Что-то я плоховато себя
чувствую, сегодня, судя по всему, работать не смогу. После восхода солнца
тебе придется сходить туда. В канцелярии сообщишь, что я приболел, а без
меня чтобы не начинали. А дальше - как знаешь.
- Спасибо вам, - сдавленным голосом прошептал Хенг, и не в силах
сдержать слезы, выбежал из комнаты.

8
Темную громаду Ведомства видно было издалека. Точно гнилой зуб в
оскаленной челюсти имперской столицы, возвышалась она над городом. Ее ни с
чем не спутаешь - бурые, грубо обтесанные камни стен, в которых скрыты
узкие щели-бойницы, взметнувшиеся к небу остроконечные башни, глубокий
ров, обычно доверху полный воды, но сейчас - жара, засуха, и ров пуст -
лишь на дне мутно поблескивают оловянного цвета лужицы. Когда-то здесь
была настоящая крепость, ее не раз штурмовали орды кочевников, но без
толку - такую махину с наскока не возьмешь, а долгими осадами кочевники не
увлекались.
Но те времена давно прошли, Империя разрослась и окрепла, о
кочевниках помнили только старики-летописцы, и крепость оказалась ни к
чему. Да и город за три столетия незаметно сместился вниз, поближе к реке.
Впрочем, для императорского дворца ей все равно не хватало пышности, а
столичный гарнизон размещался в городских казармах - чтобы в случае чего
всегда быть под рукой.
Зато Священному Ведомству крепость весьма приглянулась. Здесь,
недалеко от города, стояла тишина, меньше было посторонних глаз и ушей, а
огромные подвалы крепости как нельзя лучше годились для камер и
следственных кабинетов.
Хенг не раз уже здесь бывал - носил Старику обеды, приезжал за ним на
бричке, заменяя кучера Апларгу. Тот имел обыкновение несколько раз в год
впадать в запой, и ни Стариковские нотации, ни плеть не были над ним
властны. Впрочем, бричкой Старик пользовался изредка, если очень уж болели
ноги - обычно он предпочитал пешие прогулки.

Войти в крепость мог любой. Стражники у входа лишь бегло осматривали
- нет ли с собой оружия. Да и то не слишком старались. В Ведомство много
народу ходит, за всеми не уследишь. Кто по вызову, кто с доносом, кто за
справкой о благонадежности.
А вот выйти было не просто. Для этого нужно получить выходной жетон -
глиняную табличку с выдавленным знаком. Знаки менялись каждый день по
непредсказуемой системе, и подделать их было невозможно. Те же самые
стражники, лениво смотревшие на входящих, вдруг становились грозными и
неприступными. Тех, оказался кто без жетона, волокли в караульную, где с
ними разбирался начальник охраны. Если выяснялось, что жетон потерялся,
бедолага получал сорок плетей и счастливый, что так легко отделался,
спешил убраться подальше. Если же нет - начиналось следствие.
Хенг обычно получал жетон в канцелярии. Там его уже знали в лицо, с
этим проблем не возникало. И на сей раз толстый, скорбный от повседневного
недосыпа писец выслушал историю о заболевшем старшем инквизиторе, горестно
пожевал губами, черкнул несколько строк в огромной, занимающей весь стол
учетной книге, после чего выдал Хенгу новенький жетон.
Хуже было другое. Вход в подземные ярусы охранялся сурово, и пускали
туда лишь своих, никакой жетон тут не годился. А именно там, на третьем
подземном, и находилась Алоста.
Значит, надо пользоваться своими средствами. А это, между прочим,
строжайше запрещено. Можно считать, зачет завален. А может, и не только
зачет. Может, и вовсе выгонят. Ну и что? Не найдет он себе дела, что ли?
Жаль, конечно. Столько лет мечтал. Ну и черт с ними, с мечтами. Главное -
это вытащить отсюда Алосту, а там посмотрим.
Между прочим, своими средствами может и не выйти. Сколько времени не
тренировался, да и энергию, конечно, не аккумулировал. Зачем, если все
равно нельзя? Вот и доигрался.
Ладно, попробовать все же придется. Главное, делать все тихо, не
поднимая шума. Сбегутся стражники - считай все пропало. Ну ладно,
побить-то он их побьет, но как вывести Алосту? На защиту для двоих ему не
хватит сил. Да и умения, если уж говорить всерьез.
Значит, нужно включить "эффект невидимости". Да вот получится ли?
Энергии нужно много, блуждать, наверное, придется долго. А он так давно не
практиковался...

