https://wodolei.ru/catalog/installation/dlya_unitaza/
А потом превращается в змею, вползает в форточку, шлепается на пол и ползет, ползет прямо к Авдею Степановичу!
Как-то Авдей Степанович проснулся: состояние – хуже не бывает, что вчера было – неизвестно. Лежит он, страдает и вдруг… просыпается! Состояние превосходное, никакого похмелья, голова свежая, мысли ясные, а тело отдохнувшее! И не пил он вчера, просто сидел. Вот как бывает.
Авдей Степанович слетал в Париж, а как вернулся – не запомнил. Ночью он заблудился и испугался. Видит: в машине сидит человек. Он подошел и спрашивает кое-как по-английски:
– Ай эм сорри! Хелп ми, плиз! А тот отвечает по-русски:
– Тебе чего?
Авдей Степанович обрадовался.
– Старик, – говорит, – ты русский! И я русский! Ты откуда?
– Из Тулы.
– А я из Москвы!
– А сейчас ты где? – спрашивает человек.
– Как где? В Париже.
– А, – говорит человек. – Ты вон туда посмотри.
Авдей Степанович посмотрел, а там Курский вокзал.
Ранним зимним утром Авдей Степанович проснулся сидящим в вагоне. Посмотрел в окно: платформа, снег, на снегу стоит солдат. Ну, думает Авдей Степанович, опять в метро заснул. И спрашивает:
– Солдат! Это какая станция? А с платформы говорят:
– Это город Воскресенск!
Однажды я вел Авдея Степановича домой, нас остановила милиция и забрала его в участок. А я пошел пешком вызволять друга. Прихожу – сидит Авдей Степанович в обнимку с двумя солдатами, в чем-то их горячо убеждает и иногда целует. Эти солдаты были прикомандированы к милиции для усиления патрульной службы.
Когда нас отпустили, Авдей Степанович мне сказал: «Я их убедил, что русским солдатам не пристало служить сатане!» Потом он долго шел по улице и орал: «Мы, русские сол-л-лдаты!» Я ужасно измучился и посадил его на какой-то парапет, чтобы передохнуть. Тут подошла старуха и покропила Авдея Степановича святой водой.
Однажды я положил Авдея Степановича в незаметном месте у станции метро «Кожуховская», а сам спустился вниз позвонить по телефону. Поднимаюсь – Авдея Степановича нет. Смотрю – неподалеку на лавочке пьют мужики.
– Эй, – говорю, – тут человек лежал, не видели, куда делся?
– Это твой, что ли, был? – говорят мужики. – Вон, видишь, менты поехали? Это они его забрали.
Смотрю – вдалеке воронок едва виден. Ну, думаю, слава Богу!
Авдей Степанович Тер-Оганьян обладает аналитическим складом ума. Однажды он обнаружил на спине своего пальто следы блевотины. Стал рассуждать и нашел объяснение этому странному обстоятельству: когда он летел в Ростов на похороны Давтяна, то опустил сиденье, уснул, и его стошнило. А потом уже подтекло за спину.
Логика помогла ему решить еще одну загадку. Все на том же пальто он заметил следы блевотины, опять-таки сзади, причем ровную горизонтальную полоску. Он стал рассуждать и вспомнил, как его тошнило с Красносельского моста. Тогда, сопоставив факты, он сообразил, что, по-видимому, наблевал на перила, а потом прислонился к ним спиной.
Как-то Авдей Степанович познакомился с немецкой девушкой. Проснулся он однажды у нее и попросил сходить в киоск, купить две бутылки сухого и зажигалку. Немецкая девушка сходила и принесла две зажигалки и одну бутылку сухого.
Однажды я позвонил Авдею Степановичу и спросил:
– Ну, ты как?
– О-о-о-ой! – сказал Авдей Степанович.
– Что, едва-едва живой?
– Е-два, е-четыре, – сказал Авдей Степанович.
