Сергей Георгиевич Кара-Мурза: «Оппозиция как теневая власть»

Сергей Георгиевич Кара-Мурза
Оппозиция как теневая власть




«Оппозиция как теневая власть»: Алгоритм; Москва; 2006
Аннотация Сложившаяся в начале 90-х годов система политических партий РФ себя исчерпала. Партии, генетически связанные с КПСС и с диссидентами, оказались несостоятельны и в объяснении причин катастрофы советского строя, и в познании природы поразившего РФ кризиса, и в выработке проекта будущего жизнеустройства России. Оппозиция, которая противодействовала разрушительной программе ельцинского режима, в большой мере выполнила свою историческую задачу, и со временем эта ее роль будет высоко оценена. Но сейчас, когда страна вошла в новый этап затяжного кризиса, в политику приходит новое поколение, которое должно будет найти ответ на новые вызовы. Это поколение выработает новый язык, новое видение реальности, новые теоретические подходы и новые принципы организации. Молодым надо передать опыт 90-х годов, и прежде всего опыт ошибок и неудач.С этой целью автор отобрал статьи того периода (в основном из газет «Правда» и «Советская Россия»), в которых он ведет дискуссию по теоретическим вопросам со своими товарищами по оппозиции. Сергей Кара-Мурза
Оппозиция как теневая власть Вместо предисловия.
Компартия разрешена? Приступим к критике коммунизма! Наши интеллигенты-либералы, непривычные к долгим и «некультурным» дракам, поспешили заявить, что призрак коммунизма больше не бродит по Европе. Наполеон, хоть и плохо знал Россию, всё-таки понял, что пропал, когда вблизи увидел «побежденную» Москву. Впрочем, не будем «говорить за всю Европу», пусть она наслаждается своей демократией и строит Великую Европейскую Стену, которая защитит ее от марокканцев и турок. Поговорим о своем, как теперь выражаются, «пространстве».Очевидно, что «призраку коммунизма» здесь здорово накостыляли. Он как после попойки — проснулся в луже, глаз подбит, ноги не держат, кошелька нет. С кем пил, не помнит. Вроде, люди приличные, один даже юрист, диплом МГУ показывал. Но как ни сладко плакать пьяными слезами о том, как тебя надули, а надо и на себя оборотиться. Как говорят, подумать, как дошел до жизни такой. Еще вчера задавать этот вопрос было бестактно — когда судят или бьют брата, не время вспоминать его недостатки. Но если о них забыть вообще, то братца рано или поздно забьют до смерти.Сегодня уже нельзя уклоняться от серьезного разговора. Возникают новые партии под красным знаменем. Без понимания причин сокрушительного поражения коммунизма они в лучшем случае не устранят эти причины и позволят противнику после некоторой передышки нанести второй, уже смертельный удар. В худшем же случае они быстро превратятся в псевдокоммунистов, в марионеточные партии, которые будут выполнять очень важную роль по прикрытию антинационального режима. Ведь ясно, что уже сейчас идет лихорадочная работа по внедрению в эти партии новых горбачевых и яковлевых. Способ избежать этого указал Достоевский. В своих размышлениях и обращениях к людям надо доходить до последних вопросов. Только так можно достичь той ясности мысли, при которой никакой «Огонек» не заморочит тебе голову.Работа осложняется тем, что в сознание самих коммунистов была внедрена (не с подачи ли тех же яковлевых?) идея, что «было слишком много критики коммунизма». Хватит, мол, наслушались. На деле же действительной критики не было вообще — ведь ругань не в счет. Это само по себе столь удивительно, что следовало обратить на это внимание. Ведь не глупые же люди работали над разрушением СССР. Почему они так тщательно обходили фундаментальные причины нашего краха? Берегли для следующего раза — или боялись помочь нашему самоочищению?Ведь все страшные обвинения, брошенные коммунизму — туфта, чуть ли не игра в поддавки. Ах, коррупция! Маршал-коммунист купил старый холодильник за 28 руб., какой ужас. Да что вы, — кричит другой критик — это идет еще от Ленина — уже Буденный в голодный год ел баранину, прямо шашкой отрубал. Ах, брежневские репрессии! Сажали в год по пять диссидентов, а иных даже в лечебницу. Плохо, конечно (хотя, думаю, честный психиатр и сегодня должен был бы помочь многим из тех борцов за правду). Но ведь ясно, что не из-за этой ерунды народ если и не поддержал свержение коммунистического режима, то во всяком случае проявил к его судьбе полное равнодушие.