые четкие, на других изображение было расплывчатым, многие из снимков уже пожелтели от времени. Он медленно просмотрел их, с каждым у него были связаны дорогие воспоминания. За исключением одной, где была запечатлена пышная свадебная церемония, на которой настояла Чарлин. Мигель хотел венчаться в старой баптистской церкви, в которой когда-то его крестили. Но это было бы оскорблением для Чарлин и ее богатых родственников. Поэтому свадьба состоялась в особняке Грантов и на ней присутствовало неимоверное число гостей, которых он совершенно не знал.
С гримасой отвращения он отложил фотографию в сторону. Надо было отдать ее вместе с другими, которые Чарлин забрала при разводе. Застывшие изображения все равно больше ничего не говорили его сердцу.
Но фотографии родителей и сестры он хранил бережно. А больше других — фотографии сына Карлоса. Конечно, большинство из них были сделаны в его младенческую пору, до развода. И только на нескольких сын был сфотографирован в школьные годы, вплоть до шестого класса. Самые дорогие для него — первые снимки. В тот период он видел своего сына, тискал его и нянчил. Но все это в далеком прошлом.
Фотографии Карлоса-подростка напомнили ему, почему он не может позволить себе полюбить Анну Сандерс.
Анна думала, что проголодалась, но, съев половину ужина, отложила вилку. С чашкой кофе она пошла в гостиную. В доме царила полная тишина, которой Анна не помнила уже очень давно.
Она добрела до пианино и села перед ним на стул.
Глядя на закрытую крышку инструмента, она удивилась, почему ее совершенно не тянет играть. Вдруг за ее спиной раздался мужской голос. Она испуганно обернулась.
— Мигель!
— Извини, что испугал, — сказал он, входя в комнату. — Я постучал в кухонную дверь, но тебя там не было.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
С Мигелем действительно что-то произошло. Он не мог есть, спать или вообще что-то делать, не думая об Анне. А сегодня вечером не мог оставаться один в доме, непреодолимая сила влекла его на ранчо, к ней.
— Ничего не случилось. Я подумал, что тебе может понадобиться моя помощь в перевязке рук.
Он понимал, что это неудачное объяснение, но, слава богу, Анна, казалось, не придала этому значения.
Она не отводила от него взгляда, пока он приближался к ней.
— Странно, что ты вспомнил о моих руках. Ведь совсем недавно я так разозлила тебя.
Мигель заметил, что она сменила грязную рабочую одежду на тонкую юбку и майку-топ. Длинные волосы были завязаны в роскошный узел на затылке. Выбившиеся огненно-рыжие завитки рассыпались по тонкой шее. Когда Мигель подошел к ней вплотную, он не смог удержаться, чтобы не запустить в них пальцы.
— Да, я разозлился, — признал он глухим от волнения голосом, — но это не значит, что нужно оставить твои руки неперевязанными.
Хотя они уже несколько раз целовались, Анна не помнила, чтобы его прикосновения были такими нежными, такими интимными. Его пальцы, перебирающие ее волосы, заставили затрепетать все ее тело.
— Я… перебинтовала их после душа, — затаив дыхание, едва выговорила она.
Он опустился на колени рядом с ней, уловил тонкий запах гардении и заметил легкое трепетание губ.
— На самом деле я вспомнил о бинтах, когда уже очутился здесь, — признался он. Потом взял ее руку и посмотрел на раскрытую ладонь. — Вообще-то я пришел, чтобы сказать тебе, что был не совсем прав, когда так разозлился, увидев тебя на лошади. И совсем не прав, когда сказал, что управлять лошадьми не твое дело.
Никогда, даже в самых смелых своих мечтах, Анна не могла предполагать, что услышит извинения от Мигеля. Да еще такие искренние. Она не могла придумать, что сказать ему в ответ.
— Я действительно никогда не участвовала в скачках, — призналась она в свою очередь. — И прекрасно понимаю, какую ответственность ты несешь как управляющий на этом ранчо.
Он улыбнулся ей в ответ, и она поразилась, до какой степени ей приятна его улыбка.
— Когда вернулся домой, я подумал: да, она умеет не только играть на фортепьяно. — Внезапно его лицо стало печальным. — И все равно скакать на жеребце опасно. Надеюсь, ты понимаешь, насколько это опасно.