Авдей Степанович Тер-Оганьян в пальто и шапке шел по улице. Из телефонной будки высунулась толстая тетка и спросила:
– Дедуль, рублика не найдется?
ВАЛЕРИЙ НИКОЛАЕВИЧ КОШЛЯКОВ
Что за человек Валерий Николаевич Кошляков, видно из приведенных ниже историй. И все-таки, чтобы о нем не сложилось однобокое впечатление, необходима оговорка. Не думайте, Валерий Николаевич очень талантливый художник и тонко чувствующий человек. Его исключительное целомудрие в некоторых вопросах – уникальная особенность его личности. За это качество, помимо, разумеется, великодушия и таланта, он и любим, этим и симпатичен. А еще Кошляков практически не пьет, что тоже многое объясняет.
Художник Валерий Кошляков человек очень простодушный. Однажды Авдей Степанович познакомил его с известной ростовской инакомыслящей Мариной П., и та пригласила Кошлякова в гости.
Через несколько дней встречает она Авдея Степановича и говорит: «Кого ты ко мне привел? Мне было так неудобно!»
Оказывается, пришел Валерий Николаевич в гости, сидит, чай пьет. А вокруг все: Сахаров да Сахаров!
Валерий Николаевич спрашивает: «А кто такой Сахаров?»
Все на него посмотрели, покашляли, но, однако, объяснили. И опять: Солженицын да Солженицын!
Валерий Николаевич смутился было, потом чаю выпил и спрашивает: «А кто такой Солженицын?»
Когда стало известно, что Мирослав Маратович Немиров собирается жениться на Юлиньке Глезаровой, все говорили: идиот!
Один Валерий Николаевич Кошляков сказал: – Ну а как же? Как же он не будет жениться? Он же там жил, питался…
Валерию Николаевичу мама из города Сальска часто присылала сало, крупы, чеснок и другие сельские продукты. И он всех угощал. Как-то пришли к нему в мастерскую барышни. Валерий Николаевич налил им чаю, нарезал сала и говорит: «Угощайтесь, девчонки, кушайте! Вот чеснок берите, очень помогает от глистов!»
Однажды Авдей Степанович Тер-Оганьян и Валерий Николаевич Кошляков ехали в метро. Авдей Степанович купил газету, сел в вагоне, собрался читать. Кошляков, вообще, читатель тот еще, а в метро сроду не читает. А тут вдруг вынимает из портфеля книгу.
Авдей Степанович удивился и думает: что за книга? Посмотрел. Книга называлась «Гайморит».
Валерий Николаевич Кошляков простудил нос, и у него начался гайморит. Просто мученье. Нашел он книгу о гайморите, так и называется – «Гайморит», и в ней прочитал, что очень полезно полоскать носоглотку мочой. Стал лечиться.
– Ну как? – спрашивает его Авдей Степанович.
– Старик, помогает! – говорит Валерий Николаевич.– Втягуешъ и полощешь. Только в горло все-таки немного попадает. Приходится глотать.
У Валерия Николаевича Кошлякова в Ростовском театре музыкальной комедии была мастерская под самой крышей. Туда к нему приходили друзья. В то время в театре шел спектакль, в котором актрисе по сюжету нужно было моментально переодеваться. В гримерную она не успевала, а забегала за кулисы, сбрасывала с себя одежду и надевала другое платье.
Валерий Николаевич знал наизусть все спектакли. Когда начиналась определенная музыкальная фраза, Валерий Николаевич прислушивался, говорил: «Бежим!», и все, кто у него находился, бежали и лезли на колосники. Оттуда было отлично видно переодевающуюся актрису. Она раздевалась полностью, почему-то даже снимала трусы.
К обеду в мастерскую к Валерию Николаевичу Кошлякову приходили друзья и звали его пить пиво. Валерий Николаевич отказывался:
– Не, вы сами идите. Я пойду в столовую, борща попью…
У всех, прошедших срочную службу, сохранилось множество ярких воспоминаний. Валерий Николаевич Кошляков, например, служил на советско-турецкой границе и через реку часто наблюдал, как на том берегу турки совокупляются с ослом.
