А там как раз был клиент, и он спрашивает: «Сколько стоит?» Я говорю, что они не продаются. А он мне: «Я хочу купить». Я — ему: «Извините, любезный, у нас тут не лавка скобяных товаров». А он уже достает бумажник. Я говорю: «Они дорогие». Он говорит: «Ничего». А я говорю: «А вы где работаете? Случайно, не в местных органах управления?»
Я подумал: ну ладно, нашелся один идиот, хочет — пусть покупает. Все равно ведь выбрасывать. Но тут и второй клиент в очереди говорит: «Я тоже хочу такую». В тот вечер мы продали всю коробку. Розничная наценка — четыре тысячи процентов.
Глаза Хорхе горели азартом:
— Это такая игра. Интересное приключение, потому что никогда не знаешь, что заставит их раскошелиться, нашу почтеннейшую публику. Никогда не знаешь. Это большое искусство — убедить незнакомого человека дать тебе денег. Купля-продажа — это вершина человеческой цивилизации. — Он показал мне лакированный ящичек из орехового дерева, предназначенный для хранения ловушки для ос. — Вот смотришь на вещь и думаешь: «Интересно, кому это может понадобиться? В жизни не видел ничего более бесполезного». А у нас есть в продаже ароматизаторы для осиных ловушек с новыми восхитительными ароматами и карманный атлас «Осы Европы», если вдруг человеку захочется больше узнать о тех, кого он убивает.
Подошел Ричард.
— Погода сегодня вообще замечательная, — сказала я.
— Угу, ничего так.
— Тебе что, не нравится?
— Нравится. Просто я предпочитаю не радоваться погоде. Потому что хорошая погода все равно не продлится долго.
Я не ходила на завтрак. Просто брала с собой на крышу какие-нибудь фрукты. Обычно мы договаривались, что встретимся у бассейна в полдень. Если я говорю, что приду ровно в полдень, я прихожу ровно в полдень. И всегда прихожу первой. Если ты человек пунктуальный, это значит, что ты почти постоянно кого-нибудь ждешь.
Но постепенно народ начинал подтягиваться. Как правило, Ричард был одним из первых. И еще Влан, который таскал с собой целую сумку всяких кремов-бальзамов для загара и, когда приходил, первым делом выставлял все флакончики, баночки, тюбики рядом со своим шезлонгом.
Иногда к нам поднимался и Хорхе, чтобы пообщаться со своими актерами: сделать какие-то замечания «по существу» и просто так поболтать за жизнь. У него был альбом для наклеивания вырезок — его любимое чтение. Он собрал очень даже внушительную подборку газетных статей за последние десять лет, в которых были описаны случаи нападения обиженных граждан на работников местных органов управления по всему миру. Орудия нападения были самые разные: кулаки, битые бутылки, ножи, автоматы и бомбы. С непередаваемым удовольствием он зачитывал нам сообщения из Швейцарии, где какие-то полоумные подорвали здание министерства.
Те из нас, кто жил при клубе, редко выбирались в город, потому что… ну, все, что нужно для жизни, в том числе и развлечения, было у нас «на дому». После представления мы частенько врубали музыку и танцевали чуть ли не до утра. Мы не замыкались в своем кругу. Обычно мы приглашали к себе друзей, знакомых и совершенно посторонних людей — для компании и для «массовости». Так что никто не скучал.
— Искренность — мой аксельбант, — поприветствовал Янош Ричарда. Янош вообще любил афористичные выражения с туманным смыслом, но в них не надо было вникать. Надо было лишь улыбаться и согласно кивать. Ричард зачитывал нам листовку, которую ему всучили на улице, — сразу же переводя с испанского на английский.
— Вопреки общепринятым представлениям, Бог создал Адама и Еву не в Эдемском саду. Последние исследования доказывают, что Бог создал Адама и Еву в Барселоне.
— Да?
— Ага. Это песня. Тут даже дан точный адрес. Бог создал Адама и Еву на Вила-и-Вила, дом 35. Очевидно, на третьем этаже.
Мне уже как-то не верилось, что когда-нибудь я отсюда уеду: из Барселоны, из «Вавилона». А потом появился Рутгер в компании каких-то британцев, которых он подцепил на пляже. Удивительно, как они оказались в Испании, потому что, послушав их минут пять, я окончательно убедилась, что эти люди по определению не способны совершить даже какое-то одно из нижеследующих действий, не говоря уже о том, чтобы все действия последовательно: сообразить, где отдыхать, узнать условия и цены, заказать номер в отеле и билет на самолет и добраться до аэропорта. Пообщавшись с ними всего пять минут, мне захотелось забыть английский и получить германское гражданство.
Это были две парочки, обе из Гулля: Джан и Рон, Бацца и Тони. Господи, что происходит на севере Англии?!