Она внимательно посмотрела на него и вдруг поняла, что он заботится вовсе не о своей работе, а о ее безопасности. От этой мысли сладко заныло сердце. Он предстал теперь совершенно в ином свете.
— Поверь, Мигель, я прекрасно знаю, где кроется опасность. У меня есть приятель, который прикован к инвалидной коляске из-за падения на трассе. Я не отношусь легкомысленно к скачкам. Но на ближайшие несколько недель это моя работа, и я намереваюсь выполнить ее лучшим образом и по возможности безопасно.
Она думала, что он должен удовлетвориться этим ответом. Ведь Мигель не муж ее и не любовник. А даже если бы и был, то Анна не из тех женщин, которые подчиняются требованиям мужчин.
Мигель восхищался ее независимостью, но вместе с тем негодовал из-за ее безрассудства. Еще не забылось, как тяжко ему приходилось, когда он сталкивался с независимостью Чарлин. В конце концов до него дошло, что она никогда не нуждалась в нем.
— Тогда я попытаюсь держать рот на замке, — сказал он.
Анна перевела взгляд на его губы и почувствовала, как у нее моментально перехватило дыхание. Из всех мужчин, которых она знала, только он один мог заставить ее мгновенно забыть обо всем. О здравом смысле, о морали, о ее клятве никогда не впускать мужчин в свое сердце.
— Может быть, стоит написать это на бумаге? — предложила она с улыбкой.
Он тоже улыбнулся в ответ, но потом, к большому ее разочарованию, перевел взгляд на закрытую крышку пианино и спросил:
— У тебя слишком болят руки, чтобы сыграть мне что-нибудь?
Она посмотрела на забинтованные руки, потом на пианино.
— Я… даже не знаю. Не пробовала.
Она скорее почувствовала, чем увидела, что он снова смотрит на нее.
— А почему нет? Я слышал, музыканты играют даже во время отпуска, чтобы не терять навыка.
— Это так. Но мне что-то не хочется играть.
Ее слова удивили Мигеля. Он думал, что игра на фортепьяно — самое большое увлечение ее жизни. Что она хотела сказать?
— А что ты вообще играешь? Классику?
— Иногда и классику. Вообще я играю все. Джаз, кантри, вестерны, мелодии Бродвея. Но больше всего мне нравится Гленн Миллер.
— Может быть, все-таки попробуешь что-нибудь сыграть?
У нее на мгновение остановилось сердце. Почему-то вдруг возникло ощущение, что он попросил ее заняться с ним любовью.
— Я не… — она не могла говорить, только покачала головой.
— Поверь, я не буду обращать внимания на ошибки. Сыграй то, что хочешь сама. Что-нибудь лирическое. — «Как ты сама», — хотел добавить Мигель.
Он заметил нерешительность на ее лице и не стал больше ничего говорить, просто терпеливо ждал, пока она решит сама. Наконец она открыла крышку и пробежала пальцами по клавишам.
— Родители купили это пианино, когда мне было всего пять лет. Оно было старое и дешевое, но я его полюбила. Позже, когда я уже научилась прилично играть, отец предложил купить мне другой инструмент, но я отказалась, уж очень привыкла к этому.
Мигель никогда не думал, что она такая чувствительная. Он вообще не догадывался о многих чертах ее характера. О господи, как же ему хотелось узнать их!
— Но если у тебя болят руки, то не играй, — сказал он.
Анна посмотрела на него и поняла, что играть для него доставит ей огромную радость. Ей показалось, что она вообще училась играть и совершенствовала свою игру все эти годы только для того, чтобы доставить этому мужчине удовольствие. Она начала играть любовную мелодию. Руки были немного напряжены, но об этом знала только она, и комнату заполнили волшебные звуки.
Когда Анна уже кончила играть, Мигель вдруг пропел несколько слов из только что отзвучавшей песни. Анна удивленно посмотрела на него.
— Ты знаешь эту песню?
— Да, это «Ночь и день». Ее написал Коул Портер в сороковые годы, не так ли?
Она была поражена, на щеках появился румянец.
— Я не думала, что ты это знаешь.
— На самом деле я плохо знаю композиторов и поэтов. Но иногда люблю смотреть старые фильмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14