У Авдея Степановича Тер-Оганьяна на полке лежал воздушный шарик. Такой американский, тощий и длинный, похожий на сосиску. Я приставил его к одному месту и помахал. Авдей Степанович засмеялся:
– Вот реакция нормального человека! А то вчера Кошляков приставил его к носу: смотри, говорит, какой смешной нос!
Когда Авдей Степанович Тер-Оганьян пожаловался Валерию Николаевичу на то, что тетка на улице назвала его «дедулей», Кошляков сказал:
– Это ничего, старик. Меня на улице часто за деда принимают.
ВИКТОР АСАТУРОВ
Виктор Асатуров – человек несомненно замечательный. Он не писатель, не поэт, не художник. Он – вообще… Главное в нем – колорит. Общение с ним не только полезно и поучительно – это всегда яркое, захватывающее зрелище. Типа, театр одного актера. Асатурова нужно наблюдать в жизни, в действии, в естественной среде обитания. О нем существует множество анекдотов, некоторые из которых невозможно привести – слишком они неприличны даже для этой, далекой от ханжества книги.
Князь Виктор Асатуров лежал у мамы на диване. Квартира находилась на третьем этаже старого ростовского дома. Виктор Асатуров дремал. И вдруг он увидел, что карпики, которых он купил на рынке, вылезают из авоськи и направляются прямо к нему. Причем вид у них самый агрессивный, а зубы как гвозди.
Он испугался. Вскочил с дивана – и к окну. Они за ним! Он на балкон – карпики за ним на балкон! Что делать? Не пропадать же! И Виктор Асатуров прыгнул с балкона.
Когда Виктор Асатуров был первый раз женат, с ним произошел забавный случай. Вернулся он после запоя, повалился на кровать и вдруг обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой – парализовало!
Вот он лежит, приходит жена, видит Витю и начинает кричать:
– Алкаш! Пьяная скотина! – в таком духе.
Витя что-то сипит, пытается втолковать, что ему очень плохо. Она не слышит:
– Свинья! – кричит. – Алкоголик!
Тот все шепчет что-то. Наконец она подошла:
– Что? Что ты можешь мне сказать, уродина!
– Наклонись, – шепчет Витя. – Я тебе на ухо скажу!
Она и наклонилась. Тогда Асатуров собрал последние силы и откусил ей пол-уха.
Мама у Асатурова прокурор, а папа сидит в тюрьме. Такая интересная семья. Однажды у мамы был день рождения, товарищи по работе пришли ее поздравить. Асатуров вышел, посмотрел на застолье и сказал ворчливо:
– Понавела полный дом ментов! Родному сыну присесть негде!
Виктор Асатуров долгое время употреблял наркотики. К нему приходили друзья-наркоманы покурить, поколоться. А Витина мама – Нина Эрвандовна – была прокурором и имела табельное оружие.
Однажды, когда к Вите, как обычно, пришли товарищи и стали заниматься наркоманией, маму охватило безумие. Она выхватила один из своих пистолетов и велела всем убираться. Гости, понятно, испугались, быстренько собрали наркотики и стали уходить. Но на лестнице кто-то нечаянно обронил резкое слово. Это переполнило чашу терпения Нины Эрвандовны. Закричав, она спустила предохранитель и открыла огонь на поражение. Вопя от ужаса, гости бросились бежать, а Нина Эрвандовна, стреляя, гналась за ними по лестнице.
Когда гости выскочили на улицу и отбежали подальше, они остановились перевести дух. Но тут на балконе появилась Нина Эрвандовна и открыла огонь. К счастью, никого не убила.
Витя утверждал впоследствии, что мама схватила оба пистолета и стреляла по-македонски.
