Поэтому духовный труд должен быть постепенным. Есть такое старое монашеское правило: если ты увидишь, что молодой монах изо всех сил стремится на небо, возьми его за ноги и стяни на землю. Потому что если человек, не умея летать, залетит слишком высоко, он может оттуда упасть и разбиться вдребезги.
Шествие в духовной жизни должно быть постепенным, от простого к сложному, и никогда не надо на себя брать больше, чем мы можем сделать. А то многие на себя наберут-наберут, а потом бросают все и ничего не могут уже сделать. Вот то, что понял, то, что усвоил, то, что попробовал, – то и делай. Если годик прошел и твое делание стало тебе привычным и легким, можешь немножечко прибавить. И так во всем: и в посте, и в молитве, и в чтении Писания, и в делании добрых дел. Во всем нужна мера, а мы по нашей гордости, по тщеславию, по неразумию, глупости всё стремимся куда-то. Вот Псалтирь по кругу читают – и я буду. Мне четки подарили – значит, я буду по четкам молиться. Я читаю одну главу из Евангелия, узнал, что кто-то по пять читает – значит, и я буду так читать. Кто-то куда-то съездил – и я туда поеду. И в результате человек не приобретает ничего.
Дерево не может расти с макушки, а от корня, постепенно. Сначала зелененький росточек, потом обрастает корой, потом долго-долго растет, пока плодов не будет. Вот сколько дуб растет, пока на нем желуди появятся. Так и человек-христианин. Не надо нам удивляться тому, что у нас молитва рассеянная, что у нас ничего не получается, что мы скользим и падаем. Многие говорят: вот уже сколько времени прошло, а я все ни с места. Что ж тут странного? Мы только начинаем, мы еще ничего не поняли, ничего не создали. Этот процесс должен быть поступательным. Если произойдет иначе, то будет обязательно надлом, и вино прольется – молодое вино благодати Божией раздерет нашу греховную, ветхую плоть.
Поэтому святые отцы говорили: если кто начинает богословствовать или стремится к чистой молитве, не освободив свое сердце от страстей, – это путь к безумию. Не то что молитва Иисусова приводит к сумасшествию – нет, она не может привести к сумасшествию, – но неправильный образ жизни. Допустим, человек ежедневно читает "Отче наш": "И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим". И тут же он на кого-то обижается и не прощает ему. Только что Богу говорил: прости мне мои грехи, как я прощаю, – а сам не простил. Значит, он ставит себя в такие условия, что Бог его не прощает. А что это значит? Это значит, что тот грех, который он совершил, останется на нем. И человек очень быстро под грузом грехов падает и потом удивляется: в чем тут дело? А дело в том, что он вроде молится, Богу угождает, а в действительности живет не так, как Бог заповедал.
Поэтому если мы ходим в храм, причащаемся Святых Христовых Таин, но жизнь наша не меняется, мы продолжаем жить в своих грехах, не боремся с ними, то мы готовим себе страшную участь. Потому что тот, кто не знает и не делает, тот биен будет, а тот, кто знает и не делает, биен будет больше. С нас, с верующих, спрос гораздо больше, потому что мы знаем, читаем, слушаем. Поэтому нужно стараться, чтобы это поступательное движение к святости, к благодати Божией у нас обязательно было, чтобы у нас в душе постоянно был духовный труд. Вот тогда каждый – не как преподобный Сергий, а хоть в свою меру – достигнет благодати и сможет достичь Царствия Небесного. В Царствии Небесном обителей много, у каждого своя: у Сергия одна, у Серафима другая, у Матери Божией еще выше обитель. И у нас пусть где-то с краешку, пусть самая последняя, но все-таки будет там, потому что между Царствием Небесным и преисподней огромная пропасть, которую никто не может перейти. Поэтому лучше быть последними, но там, в Царстве.
И вот если мы окажемся верны Богу, если несмотря на усталость, на собственное неразумие, слабость душевную мы все-таки будем усердствовать, все-таки будем желать Царствия Небесного, трудиться для него, то Господь по милости Своей нам поможет. Он знает наши немощи лучше нас. Более того, Он всех нас хочет спасти. И для каждого рождающегося на земле человека уже есть обитель на небесах. Только по собственной любви ко греху человек в нее не входит. И Господь тогда ждет, чтобы новый человек на земле появился: может быть, он эту обитель наследует. Все человечество живет только для того, чтобы заполнить обитель, которую создал Господь.
