То, чего в собственном отце он никогда не принимал, в господине де Шевийоне чудесным образом преображалось, облагораживалось и оттого меньше пугало. Ни для кого не являлось секретом, что Шевийон импотент.Когда красивая и утонченная супруга Маркиза родила сына, с этим событием совпало еще одно: Маркиз был введен в круг Людей Книги.Это было тайное общество высокопоставленных особ; объединяла их идея — а возможно, предчувствие, — что мир, в котором они живут и действуют как политики или ученые, любят и ведут маленькие приватные войны, всего лишь суррогат настоящего мира. Внешняя оболочка; пробел между буквами на исписанной странице. Истина, а стало быть, Сила, а стало быть, Бог где-то в ином месте. Такое утверждение — фундамент всякой религии. В этом нет ничего необычного, но для Маркиза, который стал членом Братства, пройдя путь обучения, самоограничения и посвящения, жизнь приобрела приметы Великой Перемены. Семья перестала играть для него первостепенную роль. По собственному опыту и из тайных наук он знал, что семейная жизнь не приносит полного удовлетворения. Будучи хорошим отцом или мужем, мудрее и сильнее не станешь. Когда открылась связь его жены с английским дипломатом, больно ему было только поначалу. Он ощутил короткий острый укол даже не в душе и не в сердце, а где-то в области желудка. Потом почувствовал облегчение. Свершилось то, что жизнь начертала для него невидимыми чернилами в главе под названием «Любовь». Теперь, когда его чувство подверглось испытанию, огонь проявил скрытые прежде буквы: земная любовь рождается из желания иметь рядом другого человека, дабы ничего не бояться, дабы было к кому притулиться, дабы испытывать телесное наслаждение, дабы удовлетворять эгоистическую потребность плодить новые, себе подобные созданья. Земная любовь существует для того, чтобы не вступать в схватку с Абсолютом.Красавица жена не ушла к английскому дипломату. Она получила хорошее католическое воспитание и подчинялась жестким законам Церкви. Браки заключаются на небесах. В те времена, впрочем, роман замужней дамы не был такой уж диковиной. Никого это не шокировало. Люди тогда любили и почитали Бога, как дети. Они верили, что Господня любовь безусловна.У Маркиза тоже бывали любовницы. Всегда — из числа мимолетных подруг его знатных знакомцев. Красивые благоухающие женщины, отменно владеющие искусством любви. Живущие в снимаемых для них стильных квартирах на улице Надежды, ненавязчивые и нежные. Время от времени вспыхивали небольшие скандалы, будоражившие пожилых дам и духовников добропорядочных семейств. У Маркиза подобных неприятностей не случалось. Этих женщин он воспринимал как эпизод, не имеющий продолжения. И в любви не был искусен. Быстро возбуждался, торопливо и неуклюже ложился на ароматные тела, но любил их недолго, только до той минуты, когда из него вытекало всякое желание. Ему не хотелось никого обольщать, не нравились двусмысленные беседы, намеки, многообещающие улыбки. Супружеские обязанности он исполнял неукоснительно — но лишь до тех пор, пока очередная ступень посвящения не потребовала от него соблюдения чистоты. После измены жены он навсегда разуверился в том, что ее стоны и судороги наслаждения могут быть чем-то большим, нежели стоны и судороги наслаждения. Простого физического, животного удовольствия, которое замыкает человека в узилище тела. Ну а супруга Маркиза… пожалуй, можно считать, что она продолжала жить с неизбывным чувством вины. Она посвятила себя воспитанию столь же утонченного, как сама, сына, не перестав быть хозяйкой модного салона. Обменивалась глубокомысленными письмами с известными личностями, с головой окунулась в светскую жизнь. Ее обожали начинающие поэты, она позволяла себя обожать — но не более того. И потому, возможно, интерес к ней начал остывать. Она была слишком привлекательна, чтобы быть холодной. Ее английский любовник долго писал ей длинные письма, однако, когда женился, переписка помалу сошла на нет: выяснилось, что никакие обещания не стоят того, чтобы их вообще давать.Жизнь Маркизы заслуживает отдельного рассказа. Это был бы рассказ о том, как некоторые женщины верят в спасительную и всесокрушающую силу любви, и о том, как их постигает разочарование. О том, как они строят мир из надежд, будто из нарисованных на фанере театральных декораций. Как старятся и утрачивают уверенность в себе и в отчаянии погружаются в беспросветное женское одиночество. Как, потеряв последнюю надежду, иногда отваживаются вступить в борьбу, единственное оружие в которой — пожимание плечами, мелкий шантаж, отлучение от ложа, притворные мигрени и бесплодные, остающиеся незамеченными манипуляции. Войны, ведомые женщинами, — это войны маленьких мальчиков, героизм деревянных солдатиков с их деревянными саблями.