Однажды Виктор Асатуров и Сергей Тимофеев, совершенно пьяные, нашли один из пистолетов мамы Асатурова Нины Эрвандовны и запас патронов к нему. Они улеглись на диван и принялись стрелять в потолок. Они стреляли довольно долго, но потом, к счастью, приехала милиция, и все обошлось.
Князь Виктор Асатуров и Сергей Тимофеев сидели в кафе. К ним подошел человек, наклонился и сказал негромко:
– Есть маза!
– Ну, – сказал Асатуров.
– Есть маза продать паспорт!
– Чей паспорт? – спросил Асатуров.
– Мой!
– А, – сказал Асатуров, – а нахуя продаешь?
– Бабки нужны.
– Понятно, – сказал Асатуров, – а сколько хочешь?
– Ну, – сказал человек, – вмазать надо. Тимофеев сказал:
– Извини, брат, нам не надо.
– Подожди, – сказал Асатуров, – садись сюда, братское сердце! Слушай меня. Сейчас мы идем в «Тополя». Садимся, короче, заказываем выпить, покушать. Культурно отдыхаем. Потом ты говоришь: «Ой! Бабки дома забыл!» Оставляешь паспорт. Типа: сейчас сбегаю принесу. Мы тихо встаем и уходим. И хуй с ним, с паспортом!
Они пошли в «Тополя», сели, заказали выпить, закусить. Когда стали закрывать, Асатуров поднялся:
– Ну, мы пошли, брат. Сдавай паспорт и подходи. Мы на улице.
На улице они закурили и стали ждать. Вдруг сверху послышались крики, шум драки. Фокус с паспортом не сработал, человека били.
– Пойдем, – сказал Асатуров. – Хуля мы ему поможем?
Однажды Виктор Асатуров нашел бумажный рубль с серийным номером, состоящим почти из одних девяток, и с его помощью какое-то время добывал средства к существованию. В ресторане «Южный» он подходил к человеку, предлагал сыграть в номера и неизменно выигрывал. Разумеется, выигрыш немедленно шел в дело, и спустя час Витя сомнамбулически перемещался от столика к столику, пугая командировочных колоритной внешностью и неожиданным вопросом: «У тебя какой номер?»
Саша Кузнецова рассказывала: «Еду я в трамвае. Вдруг вожатый резко тормозит. Впереди какие-то крики, шум. Что случилось? Все вылезли из вагона, я тоже. Смотрю: на рельсах лежит человек. Пригляделась – спит! Пригляделась – Асатуров!»
ИГОРЬ ЮРЬЕВИЧ БУРЕНИН
Гоша – единственный из компании, кто умер, если можно так выразиться, естественной смертью: от цирроза печени. Впрочем, еще Марина, его жена. У нее во время диабетической комы отказали почки.
Тошина могила на Северном кладбище в Ростове – пример отчаянной бренности бытия: едва различимый в бурьяне холмик у самой дороги, по соседству с мусорной кучей, в ряду безликих бугорков с табличками «Неизвестный мужчина». Правда, на его собственной жестяной табличке написано «Игорь Буренин». Известный мужчина, стало быть.
Можно не врать себе: за Гошиной могилой никто не будет ухаживать. Его мама – Роза Соломоновна – умерла в далеком городе Львове, а Марина лежит неподалеку от Гоши, буквально в соседнем квартале. А мы, друзья, – такие, какие есть – неудачные друзья…
Гоша был гармоническим человеком: писал стихи, рисовал, шутил. После гармонических людей, как правило, ничего не остается. И от Гоши ничего не осталось. Только память.
Наше знакомство совпало с началом перестройки, на память он читал нам с Олей стихи Саши Соколова:
Вот умрет наша бедная бабушка,
Мы ее похороним в земле,
Чтобы стала она белой бабочкой
Через сто или тысячу лет.
Теперь сам Гоша стал белой бабочкой. Марина, конечно, тоже.