Поэтому каждый, кто потрудится, тот туда входит, а кто ленив на духовное, тот идет в преисподнюю, в геенну. Вот строят дом, материал завозят, распиливают доски, делают полы, крышу, стены – и остались обрезки. Куда их девать? Их распиливают, сушат, а потом в печку, потому что они больше ни на что не годны. И человек, который не стяжал благодати Божией, – он, собственно, ни на что не годен. В нем только один грех да гнилое мясо, и все. Это только в печку, больше никуда. Поэтому не надо удивляться, что существует геенна огненная. Все хорошее, все доброе уже обстругано и пошло в дом, в домостроительство спасения человека. А что гнилое, что не годится, что само себя истребило – то надо порубить, высушить да и сжечь.
Мы не доски, мы не поленья, мы живые существа. И каждый из нас сам может либо занять место в том доме, который ему Господь уготовал, либо сгнить – и тогда уже только в печь. Поэтому каждый из нас сам решает свою судьбу. Вот преподобный Сергий решил свою судьбу – ушел от мира, стал Богу молиться и очистился от грехов. Он стал "добродетелей подвижник", все добродетели, которые только возможны, приобрел. И не только себя спас, но и сотни и сотни людей. Масса его учеников стали святыми, и ученики учеников тоже стали святыми. Он своей святостью наполнил всю Россию. Всю Россию монастырями покрыл, вернул ей духовный стержень. Поэтому Россия смогла от татар освободиться. А не было бы этого, все бы так и сгнило, превратились бы мы в холопов у татар.
Вот так и нам надо, как Сергий. А вокруг нас злоба, распри, ненависть, зависть, какие-то пересуды, осуждение, крики. Почему так? Да потому, что мы в этом котле кипим. А если бы мы сияли благодатью Божией, вокруг нас люди тут же в святых бы превращались, тут же. Потому что невозможно при святом человеке скверное слово произнести, потому что присутствие благодати Божией человека перерождает. Вот недавно мне рассказали: один батюшка пришел навещать жену в больницу. А соседка по палате как-то почувствовала, что он священник. И интересно, как на нее это подействовало. Она тут же пошла к мужу, который лежал в этой же больнице, и они поругались, – и попросила у него прощения. Никто ничего ей не сказал, никто не уговаривал, но сама благодать Божия вошла и вот так благотворно на человека подействовала.
Благодать Божия перерождает человека, она заставляет его делать добро. Поэтому если у нас в семье ссоры, свары, драки, еще какие-то неурядицы – это происходит не от того, что люди все плохие, не слушаются, не понимают, а оттого, что у нас нету благодати Божией, нету этой силы, которая могла бы все переродить. Если вокруг нас в мире, в городе, в подъезде – зло, скандалы, пьянство, это оттого, что мы обессилели, у нас благодати не хватает на самих себя, не то что на детей, на внуков, на племянников. Поэтому нет ничего удивительного, что у нас неверующие дети. Вера – от благодати, а если у нас, как у юродивых дев, елея настолько мало, что себе-то не хватает посветить – живем во тьме, в грехе, в зависти, в злобе, в осуждении, в гневе, в блуде, – то что там говорить о ком-то еще. Какими словами можно кого-то в чем-то убедить? Нет, слова не убеждают, убеждает только благодать. Поэтому как ни говори, какой оратор красноречивый ни будь, это все как об стену горох. Только благодать есть истинное свидетельство. Поэтому цель нашей жизни – стяжание благодати. Вот тогда мы будем святы. А будем святы – достигнем Царствия Небесного. Аминь.
Крестовоздвиженский храм,
8 октября 1986 года
Пятница 1-й седмицы Великого Поста
Мы совершили сегодняшнее богослужение, и сердца наши умилились, умягчились молитвою ко Господу, потому что все православное богослужение покаянное. Это нужно для того, чтобы нам прийти в чувство – чувство сознания нашего греха перед Богом.
Грех есть всякое противление воле Господней. Каждому из нас Бог хочет Царствия Небесного, каждого хочет спасти, а мы все хотим своего и из-за этого всячески спасению сопротивляемся, идем против рожна. Поэтому в нашей жизни очень многое происходит не так. Нам все чего-то хочется, мы стремимся к чему-то, а оказывается, надо совершенно другое делать. Господь премудро наше спасение старается устроить, Он нас жалеет, любит, и мы должны осознать всю свою неразумность перед Богом, увидеть, сколько мы совершаем грехов оттого, что в нас кипят всякие страсти: и гордость, и зависть, и гнев, и сребролюбие, и чревоугодие, и блудность, и уныние, и любовь к излишним словам.
Но самое главное, в чем извращена наша природа, состоит в том, что мы любим только себя. А Господь дал нам две заповеди, с помощью которых мы можем войти в Царство Небесное: надо научиться любить Бога и ближнего своего, как самого себя. Важно именно как самого себя. Потому что вообще-то мы людей любим. Редко бывает, что человек такой злодей, так всех ненавидит, что желает убить. Нет, обычно каждый добр и к своим детям; или идет по улице, видит, кто-то упал – ну, конечно, подойдет, поднимет; попросят взаймы – даст. Каждый за собой знает очень много добрых поступков, но этого крайне мало, потому что надо ближнего любить, как самого себя.
