Отфрид Пройслер: «Крабат: Легенды старой мельницы»

Отфрид Пройслер
Крабат: Легенды старой мельницы



OCR dauphin@ukr.net
«Пройслер О. Крабат: Легенды старой мельницы. / Пер. с нем. Худ. Г.Москвитина.»: Грайлык; Киев; 1993
Аннотация Фантастическая повесть известного немецкого писателя про страшного колдуна и его учеников, про победу любви и добра над злыми чарами.

Отфрид ПРОЙСЛЕРКРАБАТ:Легенды старой мельницы *ГОД ПЕРВЫЙ* МЕЛЬНИЦА В КОЗЕЛЬБРУХЕ Наступил Новый год. Крабат, сербский мальчик лет четырнадцати, сговорился еще с двумя такими же нищими мальчишками пойти колядовать по деревням – нарядиться волхвами и распевать во дворах рождественские песни. Не устрашил их и указ Его милости курфюрста Саксонского, карающий бродяг и попрошаек. Да ведь судьи и другие чиновники тоже не принимали этот указ чересчур уж всерьез.И вот три волхва, водрузив на голову венцы из соломы, бредут от деревни к деревне. Один из них, маленький веселый Лобош, изображает мавра. С утра старательно вымажет сажей лицо и руки и весь день с гордым видом несет впереди прибитую к палке вифлеемскую звезду. Подходя к подворью, они на ходу перестраиваются, Лобош теперь в середине. И возносятся к небу чистые звонкие голоса. Правда, Крабат только губами шевелит – у него ломается голос. Зато друзья его стараются вовсю.Многие крестьяне закололи под Новый год свинью, а потому и угощение волхвам подносят царское – колбаса, сало. А то и яблоки перепадают, чернослив, орехи. Пореже – медовые лепешки, анисовые пряники, печенье с корицей.– А здорово Новый год начался! – говорит Лобош на третий день к вечеру. – Вот бы и дальше так!– Да, не плохо бы! – вздыхают оба волхва.Ночь провели на сеновале возле кузни. Тут-то Крабату и приснился впервые тот таинственный сон.
...Длинная жердь – вроде насеста. На ней одиннадцать воронов. Пристально смотрят они на Крабата. А на самом конце жерди – свободное место. И вдруг голос. Он долетает издалека, будто гонимый ветром: «Крабат!.. Крабат!.. Крабат!..» У Крабата нет сил отозваться. Голос приказывает: «Иди в Шварцкольм на мельницу! Не пожалеешь!» Вороны взмывают ввысь. Каркают: «Повинуйся Мастеру... Повинуйся!..»
Крабат просыпается: «И что только не приснится!» Он поворачивается на другой бок.Днем они бредут дальше. Вспомнив про воронов, Крабат улыбается.Но и на следующую ночь сон повторился. Опять звал его голос, опять каркали вороны: «Повинуйся!»Тут уж не до смеха.Утром Крабат спросил хозяина дома, знает ли тот деревню Шварцкольм. Крестьянин задумался:– Шварцкольм?.. Шварцкольм... Кажется, слышал. Ах, да! На дороге к Ляйпе. У самого Хойерсвердского леса стоит.Волхвы переночевали в Грос-Парвитце. И опять здесь приснился Крабату тот же сон – вороны и чудной, плывущий по воздуху голос – все, как в первый раз.Тут уж он решился.На рассвете, оставив спящих спутников, выскользнул из сарая. У ворот попросил какую-то девушку, спешившую с ведрами к колодцу, передать им привет и сказать, что он уходит.И вот Крабат шагает один от деревни к деревне. Ветер швыряет ему в лицо пригоршни снежной крупы. На каждом шагу приходится останавливаться, протирать глаза. Как назло, в Хойерсвердском лесу сбился с пути. Часа два ушло, чтобы отыскать дорогу. Лишь под вечер дошел до деревни.Деревня как деревня: дома и сараи по обе стороны улицы, сугробы, дым над крышами. Из хлевов доносится глухое блеяние и мычание. На льду небольшого пруда смех и веселье – дети носятся на коньках.