У него получилось. Конечно, на деле все оказалось еще тяжелее, чем в
мыслях. Энергия расходовалась неравномерно, ему так и не удалось добиться
гладкой пульсации, за такое качество там, на Земле, ему бы просто не
засчитали контрольную. Но все же главного он достиг. Стражники, гремя
латами, шли мимо него - и не замечали. Суетливые чиновники Ведомства
пробегали, едва не задевая его, точно он был куском сжавшейся пустоты.
Невидимость худо-бедно, но работала.
Он крался кривыми, темными коридорами, освещенными лишь пламенем
торчавших из стен факелов. Прижимался к холодным камням, боясь лишний раз
вздохнуть. Казалось бы, можно и не таиться, но Хенг знал, какая это
капризная штука - эффект невидимости. Все может сорваться, причем
совершенно неожиданно. Такие случаи бывали.
Но неожиданностей не случилось. Он без всяких приключений вышел к
винтовой лестнице, ведущий вниз - на подземные ярусы, к следственным
камерам. На самой лестнице Хенг чуть было не столкнулся с двумя солдатами,
загородившими весь проход. Солдаты весьма бурно выясняли свои запутанные
отношения. Хорошо, вовремя заметил, поднырнул под руку и быстро скользнул
вниз, в темноту. Солдаты ничего не заметили. То ли помог эффект
невидимости, то ли они были поглощены своим спором.
Вскоре лестница привела его к третьему ярусу. Теперь оставалось найти
камеру - и тогда... Что тогда, Хенг не знал и сам. В голове звенело, и
мысли были подобны ядовито-рыжему свету факелов. Уже на расстоянии десятка
шагов свет расплывался, таял в мутной, клубящейся дымом темноте.
Потом оказалось, что он заблудился. Коридоры ничем не отличались друг
от друга, узкие, пыльные, пересекающиеся под неожиданными углами. Тут, в
отличии от надземных этажей, редко можно было кого встретить. Иногда
небольшими группами проходили солдаты, один раз встретился чиновник с
охапкой свитков, а так - тишина. Кроме шипения факелов - ни звука. Хенг
даже подумывал, не убрать ли невидимость, но не решился. Сейчас любая
ошибка обошлась бы слишком дорого.
А двадцать седьмой камеры все не было. И Хенг не мог придумать
никакого мало-мальски разумного плана для поиска. Тут все, казалось,
порождено фантазией шизофреника. Странная, лишенная какой-либо логики сеть
коридоров и лазов, непонятно зачем вырубленные в скале огромные,
невероятной высоты залы, глубокие ниши, кончающиеся узенькими, ведущими
вниз лестницами, но гораздо чаще - просто тупиками. Несколько раз ему
встретились отверстия колодцев, забранные толстыми решетками. Хенга
неприятно поразила толщина прутьев этих решеток. Точно они служили защитой
от кого-то там, внизу, в необъятной глубине.
Где-то у него внутри медленно рождалась злость. Неужели все напрасно?
Теперь, когда, казалось бы, остался какой-то жалкий пустяк? Неужели он так
и не справится с этой дурацкой коридорной системой? Конечно, так строили с
умыслом - если противник и ворвется в крепость, то завязнет здесь, в
паутине безумных ходов, и осажденным легко будет перебить врагов
поодиночке.
Камера отыскалась лишь когда злость сменилась тихим отчаянием. Он
остановился передохнуть, и взгляд случайно скользнул по табличке над
ближайшей дверью. Это была она! Двадцать седьмая!
Наверняка он много раз уже проходил мимо, но не замечал. Да и
непросто было заметить маленькую бронзовую табличку в тусклом свете
гаснущего факела.
Ну и что теперь? Выломать эту дверь? Хенг понимал, что это ему не по
силам. Дверь-то непростая, из лучших сортов стали, весом в несколько тонн.
Петли намертво вделаны в стену. Базальт. Крепчайшая порода. К такой двери
не подступиться без полевого бластера. Да и то, наверное, целый заряд на
нее пойдет. И шуму будет к тому же... А тогда держись! Тишина и безлюдье -
обманчивы. Старик однажды рассказал, что в стенах есть скрытые полости, а
там сидят специально обученные слухачи. Чуть какой подозрительный звук - и
тут же поднимается боевая тревога.
Остается одно, последнее средство. Идти сквозь стену. Но легко
сказать. Это чревато. Это не "эффект невидимости", где на физическом плане
ничего не происходит, а меняется лишь частота излучения биополя.
Психологический обман. На Земле такое в древние века умели японские
ниндзя. Не зная, разумеется, психобиотичекой динамики. Будь тут, в
крепости, телеобъективы или инфралокаторы - и его "невидимость" оказалась
бы раскрыта в первые же полторы минуты.
Но сквозной переход - дело другое. Тут уж придется менять
молекулярную структуру, входить в резонанс с p-волнами. Энергии требуется
раз в десять больше, чем на невидимость. Но что хуже всего - запросто
можно и не выйти из этого состояния. Оказаться размазанным в стене. И ведь
энергии не накопишь, здесь ни света, ни тепла. Долго так не продержаться.
Конечно, спасатели на Базе в свое время забеспокоятся. Но когда это еще
произойдет, да и сколько времени займут поиски? Запросто можно успеть
окочуриться.
Но что-то же делать надо! Придется рисковать. Тем более, что он уже
почти у цели, и лишь несколько метров холодного камня отделяют его от
Алосты. Вся надежда на судьбу.

