Пару месяцев назад мы отправились туда вместе на уик-энд передохнуть и поехали по шоссе, объявившему себя «самой пустынной дорогой Америки» — шоссе № 50 через северную Неваду в Юту. Поездка эта врезалась мне в память по двум причинам. Первой был ландшафт — нескончаемое чередование унылых горных хребтов и даже еще более унылых плато, заменяющих пастбища с пунктиром заброшенных старательских поселков с интервалами примерно в сто миль. Второй причиной было открытие, что Люси в душе была игроком.
Все заправки, магазины или стоянки, к которым мы сворачивали, предлагали три-четыре игровых автомата, а каждая закусочная и салун — еще больше. В некоторых были экраны, вделанные в столы или стойки, реагировавшие на прикосновение пальцев. Люси показала себя заядлым, но консервативным игроком. Она определила для себя лимит в двадцать долларов и ухитрялась к концу игры возвращать себе эту сумму, но когда пробовал я, нужные цифры никогда не выстраивались в ряд. Я всякий раз проигрывал.
Тут я вспомнил, что пора начать как-то зарабатывать деньги — и поскорее. Мне на ум пришло предложение какого-то кулинарного журнала, которое я тогда отверг, написать для них статью о малоизвестных французских винах, которым угрожало полное исчезновение. Может, стоит узнать, интересует ли их еще эта тема. Хотя бы тогда мне будет чем заняться. Я поиграл с мыслью назвать статью «Vins mourissants» , но не был уверен, что второе слово вообще существует.
Вновь появился Чак.
— Вон там в углу, — сказал он. — С прической.
Он кивнул на женщину, сидящую в одиночестве под гигантским телевизионным экраном, показывавшим рекламу, нацеленную на жертвы «Невроза Ослабленного Внимания». Ее бледно-золотистые волосы были так эффектно уложены, закручены и взбиты, что могли быть только париком. Контраста между этим лжеизобилием и ее странным бледным личиком эльфа оказалось достаточно, чтобы подманить меня к ее столику. Мы разговорились. Она согласилась, что ее зовут Мерси.
— Вообще-то Мерседес, но мне надоели эти шуточки.
— Про дорогие импортные машины?
— Тогда как я — дешевка домашнего производства? Ты это имеешь в виду?
Я с ухмылкой покачал головой.
— Ну а из милосердия — трахтарарах?
Ее лицо посуровело и замкнулось.
— Нравится эта шуточка? Становись в очередь.
Она залпом выпила свое виски. Я махнул Большой Эмме налить ей еще.
— Откуда ты? — спросил я, словно у нас было первое свидание.
— Кому какое дело?
— А! Это ведь в Айове?
— Послушай, если хочешь, чтобы я пососала, это можно устроить. А вот заставлять меня слушать твои штучки и у Билла Гейтса денег не хватит.
— Да, — сказал я. — Да, я этого хочу.
— Пятьдесят.
Я отсчитал банкноты. Наличных у меня было много, спасибо Бобу Аллену.
На улице снаружи свет был тусклым и рассеянным. Его отбрасывали слабые лампочки, кое-где свисавшие с телефонных столбов. Когда мы начали переходить улицу, на нас из проулка вылетел «пикап» с погашенными фарами. Я ухватил Мерси за плечо.
— Не здесь, — сказала она и повела меня по улице к убогому мотелю.
Наш номер, к которому у нее уже был ключ, находился на втором этаже. Мерси сняла пальто. Ее фигура была тех же пропорций, что и прическа, а потому ее лицо — лицо уличного мальчишки — приобрело еще большую странность. Лет ей можно было дать от двадцати до сорока.
— Повесь вот тут, я сейчас вернусь, — сказала она, скрываясь в ванной.
Рядом с дверью была раковина с зеркалом над ней. Большое окно в противоположном конце комнаты выходило во двор мотеля, и его черное покрытие было как второе зеркало.