Когда примерно в 1680 году Маркиз достиг очередной ступени посвящения, а на публичном поприще приобрел известность благодаря блестящим работам о перспективах торговли между Францией и Испанией, жена его почувствовала себя еще более одинокой. Ни в том, ни в другом она не разбиралась. Когда же, спустя некоторое время, супруг взялся за труд о значении Сатурна для астрологии и алхимии, чем, кстати, снискал уважение в определенных кругах, Маркиза сменила тактику и зачислила мужнино увлечение в разряд вздора, чудачеств и суеверий. Теперь ее салон начали посещать молодые предтечи эпохи, которой только еще предстояло настать и породить Вольтера и д'Аламбера. Этим юношам чуть было не удаюсь обуздать страсть, но и с мечтами они расстались навсегда.В 1684 году в уме Маркиза и его друзей по Братству возникла идея отправиться на поиски пропавшей Книги. 2 В начале сотворил Бог мир из надломленной буквы. Из треснувшего слова плоть вытекла, как кровь. И стало быть, плоть есть несовершенное слово. Бог же совершенен, Бог есть слово и не имеет плоти и посему сотворил Адама и дал ему плоть и речь, дабы, будучи совершенным и бесконечным, зреть себя в несовершенстве и ограниченности Адама. А чтобы Адам не забывал о слове и силе, дал ему Бог Книгу, в которой записал свое совершенство, свою безначальность и свою бесконечность. Но когда Самаил загубил сотворенное Богом, пообещав Адаму иное, нежели Божественное, познание, Бог отвернулся от человека и забрал у него Книгу. Адам молил Бога с земли, красной от жара, отдать ему Книгу. И Бог смилостивился. Послал ангела Рафаила, и тот вернул Книгу Адаму. Адам оставил ее Сифу, а от Сифа ее унаследовал Енох. Енох познал, что Истина есть Писание и в Писании есть Истина, и посему первый среди людей научился записывать Истину и уменье это передал потомкам. Но человек приходит к Истине с великим трудом и окольными путями, и оттого Бог в беспредельной доброте своей взял Еноха в странствие с первого до седьмого неба, дабы показать ему все Божье творение. И на седьмом небе показал ему древо познания добра и зла, а также древо жизни. И был Енох с ангелами и с Богом шесть юбилеев, и показали они ему все, что на земле и в небе. И увидел Енох, что в Священной Книге записана истиннейшая из истин: что наверху, то и внизу. И когда Енох был уже стар и утомлен жизнью, Бог второй раз взял его на небо и сделал ангелом. Тогда исчезла навсегда Священная Книга. Но обещал Бог Еноху, что отдаст ее людям, когда настанет время.
Текст этот непременно читали в начале и по окончании всех собраний Братства. Затем господа переходили в другую залу дворца некоего барона, где регулярно устраивались встречи. Хотя Братство являло собой сообщество замкнутое и элитарное, в нем не было единства. Каждый приходил со своими, более или менее определенными ожиданиями. Одни искали здесь защиты от мучительной шаткости мира, другие — общения, но были и такие, кто в идеях Братства видел окончательное освобождение и выход за пределы своего времени, за пределы конкретного места, наконец — за пределы самого себя.Сидя потом за кофе в ярком свете канделябров, они казались более реальными и материальными, чем где-либо в ином месте. Наверно, такое впечатление создавалось из-за контраста между этой залой и той, в которой совершались мистерии Книги. Но может быть, там их тела, окутанные кадильным дымом, окруженные мерцающими, мечущимися огнями факелов, и вправду утрачивали убедительность существования.В узкий круг посвященных входило десятка полтора мужчин. Они отличались друг от друга не только положением в обществе, авторитетом и достатком, но и взглядами и образом жизни. Был тут придворный лекарь, который, вскрывая трупы, на свой страх и риск изучал секреты жизни и мечтал «застукать» сердце человека, пока оно еще бьется. Был один богатый голландский еврей, постоянно живущий в Париже, который постигал тайны Кааба-ры, борясь с нападающими на него время от времени приступами астмы. Был известный поэт, который, возможно, искал в Братстве новые стимулы для своего творчества. Любая попытка найти для всех этих особ некий общий знаменатель, приверженность к одной и той же стройной философской системе заведомо была обречена на неудачу. Каждый являлся на встречи с чем-то своим, волоча на себе, как панцирь, собственный опыт, грандиозные ребяческие мечты, а также разочарованность, приносимую неизменно повторяющимся по утрам рефреном обыденности.