Они жили на Северном в большой квартире. Это был открытый дом. На протяжении многих лет они, наверное, ни разу не оставались одни. У них все время кто-то жил, или спал, или сидел на кухне. А кроме того, у них постоянно случались праздники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Как-то Авдей Степанович проснулся: состояние – хуже не бывает, что вчера было – неизвестно. Лежит он, страдает и вдруг… просыпается! Состояние превосходное, никакого похмелья, голова свежая, мысли ясные, а тело отдохнувшее! И не пил он вчера, просто сидел. Вот как бывает.
Авдей Степанович слетал в Париж, а как вернулся – не запомнил. Ночью он заблудился и испугался. Видит: в машине сидит человек. Он подошел и спрашивает кое-как по-английски:
– Ай эм сорри! Хелп ми, плиз! А тот отвечает по-русски:
– Тебе чего?
Авдей Степанович обрадовался.
– Старик, – говорит, – ты русский! И я русский! Ты откуда?
– Из Тулы.
– А я из Москвы!
– А сейчас ты где? – спрашивает человек.
– Как где? В Париже.
– А, – говорит человек. – Ты вон туда посмотри.
Авдей Степанович посмотрел, а там Курский вокзал.
Ранним зимним утром Авдей Степанович проснулся сидящим в вагоне. Посмотрел в окно: платформа, снег, на снегу стоит солдат. Ну, думает Авдей Степанович, опять в метро заснул. И спрашивает:
– Солдат! Это какая станция? А с платформы говорят:
– Это город Воскресенск!
Однажды я вел Авдея Степановича домой, нас остановила милиция и забрала его в участок. А я пошел пешком вызволять друга. Прихожу – сидит Авдей Степанович в обнимку с двумя солдатами, в чем-то их горячо убеждает и иногда целует. Эти солдаты были прикомандированы к милиции для усиления патрульной службы.
Когда нас отпустили, Авдей Степанович мне сказал: «Я их убедил, что русским солдатам не пристало служить сатане!» Потом он долго шел по улице и орал: «Мы, русские сол-л-лдаты!» Я ужасно измучился и посадил его на какой-то парапет, чтобы передохнуть. Тут подошла старуха и покропила Авдея Степановича святой водой.
Однажды я положил Авдея Степановича в незаметном месте у станции метро «Кожуховская», а сам спустился вниз позвонить по телефону. Поднимаюсь – Авдея Степановича нет. Смотрю – неподалеку на лавочке пьют мужики.
– Эй, – говорю, – тут человек лежал, не видели, куда делся?
– Это твой, что ли, был? – говорят мужики. – Вон, видишь, менты поехали? Это они его забрали.
Смотрю – вдалеке воронок едва виден. Ну, думаю, слава Богу!
Авдей Степанович Тер-Оганьян обладает аналитическим складом ума. Однажды он обнаружил на спине своего пальто следы блевотины. Стал рассуждать и нашел объяснение этому странному обстоятельству: когда он летел в Ростов на похороны Давтяна, то опустил сиденье, уснул, и его стошнило. А потом уже подтекло за спину.
Логика помогла ему решить еще одну загадку. Все на том же пальто он заметил следы блевотины, опять-таки сзади, причем ровную горизонтальную полоску. Он стал рассуждать и вспомнил, как его тошнило с Красносельского моста. Тогда, сопоставив факты, он сообразил, что, по-видимому, наблевал на перила, а потом прислонился к ним спиной.
Как-то Авдей Степанович познакомился с немецкой девушкой. Проснулся он однажды у нее и попросил сходить в киоск, купить две бутылки сухого и зажигалку. Немецкая девушка сходила и принесла две зажигалки и одну бутылку сухого.
Однажды я позвонил Авдею Степановичу и спросил:
– Ну, ты как?
– О-о-о-ой! – сказал Авдей Степанович.
– Что, едва-едва живой?
– Е-два, е-четыре, – сказал Авдей Степанович.
Авдей Степанович Тер-Оганьян в пальто и шапке шел по улице. Из телефонной будки высунулась толстая тетка и спросила:
– Дедуль, рублика не найдется?