Я поглядел на большую кровать, кое-как застеленную после ее последнего клиента. Я еще никогда не имел дела с проституткой, и мысль о дальнейшем ввергла меня в панику. Дело было не в нравственных принципах и не в опасении заразиться. Нет, это был чисто инстинктивный мужской страх перед импотенцией. Я не был уверен, смогу ли. Я отошел к окну и посмотрел вниз на припаркованные легковые машины и грузовики. Как вернулась Мерси, я не услышал, но теперь она стояла спиной ко мне перед раковиной в другом конце комнаты. Я увидел ее отражение в оконном стекле. Видимо, стекло было волнистым, решил я, потому что и ее волосы, и ее фигура теперь выглядели и по-другому, и странно знакомыми.
Тут я услышал шум спускаемой воды и стремительно обернулся навстречу той, чье отражение видел в стекле. В комнате никого не было.
Вернулась Мерси и положила на постель свое пальто и сумочку. Из сумочки она достала презерватив и принялась его развертывать.
— Ну, давай, — сказала она. — У меня времени в обрез.
Она расстегнула молнию моей ширинки и начала нашаривать член. Я отодвинул ее руку:
— Послушай, по-моему, ничего не выйдет.
Она посмотрела на меня и нахмурилась:
— В чем дело?
Я хотел сказать: «Ты не так пахнешь». Что было бы правдой. Люси всегда пахла хорошо, внезапно осознал я. Я не мог бы проанализировать или дать определение, как и почему, но так было. А ей нравился мой запах. До нее у меня были любовницы, страстные и умелые и желавшие подарить наслаждение, чьим единственным недостатком был чуждый запах. Нет, не плохой, но просто другой. И запах Мерси был другим.
— Ну же, дай я пососу.
— Да нет, лучше не надо.
— Ну же!
Она встала передо мной на колени и снова принялась рыться у меня в паху.
— Не надо, — сказал я, пятясь.
Секунду она смотрела на меня, потом поднялась на ноги, слегка вздрогнув, когда ее колени распрямились.
— Извини, — сказал я. — Не могу.
Она пожала плечами и отвернулась:
— Ладно. Пойду назад в бар.
Я снова схватил ее за плечо:
— Нет, останься здесь. Ты мне нужна. Моя жена только что умерла. Я не хочу остаться один.
Мерси посмотрела на меня с тревогой. Из сочувствия, подумал я, но ее следующие слова рассеяли эту приятную иллюзию.
— Очень грустно, дусик, но я работаю по части секса, а не консультирую в горе. То есть когда секс работает.
— Послушай, подожди немного.
— Убери руку.
Я убрал.
— Послушай, пятьдесят долларов можешь оставить себе.
— Еще как могу, черт дери. Услуги гарантируются, но деньги назад не возвращаются.
— Сколько тебе надо времени, чтобы клиент кончил?
— А тебе-то что?
— Я имел в виду: сколько времени оплачивают пятьдесят долларов?
— Когда как. Молодых я довожу за минуту и меньше. Мужики постарше, вроде тебя, тянут на подольше. Пятнадцать минут — мой предел.
Я достал бумажник и отсчитал еще пять двадцаток.
— Ну вот. Они купят мне еще полчаса, верно?
Она не прикоснулась к деньгам.
— Это за что? — резко спросила она.
— Как ты сама только сейчас сказала — а тебе-то что?
— Но он же у тебя не встает. Так что мы будем делать? Играть в жмурки?
— Мне нужно другое.
Тревога у нее в глазах сменилась усталым расчетом.
— А, дошло! — сказала она почти с облегчением. — Ну, так что ты задумал? Это обойдется дороже, сразу предупреждаю. Пятьдесят за отсос. А все, что сверх — за дополнительную цену.
— Я хочу, чтобы ты со мной поговорила.
Выражение ее глаз стало прежним, но теперь к нему примешался страх.
— Поговорила?