Народ ужаснулся сталинским репрессиям? Да ничего подобного. Вон сегодня самая сентиментальная часть народа, наша гуманитарная интеллигенция взахлеб требует расстреливать «нехорошие» демонстрации — можем ли мы продолжать верить, будто интеллигентам претят репрессии? И утешать себя тем, что «народ обманули» — значит вести себя именно так, как запланировали обманщики. Да уже тот факт, что можно обмануть народ, 70 лет живший в условиях «коммунистической» идеологии, говорит о глубинных дефектах этой идеологии. Одной хитрости ее врагов было бы мало — хотя был и обман, и хитрость, и много чего еще.Даже обвинение в неэффективности плановой экономики, в которое поверили почти все, подсунуто как приманка. Оно не выдерживает проверки, и надежд на то, что народ долго будет в него верить, умные идеологи не питают. В реальных условиях СССР (а не США или Англии) плановая экономика вплоть до 70-х годов была наиболее разумным способом ведения хозяйства, и ее демонтаж уже нанес нам такой ущерб, который никогда не перекроет гипотетическая эффективность рынка.Разумеется, надо все эти идеологические пузыри прокалывать, добиваться ясности и в «промежуточных» вопросах, но это не устранит главных слабостей того проекта, который возник в кровавых травмах при Сталине и дегенерировал при Брежневе, породив ту самую номенклатурную элиту, которая и нанесла удар (заодно ограбив страну — в качестве гонорара за блестящую работу).Наш анализ коммунизма и его будущей траектории важен для всех. Мир стал таков, что мы или будем жить вместе, или умрем вместе. Коммунисты должны найти свой язык для диалога с западной мыслью. Такого диалога и такого языка не было. Даже западные коммунисты говорили с нами на языке Суслова и глубоко заблуждались во всем, что касается СССР — хвалили то, чего не было или что не следовало бы хвалить, и не видели тех ценностей, которые мы действительно создали. Поэтому они оказались на мели. Но главное в том, что сейчас решается вопрос необратимого выбора пути всей человеческой цивилизации. Сильно огрубляя, я бы сказал, что перед миром два пути: или сосуществование разновидностей коммунизма — или тоталитарный и единообразный фашизм.Так почему же рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, «жизнь улучшалась» — въезжали в новые квартиры, имели телевизор, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом поверили Горбачеву и бросились ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты — то, чем в его вожделенной западной цивилизации занимается неграмотный беспризорник? Почему люди без тени сожаления отказались от системы бесплатного обеспечения жильем — ведь их ждет бездомность. Это явление в истории уникально. Мы же должны это понять.Уже первые подходы к проблеме показывают, что анализ будет сложным. Для него не годится методология упрощенного истмата с его понятиями «объективных предпосылок» и «социальных интересов». Мы уже девять лет видим, как массы людей действуют против своих интересов, ссылаясь на абсурдные причины. Явные и скрытые конфликты, приведшие к слому целой цивилизации, какой была Россия-СССР — это очень неравновесная, самоорганизующаяся система. Истмат не имел языка для описания таких систем. Но надо начать. Знаю, что многое из сказанного покажется странным. Но таковы и процессы. Слой простых причин изучен. Мы должны углубляться в область непривычного. 1993 Часть первая. Левые в России
Кто мы и откуда? Русский философ Питирим Сорокин писал будто о нашем времени: «В обычные времена размышления о человеческой судьбе (откуда, куда, как и почему?), о данном обществе являются, как правило, уделом крохотной группы мыслителей и ученых. Но во времена серьезных испытаний эти вопросы внезапно приобретают исключительную, не только теоретическую, но и практическую важность; они волнуют всех — и мыслителей, и простонародье. Огромная часть населения чувствует себя оторванной от почвы, обескровленной, изуродованной и раздавленной кризисом. Полностью теряется привычный ритм жизни, рушатся привычные средства самозащиты… В такие времена даже самый заурядный человек с улицы не может удержаться от вопросов: „Как все это произошло? Что все это значит? Кто ответит за это? В чем причины? Что может еще случиться со мною, с моей семьей, с моими друзьями, с моей родиной?“.Сегодня от того, сможем ли мы разобраться в основных вопросах, прямо зависит наша судьба на десятилетия вперед. Оздоровляющий, при всем горе, смысл кризиса в том и состоит, что на время разрушены ветхие догмы, и мы можем подняться на новый уровень понимания мира, человека и общества. Но этим моментом надо быстро пользоваться — времени отпускается очень немного, и целая свора идеологов спешит заполнить свободу нашего ума новыми догмами (или приукрашенными старыми). Особенно велика в этот момент ответственность тех, кто берет на себя роль лидера в борьбе. Напутает в основных вопросах — погубит дело, а то и поможет разрушителям.