ВАЛЕРИЙ НИКОЛАЕВИЧ КОШЛЯКОВ
Что за человек Валерий Николаевич Кошляков, видно из приведенных ниже историй. И все-таки, чтобы о нем не сложилось однобокое впечатление, необходима оговорка. Не думайте, Валерий Николаевич очень талантливый художник и тонко чувствующий человек. Его исключительное целомудрие в некоторых вопросах – уникальная особенность его личности. За это качество, помимо, разумеется, великодушия и таланта, он и любим, этим и симпатичен. А еще Кошляков практически не пьет, что тоже многое объясняет.
Художник Валерий Кошляков человек очень простодушный. Однажды Авдей Степанович познакомил его с известной ростовской инакомыслящей Мариной П., и та пригласила Кошлякова в гости.
Через несколько дней встречает она Авдея Степановича и говорит: «Кого ты ко мне привел? Мне было так неудобно!»
Оказывается, пришел Валерий Николаевич в гости, сидит, чай пьет. А вокруг все: Сахаров да Сахаров!
Валерий Николаевич спрашивает: «А кто такой Сахаров?»
Все на него посмотрели, покашляли, но, однако, объяснили. И опять: Солженицын да Солженицын!
Валерий Николаевич смутился было, потом чаю выпил и спрашивает: «А кто такой Солженицын?»
Когда стало известно, что Мирослав Маратович Немиров собирается жениться на Юлиньке Глезаровой, все говорили: идиот!
Один Валерий Николаевич Кошляков сказал: – Ну а как же? Как же он не будет жениться? Он же там жил, питался…
Валерию Николаевичу мама из города Сальска часто присылала сало, крупы, чеснок и другие сельские продукты. И он всех угощал. Как-то пришли к нему в мастерскую барышни. Валерий Николаевич налил им чаю, нарезал сала и говорит: «Угощайтесь, девчонки, кушайте! Вот чеснок берите, очень помогает от глистов!»
Однажды Авдей Степанович Тер-Оганьян и Валерий Николаевич Кошляков ехали в метро. Авдей Степанович купил газету, сел в вагоне, собрался читать. Кошляков, вообще, читатель тот еще, а в метро сроду не читает. А тут вдруг вынимает из портфеля книгу.
Авдей Степанович удивился и думает: что за книга? Посмотрел. Книга называлась «Гайморит».
Валерий Николаевич Кошляков простудил нос, и у него начался гайморит. Просто мученье. Нашел он книгу о гайморите, так и называется – «Гайморит», и в ней прочитал, что очень полезно полоскать носоглотку мочой. Стал лечиться.
– Ну как? – спрашивает его Авдей Степанович.
– Старик, помогает! – говорит Валерий Николаевич.– Втягуешъ и полощешь. Только в горло все-таки немного попадает. Приходится глотать.
У Валерия Николаевича Кошлякова в Ростовском театре музыкальной комедии была мастерская под самой крышей. Туда к нему приходили друзья. В то время в театре шел спектакль, в котором актрисе по сюжету нужно было моментально переодеваться. В гримерную она не успевала, а забегала за кулисы, сбрасывала с себя одежду и надевала другое платье.
Валерий Николаевич знал наизусть все спектакли. Когда начиналась определенная музыкальная фраза, Валерий Николаевич прислушивался, говорил: «Бежим!», и все, кто у него находился, бежали и лезли на колосники. Оттуда было отлично видно переодевающуюся актрису. Она раздевалась полностью, почему-то даже снимала трусы.
К обеду в мастерскую к Валерию Николаевичу Кошлякову приходили друзья и звали его пить пиво. Валерий Николаевич отказывался:
– Не, вы сами идите. Я пойду в столовую, борща попью…
У всех, прошедших срочную службу, сохранилось множество ярких воспоминаний. Валерий Николаевич Кошляков, например, служил на советско-турецкой границе и через реку часто наблюдал, как на том берегу турки совокупляются с ослом.