— Угу.
— О чем?
— Мне все равно. Просто говори что-нибудь. Не оставляй меня здесь совсем одного. Не теперь. Я боюсь, понимаешь?
— Боишься? Чего?
— Моей жены.
— Так ты же только сейчас сказал, что она умерла.
— Вот потому я и боюсь. Я только что видел ее. Ну, мне показалось, что я ее вижу. Уголком глаза. То есть, наверное, это что-то такое в мозгу, ну, знаешь, когда сигналы спутываются. Не важно. Я просто хочу, чтобы ты помогла мне успокоиться. Давай сядем, и ты расскажешь мне про себя. Ну, как? Где ты родилась, где выросла, где живешь, как занялась этим делом. Есть у тебя дети? Сколько их? Как их зовут? Нет ли у тебя с собой их фотографий?. Расскажи мне о них. Расскажи мне о своем прошлом. Где ты живешь? О чем мечтаешь? Чего ты боишься, Мерси? Расскажи мне. Расскажи мне все, о чем никому другому не рассказывала.
Она словно поколебалась, но это была хитрость. Секунду спустя она схватила с кровати свою сумочку, выхватила баллончик с аэрозолем и нацелила его на меня, как пистолет.
— Только шагни ко мне и получишь струю в лицо, — сказала она голосом, напряженным от страха и решимости. — Достает на десять футов, и я не промахиваюсь. Только шаг, и повалишься на колени, хватаясь за глаза, за все лицо и жалея, что родился на свет.
Я уставился на нее в полном недоумении. А затем понял, что я кажусь ей кошмаром каждой проститутки — психом, который будет преследовать ее, бродить возле ее дома, подстерегать в темноте.
Она сгребла одной рукой пальто и сумочку, другой все еще целясь в меня баллончиком.
— Я иду за Билли. Мы сейчас вернемся. Если твоя паршивая шкура еще будет тогда здесь, Билли забросит тебя в свой грузовик и увезет в лес. И еще одно: если вздумаешь вернуться и будешь вязаться ко мне или к моим детям, я своими руками тебя охолощу. Понимаешь, что я тебе говорю?
Она попятилась к двери, открыла ее, не поворачиваясь ко мне спиной, и выскользнула наружу.
Я дал ей десять секунд, потом торопливо покинул мотель и побежал к пристани, где как раз шла посадка на паром. Там я держался подальше от окон, пристроившись в закусочной с сосиской и бутылкой пива. Паром был почти пуст, но я оставался сидеть под ярким плафоном, а когда мы причалили, взял такси и поехал в мой отель.
В вестибюле с одного из диванов поднялся какой-то человек и вошел со мной в лифт. Он предъявил мне документ, согласно которому он был детективом городской полиции. Фамилия его была Мейсон. Я уже сумел отбиться от многих, начиная с адвокатов, гоняющихся за машинами «скорой помощи», и до телерепортеров, рыщущих в поисках человеческого, горя. И появление полиции рано или поздно было неизбежным. Устало пожав плечами, я отвел его в мой номер.
Мейсон посмотрел на диван, на разбросанную по нему грязную одежду, и решил остаться стоять. Он был высоким, худым, лет сорока с лишним и выглядел усталым.
— Могу догадаться, о чем пойдет речь, — сказал я ему без предисловий. — Как вы, без сомнения, понимаете, для меня это тяжелая тема, так что, пожалуйста, будьте покороче, насколько возможно.
Мейсон измерил меня взглядом. Судя по его виду, день у него был тяжелый, а я послужил последней каплей.
— Так о чем, по-вашему, должна пойти речь, сэр?
— О моей жене, разумеется.
— О вашей жене?
Я сообразил, что он понятия не имеет, о чем я говорю.
— Она недавно умерла. И я подумал, что дело в этом. Но это не так, верно?
— Да, сэр.