Крабат озирается, ищет вдали мельницу. Ее не видно. Старик с вязанкой хвороста на вопрос Крабата отвечает:– Тут, в деревне, мельницы нет.– А по соседству?– А-а, может, ты про ту... – Старик тычет пальцем через плечо. – Там, подальше, в Козельбрухе, у Черной воды, есть одна, да только вот... – Старик умолкает, испугавшись, что сказал лишнее.Крабат благодарит и идет туда, куда показал старик. Вдруг кто-то трогает его за рукав. Он оборачивается, все тот же старик с хворостом.– Ты что? – удивляется Крабат.Старик подходит еще ближе, испуганно шепчет:– Слышь, парень, обойди-ка ты лучше стороной Козельбрух и мельницу у Черной воды. Там нечисто...Одно мгновение Крабат колеблется. Стоит в нерешительности и смотрит на старика. Потом идет дальше, выходит из деревни в поле.Темнеет. Только бы не сбиться с пути, не потерять тропинку. Его познабливает. Оглянувшись, он видит, как в деревне один за другим зажигаются огни.Может, назад повернуть?– Да ну! Что я, маленький, что ли? – бормочет он и поднимает воротник.Он бредет по лесу, как в тумане. Нежданно-негаданно выходит на поляну. И тут, разорвав облака, выглядывает луна. Все освещается холодным серебристым светом.Крабат видит мельницу.Притаившись в снегу, стоит она мрачная и угрюмая, словно огромный злой зверь в ожидании добычи.«Никто ведь не заставляет меня идти!..»Собрав все свое мужество и обозвав себя трусом, Крабат подходит ближе. Решительно направляется к двери, толкает ее. Дверь заперта. Стучит раз, другой... Ни звука – ни лая собак, ни скрипа ступенек, ни позвякивания ключей.Он стучит снова. Стучит так, что кулакам больно. Но по-прежнему тихо на мельнице. Он пробует нажать ручку. И тут... дверь поддается.Он входит в сени. Мрак и тишина. Но где-то в глубине чуть брезжит свет. Слабое мерцание...Где свет, там и люди.Он идет на свет, вытянув вперед руки, на ощупь. Свет пробивается сквозь узкую щель приоткрытой двери. Подкравшись на цыпочках, он пытается разглядеть в щелку, что там, за дверью.Полутемная каморка, освещенная лишь пламенем свечи. Свеча красная. Она примостилась на черепе, лежащем на столе посреди комнаты. За столом какой-то человек в черном. Огромный, широкоплечий, лицо бледное как мел. На левом глазу черная повязка. Перед ним на столе толстая книга в кожаном переплете, на цепи. Человек читает.Вдруг он поднимает голову, пристально смотрит в сторону двери, словно заметил Крабата. Его взгляд пронизывает Крабата, глаза у того начинают слезиться. Все словно подернулось пеленой.Крабат протирает глаза. И вдруг он чувствует на своем плече ледяную руку. Холод проникает сквозь куртку и рубашку. Хриплый голос произносит по-сорбски:– А вот и ты! Наконец-то!Крабат вздрагивает – голос ему знаком. Обернувшись, он видит человека с черной повязкой на глазу.Как он здесь очутился? Не сквозь дверь же прошел?В руках у человека свеча. Он поднимает ее, молча осматривает Крабата, медленно цедит:– Я здесь хозяин. Мастер. Мне нужен ученик. Могу взять тебя. Хочешь?– Хочу! – отвечает Крабат и не узнает своего голоса, он кажется ему чужим, незнакомым.– Чему тебя учить? Молоть зерно или еще чему другому? – допытывается Мастер.– Другому тоже.– Ну что ж, по рукам! – Мельник протягивает ледяную руку. Левую.Как только они ударили по рукам, раздался глухой грохот. Пол покачнулся, стены задрожали, балки и косяки содрогнулись. Шум шел будто из-под земли.Крабат вскрикнул, метнулся. Прочь, прочь отсюда!..Но Мастер преградил ему путь.