Когда, упражняя тело и волю, мужчины эти поднимались вверх по ступеням посвящения и в конце узнавали о Книге, каждый видел в ней нечто иное. И лишь в одном не было разногласий: все верили в ее святость и неоспоримую мудрость. Книга могла также быть решением загадки жизни, зашифрованным в буквенном обозначении имени Бога, — а могла быть и чисто поэтическим описанием действительности. Похоже было, Бог создал людей во всем их разнообразии, дабы доказать самому себе, сколь многие формы возможны для сотворенного им. Словно бы люди из плоти и крови послужили ему вместилищами для разных идей, взглядов и позиций. Обычному, человеческому взгляду различия представлялись огромными, но стоило посмотреть глазами Бога с его вышин — и различий не оказывалось вовсе.Братство окончательно раскололось, когда де Шевийон, председатель собраний и в некотором смысле духовный отец Братства, каким-то образом раздобыл овеянные тайной карты местности, где находилась Книга. Тут-то и выяснилось, что изрядная часть посвященных вообще не верила в существование Книги. Для них это была лишь великая идея. Другие, которых следовало бы зачислить в разряд крайних пессимистов, признавали, что Книга реально существует, но полагали, что мир еще не готов ее принять. Быть может, из них и выросли будущие революционеры. И только совсем уж немногие считали, что за Книгой можно и даже должно отправиться и что она уместится на хребте мула. Они верили, что Книга способна изменить историю, и подставляли собственные плечи, дабы принять на них бремя ответственности. Эту группу составляли Маркиз, де Шевийон, открывший местонахождение карт, богач де Берль и шевалье д'Альби.Де Берль, банкир и филантроп, был из тех, кто прочно стоит на земле. Выше всего он ставил достаток, покой и любовь своей молодой, необычайно плодовитой жены. Он был умен и пытлив, хотя, возможно, воспринимал все слишком уж буквально. Очередные ступени посвящения он штурмовал, надеясь, что в один прекрасный день ртуть в его реторте превратится в золото, которого у него и так было предостаточно. Но им руководила не жажда обогащения. Де Берль принадлежал к категории людей, в развитии мира усматривающих движение к упорядочению, стабильности и ясности. Цель этого процесса — установление нерушимого порядка, при котором все слажено, подчинено разумным законам и пребывает в идеальном равновесии. Де Берль полагал, что мудрость — это знание способов, позволяющих такого положения вещей достичь. По его мнению, Книга являлась собранием аксиом, ознакомившись с которыми можно будет ясно представить себе картину совершенного, статичного мира и раз навсегда определить конкретные пути его построения.Де Берль без оговорок принимал сложный устав Братства. Магический ритуал — способ обретения силы. Обладая силой, можно отправляться за Книгой. Он хорошо понимал, что для экспедиции нужны деньги, и предложил ее финансировать. Еще он рьяно включился в разработку маршрута, а под конец, то ли поддавшись приступу хандры, то ли в порыве воодушевления, решил, что сам примет участие в экспедиции. Жена его в то время ожидала очередного ребенка.Шевалье д'Альби — возможно, как самый молодой член Братства, — пользовался особым расположением остальных. Он был из хорошей семьи (его отец занимал важный пост при дворе), в деньгах не нуждался и имел прекрасную внешность. Высокий, худощавый, подвижный — казалось, он сошел с парадного портрета какого-то вельможи. Шевалье никогда не носил парика, выставляя напоказ натуральные кудри, красиво обрамлявшие лицо с благородным орлиным носом и живыми, умными глазами. Все его действия были стремительны и эмоциональны. Возможно, чуточку чересчур стремительны и эмоциональны. Его обширные связи пришлись на руку Братству, у которого как у общества нелегального и не во всем согласного с учением Церкви уже случались неприятности с инквизицией.Шевалье пылко верил в Книгу. Она для него была мерцающим, довольно расплывчатым обещанием перемен, приключений, откровения, снизошедшего прямиком с фресок на стене собора. Она для него была Граалем, Золотым руном, Живой водой, а он мнил себя готовым ради нее на все рыцарем, закованным в серебряные доспехи. Он всех вокруг заражал своим пылом, но при этом мог не прийти на важную встречу.Таких людей, как шевалье д'Альби, называют непредсказуемыми. Они руководствуются исключительно интуицией, и порой это смахивает на банальный каприз. Интуиция позволяет предугадывать общий порядок вещей, но, как любой дарованный человеку инструмент познания, несовершенна. Она зависима от внутренних настроений и внешних влияний. Часто неотличима от предубеждений и обычных человеческих страхов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22