Обращение «сэр» он употреблял пассивно-агрессивным тоном, отстраняясь от вас. Вот так английские торговцы называют вас «сквайр». Мне пришла в голову другая мысль.
— Как вы узнали, что я остановился здесь?
— Этого я коснусь чуть попозже.
Он достал из кармана блокнот. Из-за его роста, пока мы оба стояли, он имел преимущество передо мной. Я собрал одежду с дивана и бросил ее в угол.
— Прошу вас, садитесь.
Он кивнул и сел. Я остался на ногах, медленно прохаживаясь между стеной и дверью. К окну я старательно не приближался.
— Так что вас интересует? — спросил я.
— Человек по имени Даррил Боб Аллен.
— А, да! Так что с ним?
— Вы его знаете?
— Конечно. Он был мужем моей жены.
— Вы сказали «был».
— Совершенно верно. До того, как она вышла за меня.
— Когда вы в последний раз видели мистера Аллена?
— Позавчера.
— В воскресенье.
— Нет. Сегодня же понедельник, так?
— Сегодня вторник.
— Разве? Ну ладно. Значит, это было в субботу.
— И где это было?
— В Неваде, где он живет. Но что все это значит?
— Он знал, что вы к нему приедете?
— Конечно. Не думаете же вы, что я проехал все это расстояние в надежде, что, может быть, застану его дома? Он живет в трейлере посреди пустыни.
— Так как же вы с ним связались?
— Написал письмо до востребования на ближайшую к нему почту с просьбой позвонить мне.
— Но у него же не было телефона.
— Дети моей жены сказали мне, что он пользуется телефоном у супермаркета, когда приезжает в город за своей почтой и припасами. Я сообщил ему мой здешний номер и попросил позвонить мне.
Мейсон что-то записал в блокнот.
— Вот так мы и узнали, где вы остановились, сэр, — сообщил он.
— Аллен сказал вам?
— В переносном смысле. Он записал этот номер на листке бумаги и оставил его в перчаточнике своего пикапа.
— Но как вы могли обыскать его грузовичок? Он ведь живет в Неваде.
— Все в свое время, сэр. Ну хорошо, вы отправились навестить мистера Аллена. Как вы до него добирались?
— Прилетел в Рено и в аэропорту взял машину напрокат.
— И поехали прямо домой к мистеру Аллену?
— Да.
— Вы нигде не останавливались, ничего не покупали?
— Один раз заливался и купил несколько бутылок воды и сандвич.
— А больше ничего?
— Нет, насколько я помню. Это допрос? Если так, то я хочу, чтобы при нем присутствовал адвокат.
Мейсон нарисовал сложный узор по краю листка, на котором писал.
— Это не допрос как таковой, сэр, нет.
Он поднял голову и внезапно широко зевнул.
— Извините. Ну, ситуация следующая: управление шерифа в Неваде попросило нас навести некоторые справки в связи с начатым ими расследованием. И вот, вместо того чтобы сидеть дома за пиццей и смотреть баскетбол по телику с моими детьми, я проболтался в отеле больше двух часов, читая страницу развлечений в номере «Ю-Эс-Эй Тудей» за пятницу и ожидая вашего возвращения.
— Расследование?
— Совершенно верно. Насколько я понял, об уголовных обвинениях пока речь не идет, но по запросу в связи с расследованием, ведущемся в другом штате, мы должны задать вам несколько вопросов и затем сообщить результаты в полицейское управление, в чью юрисдикцию оно входит. Вы, конечно, вправе отказаться, но ваше сотрудничество было бы оценено соответствующе.
Мне в голову пришло только одно объяснение. «Расследование!» Люси как-то упомянула, что Аллен одно время приторговывал наркотиками. И, видимо, продолжал это и теперь. Тогда становилось понятно, откуда у него брались деньги на оборудование маленького убежища в пустыне и на коллекцию неоновых вывесок. В таком случае местный шериф обыщет трейлер и наложит арест на все в нем находящееся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16