У Авдея Степановича Тер-Оганьяна на полке лежал воздушный шарик. Такой американский, тощий и длинный, похожий на сосиску. Я приставил его к одному месту и помахал. Авдей Степанович засмеялся:
– Вот реакция нормального человека! А то вчера Кошляков приставил его к носу: смотри, говорит, какой смешной нос!
Когда Авдей Степанович Тер-Оганьян пожаловался Валерию Николаевичу на то, что тетка на улице назвала его «дедулей», Кошляков сказал:
– Это ничего, старик. Меня на улице часто за деда принимают.
ВИКТОР АСАТУРОВ
Виктор Асатуров – человек несомненно замечательный. Он не писатель, не поэт, не художник. Он – вообще… Главное в нем – колорит. Общение с ним не только полезно и поучительно – это всегда яркое, захватывающее зрелище. Типа, театр одного актера. Асатурова нужно наблюдать в жизни, в действии, в естественной среде обитания. О нем существует множество анекдотов, некоторые из которых невозможно привести – слишком они неприличны даже для этой, далекой от ханжества книги.
Князь Виктор Асатуров лежал у мамы на диване. Квартира находилась на третьем этаже старого ростовского дома. Виктор Асатуров дремал. И вдруг он увидел, что карпики, которых он купил на рынке, вылезают из авоськи и направляются прямо к нему. Причем вид у них самый агрессивный, а зубы как гвозди.
Он испугался. Вскочил с дивана – и к окну. Они за ним! Он на балкон – карпики за ним на балкон! Что делать? Не пропадать же! И Виктор Асатуров прыгнул с балкона.
Когда Виктор Асатуров был первый раз женат, с ним произошел забавный случай. Вернулся он после запоя, повалился на кровать и вдруг обнаружил, что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой – парализовало!
Вот он лежит, приходит жена, видит Витю и начинает кричать:
– Алкаш! Пьяная скотина! – в таком духе.
Витя что-то сипит, пытается втолковать, что ему очень плохо. Она не слышит:
– Свинья! – кричит. – Алкоголик!
Тот все шепчет что-то. Наконец она подошла:
– Что? Что ты можешь мне сказать, уродина!
– Наклонись, – шепчет Витя. – Я тебе на ухо скажу!
Она и наклонилась. Тогда Асатуров собрал последние силы и откусил ей пол-уха.
Мама у Асатурова прокурор, а папа сидит в тюрьме. Такая интересная семья. Однажды у мамы был день рождения, товарищи по работе пришли ее поздравить. Асатуров вышел, посмотрел на застолье и сказал ворчливо:
– Понавела полный дом ментов! Родному сыну присесть негде!
Виктор Асатуров долгое время употреблял наркотики. К нему приходили друзья-наркоманы покурить, поколоться. А Витина мама – Нина Эрвандовна – была прокурором и имела табельное оружие.
Однажды, когда к Вите, как обычно, пришли товарищи и стали заниматься наркоманией, маму охватило безумие. Она выхватила один из своих пистолетов и велела всем убираться. Гости, понятно, испугались, быстренько собрали наркотики и стали уходить. Но на лестнице кто-то нечаянно обронил резкое слово. Это переполнило чашу терпения Нины Эрвандовны. Закричав, она спустила предохранитель и открыла огонь на поражение. Вопя от ужаса, гости бросились бежать, а Нина Эрвандовна, стреляя, гналась за ними по лестнице.
Когда гости выскочили на улицу и отбежали подальше, они остановились перевести дух. Но тут на балконе появилась Нина Эрвандовна и открыла огонь. К счастью, никого не убила.
Витя утверждал впоследствии, что мама схватила оба пистолета и стреляла по-македонски.
Однажды Виктор Асатуров и Сергей Тимофеев, совершенно пьяные, нашли один из пистолетов мамы Асатурова Нины Эрвандовны и запас патронов к нему. Они улеглись на диван и принялись стрелять в потолок. Они стреляли довольно долго, но потом, к счастью, приехала милиция, и все обошлось.