– Мельница! – крикнул он, сложив рупором руки. – Мельница заработала! ОДИННАДЦАТЬ И ОДИН Мастер поманил Крабата следовать за ним. Осветив свечой крутую лестницу, молча повел его на чердак, где жили подмастерья. Огонек свечи высветил низкие нары, по шесть с каждой стороны прохода, мешки с соломой на них, рядом тумбочки и табуретки. Скомканные одеяла, перевернутая скамейка, брошенные кое-как рубашки и портянки. Видно, люди прямо из постели сломя голову бросились на работу.Лишь одна постель аккуратно застелена. Мастер ткнул пальцем в узелок, лежащий в изголовье.– Твоя одежда!Потом повернулся и ушел, унося свечу.Крабат остался один в темноте. Начал медленно раздеваться. Снимая шапку, обнаружил на ней соломенный венец. Ах да, еще вчера ведь они, три волхва, бродили по дворам... Как давно это было!Чердак весь дрожал от шума и грохота работающей мельницы. Какое счастье, что он смертельно устал! Едва коснувшись подушки, он тут же уснул глубоким тяжелым сном. Как долго он спал!.. И вдруг проснулся, потревоженный светом фонаря. Приподнял голову и... оцепенел.Над ним склонились одиннадцать белых фигур... белые лица, белые руки...– Кто вы? – в испуге прошептал Крабат.– Скоро и ты станешь таким же, – ответил один.– Мы тебя не тронем, – успокоил другой, – мы – подмастерья.– Вас одиннадцать?– Ты – двенадцатый. Как тебя звать?– Крабат. А тебя?– Я – Тонда, старший подмастерье. Вот Михал, а это Мертен, Юро... – Тонда назвал всех по имени. – Ну, на сегодня хватит. Спи, Крабат, тебе надо набраться сил. Тут ведь знаешь как... у нас на мельнице...Подмастерья разбрелись по постелям. Кто-то задул фонарь.– Спокойной ночи!И все тут же дружно захрапели.На завтрак собрались в людской. Сидели за длинным деревянным столом. Все двенадцать. На четверых одна миска с жирной овсяной кашей.Голодный Крабат ел за троих. Если обед и ужин такие же сытные, как завтрак, что ж, на мельнице жить можно!Тонда, старший подмастерье, оказался статным парнем с седой шевелюрой. А по лицу ему не дашь и тридцати. Глаза серьезные, грустные, а говорит спокойно и дружелюбно. Крабат сразу почувствовал к нему доверие.– Ну как, не очень мы тебя напугали нынче ночью? – спросил Тонда Крабата.– Да нет... не очень!..Ночные призраки при свете дня выглядели ничуть не страшно. Люди как люди! Говорили они по-сорбски и были всего на несколько лет постарше Крабата. Когда кто-нибудь из них встречался с ним взглядом, ему казалось, что тот глядит на него с сочувствием. Странно. Но об этом он не слишком задумывался.Что его больше удивляло, так это одежда, которую он нашел на нарах. Вещи были поношенные, но пришлись ему впору, будто на него сшиты. Он все же решился спросить, откуда они взялись, чьи были раньше. Наступило тягостное молчание. Подмастерья удрученно глядели на него, опустив ложки.– Я сказал глупость?– Нет, нет, – успокоил его Тонда. – Это одежда... Твоего предшественника.– А почему его нет? Он уже выучился?– Да... Он выучился.В это мгновение дверь распахнулась. В комнату ворвался разъяренный Мастер. Парни потупились и ссутулились.– Прекратить болтовню! – взревел он, глядя на Крабата в упор своим единственным глазом.– Кто много спрашивает, тому много врут. Понял? А ну-ка, повтори!– Кто много спрашивает, тому много врут, – повторил Крабат, запинаясь.– Заруби это себе на носу!Дверь за Мастером захлопнулась.Подмастерья вновь заработали ложками. Но Крабату вдруг расхотелось есть. В полной растерянности он переводил взгляд с одного на другого. Никто не обращал на него внимания. А вот и нет. Тонда едва заметно ему кивнул. Радость охватила Крабата – как хорошо, что на мельнице у него есть друг!