Джан и Рону было уже за пятьдесят, но они вели себя, как какие-то маловменяемые подростки. Я имею в виду, что нормальные люди так себя не ведут даже в двадцать. Это был просто бродячий цирк безобразий. Рон с ходу плюхнулся на колени перед моим шезлонгом и принялся энергично сосать большой палец у меня на ноге. Рискованный способ знакомиться с девушками — даже для мужиков, состоятельных в смысле физической привлекательности и в смысле финансового положения. Хотя, наверное, кому-то такое и нравится. Но если ты пожилой дядечка, без работы, без денег, с какой-то экземой на роже и несвежим дыханием, запах которого девушка чувствует, даже когда ты сосешь пальчики ей на ноге… в общем, тебе лучше не экспериментировать. Мне пришлось отпихнуть Рона свободной ногой. Он, впрочем, ни капельки не обиделся и обернулся к двум Патрисиям.
— Близняшки!
Обе Патрисии молча сгребли свои вещи и удалились.
Я люблю удовольствия. Хороший секс, как говорится, оно завсегда хорошо, но эти Джан с Роном… похоже, им было вообще все равно, где и с кем. Просто какие-то сексуальные маньяки. Не сказать, чтобы я сама была очень разборчива в своих знакомствах, но всему есть предел. Я никак не могла понять, зачем Рутгер притащил их сюда, потому что даже самый испорченный извращенец, любитель всего мерзопакостного и противного никогда не польстился бы на Рона с Джан. Говорят, что с возрастом человек многому учится. Мысль, конечно, весьма привлекательная, но неверная.
Тони была самой обыкновенной блядищей за сорок, пропирсованной во всех мыслимых и немыслимых местах, которая рассуждала примерно так: жизнь коротка, и всех мужиков, разумеется, не перетрахаешь, но к этому надо стремиться; было сразу понятно, что она неизбежно начнет демонстрировать всем свои кольца на интимных местах, по размеру примерно такие же, как устанавливают на причалах, чтобы привязывать лодки. Надо думать, она была с Баццей, потому что он был лет на двадцать ее моложе, и у него вставало значительно чаще и крепче, чем у мужиков ее возраста. Собственно, никаких прочих достоинств у него не наблюдалось. Они ужасно гордились собой, что протащили через границу контрабандою выпивку, и теперь исподтишка надирались в барах. Считали, что это ужасно прикольно: можно укушаться в хлам, и не надо платить. Я еще понимаю, когда у человека нет денег. Но такое…
Бацца носил усы, не те, которые «усы — это стильно», а которые «вот, у меня усы, так что я, бля, настоящий мужик». Как большинство низкорослых, плюгавеньких и зачуханных мужичков, сам он был без понятия, какой он забитый по жизни и как легко его можно пристукнуть. Янош мог бы раздавить его одним пальцем — и, кстати, жалко, что не раздавил. (Что меня поразило на самом деле.) Мне не раз приходилось сдерживать мужиков, которые рвались набить морду друг другу, и мне было странно, что Янош не пришиб Баццу на месте, когда Бацца пролил пиво на Яноша после того, как Янош предупредил его, чтобы он был осторожнее с пивом; и потом, когда Бацца выбил у Яноша трубку, которая упала в бассейн — после того, как Янош снова предупредил его, чтобы он не махал руками; и потом, когда Бацца сел на темные очки Яноша (и сломал их), пока Янош вылавливал трубку. Кстати, Янош предупреждал Баццу, чтобы тот был осторожнее с его очками.
— Все равно очки были паршивые, — утешил Яноша Бацца.
Я подумала, тихо злорадствуя: вот теперь Бацца точно узнает, что такое тяжелый венгерский кулак, — но Янош сложил полотенце и тихо ушел.
Потом Бацца решил, что будет очень прикольно покакать под лавровым деревцем. Тут даже Тони не выдержала и пресекла его поползновения на корню.
— Так нельзя делать, — сказала она.
— Да никто не заметит, — ответил Бацца.
Тут появился Хорхе.
— Управленцы?
— Нет, — ответила я.
Джан работала в регистратуре местного центра по трудоустройству. Тони была приходящей няней, а Рон и Бацца исполняли обязанности штатных спермопроизводителей при своих бабах.
— Ага, постинтеллектуальное общество. — Хорхе развернулся и ушел. Странно, что он их не выгнал. Хотя мог бы. На правах радушного хозяина.
Еще пара минут — и мой загар достиг бы того безупречного оттенка, когда можно идти покорять мир, но мне пришлось уйти с крыши. Я как раз складывала полотенце, когда Бацца нырнул в бассейн. Если бы я не видела это своими глазами, я бы не поверила, что так бывает. Он прыгнул в бассейн, но едва не промахнулся — его занесло назад, и он ударился головой о край. Перед всплеском воды я отчетливо слышала хруст, но остальные, похоже, вообще ничего не заметили. Они продолжали болтать как ни в чем не бывало. Я решила дождаться, пока Бацца не вынырнет. Но он все не выныривал и не выныривал. Когда ты трезвый, не проломил себе череп и не тонешь в бассейне — это, конечно, во всех отношениях приятно. Но тут есть одно существенное неудобство: тебе надо вытаскивать из бассейна тех, кто нетрезвый, проломил себе черепа и тонет. Вернее, почти утонул.