Князь Виктор Асатуров и Сергей Тимофеев сидели в кафе. К ним подошел человек, наклонился и сказал негромко:
– Есть маза!
– Ну, – сказал Асатуров.
– Есть маза продать паспорт!
– Чей паспорт? – спросил Асатуров.
– Мой!
– А, – сказал Асатуров, – а нахуя продаешь?
– Бабки нужны.
– Понятно, – сказал Асатуров, – а сколько хочешь?
– Ну, – сказал человек, – вмазать надо. Тимофеев сказал:
– Извини, брат, нам не надо.
– Подожди, – сказал Асатуров, – садись сюда, братское сердце! Слушай меня. Сейчас мы идем в «Тополя». Садимся, короче, заказываем выпить, покушать. Культурно отдыхаем. Потом ты говоришь: «Ой! Бабки дома забыл!» Оставляешь паспорт. Типа: сейчас сбегаю принесу. Мы тихо встаем и уходим. И хуй с ним, с паспортом!
Они пошли в «Тополя», сели, заказали выпить, закусить. Когда стали закрывать, Асатуров поднялся:
– Ну, мы пошли, брат. Сдавай паспорт и подходи. Мы на улице.
На улице они закурили и стали ждать. Вдруг сверху послышались крики, шум драки. Фокус с паспортом не сработал, человека били.
– Пойдем, – сказал Асатуров. – Хуля мы ему поможем?
Однажды Виктор Асатуров нашел бумажный рубль с серийным номером, состоящим почти из одних девяток, и с его помощью какое-то время добывал средства к существованию. В ресторане «Южный» он подходил к человеку, предлагал сыграть в номера и неизменно выигрывал. Разумеется, выигрыш немедленно шел в дело, и спустя час Витя сомнамбулически перемещался от столика к столику, пугая командировочных колоритной внешностью и неожиданным вопросом: «У тебя какой номер?»
Саша Кузнецова рассказывала: «Еду я в трамвае. Вдруг вожатый резко тормозит. Впереди какие-то крики, шум. Что случилось? Все вылезли из вагона, я тоже. Смотрю: на рельсах лежит человек. Пригляделась – спит! Пригляделась – Асатуров!»
ИГОРЬ ЮРЬЕВИЧ БУРЕНИН
Гоша – единственный из компании, кто умер, если можно так выразиться, естественной смертью: от цирроза печени. Впрочем, еще Марина, его жена. У нее во время диабетической комы отказали почки.
Тошина могила на Северном кладбище в Ростове – пример отчаянной бренности бытия: едва различимый в бурьяне холмик у самой дороги, по соседству с мусорной кучей, в ряду безликих бугорков с табличками «Неизвестный мужчина». Правда, на его собственной жестяной табличке написано «Игорь Буренин». Известный мужчина, стало быть.
Можно не врать себе: за Гошиной могилой никто не будет ухаживать. Его мама – Роза Соломоновна – умерла в далеком городе Львове, а Марина лежит неподалеку от Гоши, буквально в соседнем квартале. А мы, друзья, – такие, какие есть – неудачные друзья…
Гоша был гармоническим человеком: писал стихи, рисовал, шутил. После гармонических людей, как правило, ничего не остается. И от Гоши ничего не осталось. Только память.
Наше знакомство совпало с началом перестройки, на память он читал нам с Олей стихи Саши Соколова:
Вот умрет наша бедная бабушка,
Мы ее похороним в земле,
Чтобы стала она белой бабочкой
Через сто или тысячу лет.
Теперь сам Гоша стал белой бабочкой. Марина, конечно, тоже.
Они жили на Северном в большой квартире. Это был открытый дом. На протяжении многих лет они, наверное, ни разу не оставались одни. У них все время кто-то жил, или спал, или сидел на кухне. А кроме того, у них постоянно случались праздники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23