Мы многие вещи любим: и поесть, и поспать, и когда нас хвалят; любим книги интересные или интересные передачи по телевизору; может, кто любит в гости ходить или сам угощать. Много мы вещей любим, и людей любим, но себя все-таки больше, вот в чем вся беда. Господь нам заповедал не делать другому того, что не хочешь, чтоб он сделал тебе, а мы часто к другим людям относимся с недостаточной любовью, хуже, чем к самим себе, поэтому о них совершенно не думаем. Ну самый ближайший пример: вот аналой стоит, крест, Евангелие, исповедь идет. Подходит человек благочестивый, верующий, любящий Бога – и забывает обо всем: что за ним стоит толпа из ста человек; что люди нервничают из-за того, что служба задерживается – может, кому домой надо скорей спешить; что батюшке тоже во время службы нужно хоть немножко, хоть пять минут помолиться, а не всю службу у исповеди простоять, он и так бегает туда-сюда. Человеку дело только до себя: как, да что, да почему, да зачем – я вчера, нет, не вчера, вы знаете, позавчера, и вот я позавчера поехал, я там это сделал… Совершенно не относящиеся к исповеди вещи. Или начинает раскланиваться: один земной поклон сделает, другой земной поклон сделает, а остальные все ждут.
Почему это происходит? От недостатка любви. Потому что человек думает только о себе: вот я, вот крест и Евангелие, вот мой батюшка, и мне надо от него и совет получить, мне надо ему покаяться. Только я, а все остальные, которые вокруг меня стоят, – это какие-то пни. Иногда эти пни меня задевают; а если стоит и мне мешает, я вот так рукой его отодвину. Часто наблюдаешь страшную картину, как к кресту люди подходят, например. Каждый хочет приложиться губами к изображению распятого Христа Спасителя и при этом отталкивает других. Так этот же самый Христос и сказал: "Люби ближнего, как самого себя"! Но человек, прикладываясь к Его кресту, совершает преступление – нарушает эту любовь. Христос пришел для того, чтобы научить любви, а тут прямо наоборот. Лучше совсем не подходить, чем подходить вот так.
Так же и у Чаши, и так во всем. То есть у нас нет смирения, нет видения другого человека, нет понимания, что ближний – это не просто предмет, одетый в пальто и платок, а живой человек, у него своя душа, своя боль. У него дома скандалы, может быть; или он очень тяжело болен; или у него жизнь так сложилась, что страшно представить – если бы нам такое, мы бы давно бы уже умерли, а вот его Господь хранит по каким-то причинам. Мы не чувствуем, что вокруг нас живые люди; не просто предметы, которыми можно как-то управлять, а каждый человек – это величайшая драгоценность перед Богом, каждый человек стоит любви. А у нас, в силу нашего помрачения, все обращено на себя: мои дела, мои заботы, как я себя чувствую. У некоторых это чуть дальше распространяется: моя жена, мои дети. А уж дальше это редко кто: там мать или отец – об этом почти никто и не думает, они уже считаются дальними родственниками, не говоря о братьях, сестрах.
Вот такая беда. Это и есть, собственно, грех, который над нами властвует. Это есть то беззаконие, которое распяло Христа. Потому что Христос пришел в мир, чтобы показать людям Свою любовь, научить их любви, а люди из зависти Его распяли. Вот так же стояли, такие же простые мужики, бабы. Их научили, и они кричали: "Распни, распни Его!" – и показывали пальцем. Неделю назад кричали: "Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне!" – а через неделю: "Распни, распни Его!" Как настроят их, так они и идут. Нету ни рассуждения, ни любви, ни смирения, ни понимания, живут как в чаду каком-то. И так же и мы с вами. Мы все время забываем, для чего Церковь существует на земле – чтобы нам научиться любви, преодолеть рознь мира сего, стать воистину братьями и сестрами во Христе, почувствовать это. А у нас желание весь мир подчинить только себе, использовать только для себя.
И вот человек-грешник, который весь мир вроде поставил на службу себе, – он все и изгадил, потому что не относится к миру как к дару Божию. Стремление только потреблять: мне надо дерево, значит, спилю; мне нужно еще что-то, значит, добуду; а после меня хоть потоп. Абсолютно наплевательское отношение. Отчего это происходит? От недостатка любви и от недостатка понимания, от того, что человек обращен только на себя. И это зло выражается в чем угодно. Вот, например, один человек ругает другого. Ну, допустим, тот даже виноват, но ты-то сам грешник, как же ты можешь другому говорить, что он такой-сякой, когда ты сам такой же такой-сякой и даже еще хуже? А у нас это постоянно, нам только бы свое отношение заявить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25