В воде Бацца смотрелся таким безмятежным. Вода буквально на глазах краснела от крови. Я в жизни такого не видела. Злясь на себя, я спустилась в бассейн. Если б я сделала вид, что ничего не заметила, — двух-трех минут было бы вполне достаточно. Да, это был крупный просчет мироздания, что мы с Баццой живем на одной планете. Я вытащила его из воды. Остальные таращились на меня в замешательстве. Надо думать, Бацца частенько выделывал подобные номера.
Ричард бросился к пострадавшему и стал делать ему искусственное дыхание рот в рот. К моему несказанному облегчению. Потому что, во-первых, я сама не умела делать искусственное дыхание, а во-вторых, как-то оно меня не прельщало. Вскоре Бацца подал признаки жизни. Он плевался водой, содрогался в позывах на рвоту и истекал кровью.
— Ему надо в больницу, — сказала я.
— Все с ним будет в порядке, — сказала Тони.
— Мне надо в больницу, — взвыл Бацца, уже не придерживаясь своего натужного имиджа крутого парня.
— Ну так вставай и иди, раз надо, — сказала Тони.
Какое вставай и иди?! Бацца не смог бы найти больницу, даже дома в Англии. Даже если бы он стоял прямо напротив входа. При плохом освещении он не смог бы найти даже собственный член. Я собиралась сравнить этого недоумка с кем-нибудь из животных, но потом подумала, что у животных есть врожденные навыки и умения, что животные часто бывают милыми и обаятельными и что стадные и стайные животные как-то заботятся друг о друге. Казалось бы, общая несостоятельность должна была сблизить их, породить чувство товарищества, ну, я не знаю… Когда обезьяна изобретает какое-нибудь изобретение, остальные радостно скачут вокруг и строят друг другу рожи. Ричард увел Баццу с крыши, а я подумала, что в жизни Бацце уже ничего не светит, но зато потом из него выйдет очень хорошее органическое удобрение. Например, для цветов. Мне было стыдно за ту мысль. Кто я такая, чтобы судить других? Но мысли, они такие — приходят и требуют, чтобы их думали.
— Вот еще одного чуть было не заимел в коллекцию, — крикнул Рутгер вслед Ричарду.
Тогда я была молодая и не понимала, зачем Рутгер привел этих чмошников. Но потом поняла: он пытался самоутвердиться. Ощутить собственную значительность. Каждому хочется быть душой компании. Вот он и нашел для себя компанию. Просто так ничего не бывает. Чтобы завоевать популярность, надо с чего-то начать, а как проще всего заделаться великаном? Общаться с пигмеями. Я даже не сомневаюсь, что дома, в Гулле, эти сладкие парочки будут вспоминать Рутгера — если они вообще о нем вспомнят — исключительно в терминах «этот немецкий придурок» или «Рутгер, мудила», но в данный конкретный момент он был фигурой почти ослепительной: шикарный Рутгер, человек, тесно связанный с шоу-бизнесом.
* * *
Я так и не собралась посмотреть Барселону. Мне очень хотелось увидеть город, но, честно сказать, было лень выбираться. Почти все свободное время я проводила на крыше или в ресторане и вышла на улицу всего один раз — в ближайший обувной, за туфлями. Открытки с видами Барселоны продавались в киоске при клубе. Однажды я все же решилась поехать в центр. Автобусная остановка была прямо у входа в клуб. Но автобус ушел буквально у меня из-под носа. Я постояла минут пятнадцать, подождала следующего, а потом рассудила, что Центр пока подождет.
Это был не единственный раз, когда я пыталась «сбежать» из клуба. Было еще две попытки.
Я решила записаться в какой-нибудь танцевальный класс, спросила у Хорхе, что он мне порекомендует, потеряла бумажку с адресом и поняла, что мне не так уж и хочется заниматься в группе. Собственно, мне и без надобности (я уже перешла на ту стадию, когда мне больше никто не поможет). В клубе была небольшая комната для репетиций, с зеркалами и балетным станком, где я могла заниматься хоть до посинения.
Однажды я попыталась «выйти в свет» с Рино. Рино знал Барселону, а я всегда думала, что ходить по незнакомому городу надо в компании знающего человека. Так выходит гораздо приятнее и интереснее. Плюс к тому я уже предвкушала, с какой завистью женщины Барселоны будут смотреть на меня под руку с Рино (они же не знали, что в плане интеллектуального общения он был равнозначен фонарному столбу и что у нас с ним — чисто физические отношения). В то время Рино как раз снял маску, и мне было странно смотреть на его лицо, потому что, во-первых, я к нему не привыкла, а во-вторых, это было что-то вообще запредельное — в жизни таких не бывает. Он согласился сходить со мной в город, как я понимаю, вовсе не потому, что ему хотелось куда-то со мной сходить, а потому что ему надо было попрактиковаться в английском — с видом на будущую карьеру в Голливуде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39