После завтрака отправились на работу. Крабат поднялся вместе со всеми. В сенях стоял Мастер.– Следуй за мной! – поманил он Крабата пальцем.Вышли во двор. Ярко светило солнце, на деревьях сверкал иней. Было безветренно и морозно.Обошли мельницу. Сзади оказалась еще одна дверь. Мастер открыл ее. Вошли в каморку с низким потолком и двумя крохотными окошками, серыми от мучной пыли. Толстым слоем она лежала повсюду – на полу, на стенах, на дубовой балке, свисающей с потолка.– Вымети! – приказал Мастер, ткнув пальцем в угол, где стояла метла. И ушел.Что ж, надо браться за работу! Но от первых же взмахов метлы поднялось густое облако мучной пыли и окутало Крабата.Нет, так не пойдет! Пока я мету здесь, пыль оседает там. Надо открыть окно!..Но оказалось, что окна заколочены снаружи.Попробовать открыть дверь?Но и дверь заперта. Крабат принялся трясти ее, колотить кулаками. Все напрасно... Он в ловушке!..Лоб Крабата покрылся испариной. Мука оседала на волосах, склеивала ресницы. От нее першило в горле, щекотало в носу. Все было как в бесконечном кошмарном сне: облака мучной пыли, густой туман, метель...Дышать становилось все труднее, кружилась голова, он стукнулся лбом о балку. Может, бросить все это? Поставить в угол метлу? А что скажет Мастер? Ведь с ним шутки плохи. Да и жалко терять кров и еду. Надо попробовать еще раз!От двери к окну, от окна к двери, опять от двери к окну... И так час за часом! Казалось, прошла целая вечность.И вдруг кто-то рванул дверь. Тонда!– Выходи! Обед!Дважды повторять ему не пришлось. Едва держась на ногах, задыхаясь и кашляя, Крабат пошел к двери. Тонда окинул взглядом каморку, понимающе посмотрел на Крабата.– Ничего, брат, поначалу всем так приходится!Потом он пробормотал какие-то непонятные слова, начертил в воздухе какие-то знаки. Мгновенно вся пыль поднялась, будто из щелей и пазов подул ветер. Белое облако взметнулось над Крабатом, вылетело в дверь, унеслось в лес.Каморка засверкала чистотой. Ни пылинки!Крабат широко раскрыл глаза:– Как же это ты смог?Но вместо ответа Тонда сказал: – Пошли, Крабат, суп остынет! РАБОТА ЗДЕСЬ, КОНЕЧНО, НЕ МЕД... Трудно пришлось Крабату. Мастер не давал передышки, все подбавлял да подбавлял работы: «Куда ты подевался, Крабат? А ну-ка, оттащи мешки в амбар!», «Иди-ка сюда! Перевороши лопатой зерно, не то прорастет!», «В муке, что ты вчера просеял, полно мякины! После ужина просеешь снова! Пока не кончишь, спать не ложись!»Мельница в Козельбрухе работала и в будни и в праздники, с раннего утра до позднего вечера. Лишь раз в неделю, по пятницам, они кончали раньше, а по субботам начинали часа на два позже. Крабат таскал мешки, просеивал муку, колол дрова, разгребал снег, носил на кухню воду, чистил скребницей лошадей, убирал навоз – дел хватало. Вечером, ложась на нары, чувствовал себя разбитым. Ломило поясницу, ныли руки и ноги, горели волдыри на плечах.Крабат удивлялся своим товарищам. Тяжелая работа, казалось, совсем их не затрудняла – никто не жаловался да никто особенно и не уставал.Как-то утром он расчищал дорогу к колодцу. Ночью шел сильный снег, намело высокие сугробы, засыпало все тропинки. Крабат устал. Каждый взмах лопаты отдавался в пояснице. Стиснув зубы, пытался он превозмочь боль. Вдруг появился Тонда. Убедившись, что никого вокруг нет, положил ему руку на плечо.– Держись, Крабат!Крабату показалось, что в него влились новые силы. Боль отступила. С жаром схватился он за лопату, начал расшвыривать сугроб.
1 2 3