Давайте разберемся в вопросе, важном для оппозиции, которая выступает под красным флагом. Кто она, откуда и куда ? Заранее скажу: эти вопросы болезненны, и говорить о них надо без подковырки — но надо. Если не разберемся, люди под это знамя не придут, а другого сравнимого по силе не видно. Думаю, что в России разобраться в глубинной сути слов — имени (кто я и откуда) — намного более важно, чем на рациональном Западе. А.Ф.Лосев в книге «Философия имени» говорит о «демиургийной (т.е. творящей) энергии слова»: «Слово — могучий деятель мысли и жизни. Слово двигает народными массами и есть единственная сила там, где, казалось бы, уже нет никаких надежд на новую жизнь… Это гораздо больше чем магия, чем какая-то там суеверная и слабенькая „магия“, как она представляется выжившим из ума интеллигентам-позитивистам».Я хочу сказать об имени, которое опять приклеивается к коммунистам — левые .Г.А.Зюганов сказал о КП РФ парадоксальную вещь: «Мы по убеждениям левые, а дело наше правое». Как же так может быть? Почему же и в каких условиях мысль и дело приобретают прямо противоположное направление? Ведь здесь явно есть какая-то тайна или огромное непонимание. Язык оттачивался веками и проверялся тысячелетним опытом. Такие основные слова, как правый и левый, не возникают в экспериментах Хлебникова. Надо же вспомнить сокровенный смысл этих слов. И задуматься, а почему мы выбираем имя для целого движения борьбы в таком странном противопоставлении: правый — левый ?Начнем с простых, верхних смыслов. Думаю, Зюганов сказал «мы — левые» в том смысле, что КП РФ продолжает традиции европейской классовой борьбы, в которой левые выступали на стороне труда против капитала и использовали лозунг социальной справедливости. Такое объяснение создает массу новых проблем и делает образ КП РФ еще более противоречивым, но пойдем пока вглубь. Является ли поддержка справедливости (а в самом этом слове корень — прав) родовым признаком левизны? Или это — вопрос конъюнктуры, военный союз с чужаком ради борьбы с общим только сегодня врагом? Сахаров и Попов, разрушая советский строй, называли себя левыми — был ли здесь обман? Был ли левым Сталин в период индустриализации — или левым был Троцкий, который против Сталина боролся? В чем последняя, сокровенная суть левого?Из истории знаем: когда появились парламенты, то защитников существующего порядка стали сажать справа от председателя, а противников — слева. С Французской революции это стало политическим символом. Как пишет историк Карлейль, в Национальном собрании «консерваторы сидели справа, а разрушители слева». Потом, уже в Законодательном собрании они пересели: якобинцы разместились на верхних скамьях (Гора), а консерваторы внизу (Болото), но так и продолжали считаться левыми и правыми. Но, скорее всего, они не потому назвались левыми, что сидели слева, а потому там сели, что были разрушителями (еще ранее в Англии были «левые виги»). В Россию это понятие пришло поздно, в 1905 г., и применялось в основном к обозначению течений в рамках одной партии (левые эсеры, левые коммунисты, левый уклон). Но откуда все это пошло? Ведь если искать внешние причины, то придем к выводу, что из метро: «стойте справа, проходите слева». Окуджава так и поет под аплодисменты наших якобинцев: «те кто идут, всегда должны держаться левой стороны!».Давайте вернемся к языку. Исток термина «левые» в приложении к политике — латынь. Итальянцы так и называют левое движение — sinistra. Что означает это слово в переводе на русский? Читаем в словаре: 1) книжн. левый; 2) злой, порочный; 3) несчастный, злополучный, роковой; 4) недостатки, пороки, дурные привычки; 5) бедствие, несчастье, катастрофа.Почему же за книжным словом «левый» тянется такая чертовщина? И почему отрицающее левизну слово «правый» несет корень, от которого растут слова правда, право, справедливость, исправный и т.д.? Это идет из древности, из всех дуалистических мифов, верований и религий — они используют признак «левый» в значении отрицательного, связанного с неправотой и загробным наказанием. Такое различие левого и правого сформулировано уже в древнеегипетских священных текстах и развито в Библии. Мироощущение наших племен не было таким дуалистичным, у нас зло было всегда меньше Добра, а дьявол низведен до чёрта. В Россию противопоставление левого и правого как сравнимых по силе начал пришло, видимо, с христианством, хотя и раньше славяне плевали через левое плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49