Готовился он тщательно. Несколько раз проговорил в уме
последовательность операций, убрал уже ненужную невидимость, проверил тело
- все ли в порядке. И когда понял, что дальше тянуть нечего - сделал
первое, ключевое движение.
Тишина взорвалась у него в голове, ударила сразу отовсюду - и сверху,
и с боков, и снизу. Свет факела померк, вязкая темнота залила все вокруг,
и он шел в этой темноте, точно по пояс в озере густого киселя, каждый шаг
длился, казалось, тысячу лет, перед глазами висела ослепительно-яркая
синяя радуга, но почему-то она ничего не освещала. Боль холодными клещами
сдавливала виски, и он едва не потерял равновесия. Но все-таки идти было
можно, и он шел.
А потом вдруг тишина лопнула, разлетелась острыми, ледяными
осколками, в голове вспыхнул пронзительно-белый свет, и Хенг понял, что
переход завершился. Тогда он рискнул открыть глаза.
Все получилось. Он был здесь, по внутреннюю сторону стены, в двадцать
седьмой камере. Когда голова перестала кружиться, он смог оглядеться.
Камера оказалась почти такой же, как ему представлялось. Маленькая,
шагов пяти в ширину, она уходила вглубь шагов на десять. Высокие,
сужающиеся точно воронка стены незаметно переходили в сводчатый потолок. В
стене возле двери, воткнутый в ржавое кольцо, чадил догорающий факел. И
лишь одно отличие.
Алосты здесь не было.

9
Вместо нее к дальней, едва выступающей из мрака стене был прикован
какой-то человек. И прикован основательно - толстые стальные кольца
обхватывали его туловище в нескольких местах, шею сдавливал широкий обруч
с длинными, слегка искривленными шипами.
Хенг растерянно молчал. Как же так? Ведь здесь должна быть Алоста! И
ярус третий, и камера та самая. Неужели Старик наврал? Но зачем ему врать?
Если он и хотел обмануть Хенга, выдать его страже, нашел бы способ
получше.
Молчание нарушил узник:
- Мир тебе! - голос его оказался неожиданно сильным, словно не было
ни камеры, ни цепей, ни тугого ошейника.
- Здрасте, - удивленно пробормотал Хенг. - Я, наверное, ошибся. Это
двадцать седьмая камера?
- Видишь ли, меня тащили с завязанными глазами, так что уж не знаю, -
ответил узник. - Может, и двадцать седьмая.
Он помолчал, и, как показалось Хенгу, прислушивался к чему-то. Потом,
чему-то улыбнувшись, произнес:
- Было бы весьма неплохо, если бы ты взял факел и подошел поближе.
Хотелось бы разглядеть того, кто ходит сквозь каменные стены. Такое
случается нечасто, стоит запомнить. Тем более, факел скоро догорит. По
моим расчетам, ему осталось светить не больше часа.
Хенг вытащил факел из облупившегося бурой ржавчиной кольца и шагнул
вглубь камеры.
При свете рыжего огня он смог разглядеть узника получше. Тот оказался
куда старше, чем можно было бы предположить по его голосу. Почти всю его
грудь покрывала седая борода, грива седых волос падала ему на плечи, лицо
избороздила сеть морщин, но глаза были молодые, неожиданно веселые.
- Вот, значит, ты какой, - улыбнулся узник. - Ну, давай знакомиться.
Поступим традиционно. Поскольку я старше, сперва расскажи о себе. Кто ты?
Как твое имя? Кто послал тебя?
Вопросы он задавал мягко, но Хенгу вдруг сделалось немного не по
себе. Точно на экзамене, к которому не слишком усердно готовился.
- Меня Хенгом зовут, - хрипло, сам удивляясь своей робости, ответил
Хенг. - Я в услужении у господина старшего инквизитора.
- Интересные у господина инквизитора слуги, - задумчиво протянул
узник. - И что же, это он тебя послал?
- Нет, - возразил Хенг. - Я сам пришел. Только я, кажется, ошибся. Я
думал, в этой камере Алоста, а тут вы вместо нее.
- Давай-ка все по порядку, - прервал его узник. - Для начала скажи
имя твоего господина.
- Старший инквизитор Авмен-Кида, священнослужитель четвертого ранга.
А что?
- Авмен, значит? - переспросил узник, чуть помолчав. - Как же, знавал
я Авмена. Невысоко он взлетел, четвертый ранг... Да, бывает. Впрочем, это
и к лучшему. А кто такая Алоста?
- Ну, один человек, - уклончиво протянул Хенг. - Я думал, она в этой
камере, мне так господин инквизитор сказал.
- Так, значит, прямо и сказал? - усмехнулся узник.
1 2 3 4 5 6