Чего особенного он мне сказал? Да
слышал же я уже все это. Даже сам себе то же самое говорил и почти теми же
словами. Если бы эти сомнения меня не мучили, разве задели бы меня тогда
слова Раджкара? Да никогда. Просто, наверное, меня отвращал контраст между
тем, за кого я его принимал и пытался изо всех сил принимать, и тем, как
он себя вел. Вот именно - я никак не мог примирить для себя две его
сущности - сущность клиента, пришедшего сюда за айглом, человека, которого
я в глубине души, скрытно - иначе нельзя, иначе люди не пойдут с тобой -
привык презирать за одно это, человека, способного ради достижения своей
цели, порой весьма низменной, превратить в вечную пытку жизнь другого,
пусть и неразумного существа, и человека, каким успел показать себя
Раджкар за сравнительно небольшое время на этом берегу Кргали. Ну не
совмещались в моей голове две эти его сущности. Он с самого начала был мне
неприятен - толстый, но не жирный, а какой-то плотный, как бы накаченный
жиром и мускулами, круглолицый и курносый, с глазами навыкате, как-то даже
на расстоянии излучающий довольство хозяина жизни. Если я и не люблю
кого-то чисто физиологически, на бессознательном уровне - так это таких
вот "хозяев жизни". Быть может, просто потому, что сам никогда не смог бы
примкнуть к их числу, быть может, просто из-за какой-то своей ущербности.
Но я с самого начала взял себе за правило никогда не заниматься отбором
клиентов по принципу: нравится мне человек или не нравится. Я с самого
начала решил, что буду брать любого, кто способен выжить в стране айглов.
А так - ведь они все мне в той или иной степени не нравились.
- Вы не обижайтесь, шеф, - после долгого молчания сказал Раджкар. -
Я, конечно, сказал вам неприятные вещи. Но ведь вы сами напросились. Да, к
тому же, я вам неприятен. И то, зачем я сюда пришел, вам неприятно. Я не
настолько толстокож, чтобы этого не чувствовать. Хотя по внешности,
наверное, обо мне этого не скажешь. Возможно, ваши заблуждения и ваша
позиция гораздо лучше, чем те заблуждения, которые движут мной. Хотя со
стороны я не вижу принципиальной разницы. Да и вы сами, наверное, тоже.
Только вот какую вещь вы должны понять. Я иду за айглом только для себя
самого. Исключительно. Пусть то, что собираюсь я с ним делать, с вашей
точки зрения безнравственно. Но для меня айгл - единственное средство
исполнения желаний. Средство, от которого уж точно никто больше не
пострадает. Пусть он страдает. Пусть я при этом теряю в ваших, да и в
своих глазах, очень многое - но я никогда, слышите, никогда не использую
другого человека так, как использую айгла, - он приподнялся на локте и
повернулся в мою сторону. - А вот он, - Раджкар кивнул в сторону палатки,
в которой лежал Эйгон. - Как вы думаете, зачем айгл нужен ему?
- Откуда мне знать?
- Но вы же догадываетесь. Ему же не айгл нужен. Ему же гораздо
большее нужно. Счастье ему нужно. А счастье в этом мире - это такая штука,
которая всегда почти достается только ценой чужого несчастья. И он не
айгла будет мучить, чтобы желания свои исполнить - он человека
какого-нибудь при помощи айгла исполнителем своих желаний сделает. И сам,
между прочим, никогда даже не задумается, что же творит такое. Знаю я их.
Навидался.
- Не судите, да не судимы будете, - сказал я тихо.
- Очень верная мысль. Но где-то я уже слышал подобное, - Раджкар
зевнул, осмотрелся. - А не пора ли и нам спать?
Солнце уже село, небо снова почти полностью закрыли облака, быстро
смеркалось. И спать действительно хотелось страшно. Даже как-то об
опасности думать не хотелось. Ну ее к черту, философию эту. Дай бог,
расстанемся мы через несколько дней вполне благополучно и вполне
благополучно забудем друг друга.
- Проверьте еще раз сигнализацию, - сказал я, поднимаясь и
отряхиваясь. - А я приберусь здесь.
Мы забрались в палатку, включили защиту и через пять минут уже спали
- по крайней мере, про себя я это могу сказать с полной определенностью.
Но ночь была беспокойной. Эйгон несколько раз просыпался, стонал, просил
пить, и не было никакой уверенности, что к утру он придет хотя бы в
относительную норму. А проводить две ночевки на одном месте - почему-то
среди проводников это считается очень опасным. Только под утро, когда я
сделал Эйгону еще один укол, он успокоился и крепко заснул.
Я очень удивился, когда, проснувшись, он сказал, что сможет идти
дальше. Действительно, выглядел он вполне прилично. Мы быстро
позавтракали, собрались - я еще раз облегчил его рюкзак - и двинулись вниз
по склону.
С утра было пасмурно, но дождь пока не начинался, и идти поначалу
было совсем нетрудно - путь шел вниз по сравнительно ровному и пологому
склону. Часа через полтора мы вошли в лес. Здесь когда-то уже можно было
расставлять ловушки. Но это было давно, я не застал этого времени.
В этом лесу удобных тропинок уже не было. То и дело приходилось
перелезать через поваленные стволы деревьев и обходить слишком густые
заросли кустарника. Потом, в низине, вообще началось болото. Но
сворачивать смысла не было - к Трехглавому холму вообще не было удобных
подходов. Мы медленно брели, внимательно приглядываясь к окружению,
временами я сверял направление по компасу, и через какое-то время
монотонность этого движения стала притуплять ощущение тревоги.
Первым опасность почувствовал Раджкар.
- Вы слышите, шеф? - спросил он, не оборачиваясь. - Кто-то идет
справа от нас.
Я остановился, приказал им замереть и прислушался, включив на
максимальную чувствительность наружные микрофоны шлема. Если кто и шел
справа от нас, то он тоже замер - я отчетливо слышал дыхание моих
клиентов, шелест листвы под легким ветром - но справа не доносилось
никаких подозрительных звуков. Но теперь я был начеку, и раструб "эктона"
смотрел в нужную сторону.
- Сделайте пять шагов вперед и замрите снова, - сказал я тихо. Тот,
кто крался справа от нас, замереть не успел, и теперь я отчетливо уловил
шелест листьев при его движении. Там, справа, кустарник был густым и
непроницаемым для глаз, впереди тоже были густые заросли, и я решил не
испытывать судьбу. Узкий язык пламени из раструба "эктона" прорезал
заросли, послышалась какая-то возня, потом быстро удаляющийся шелест.
Через полминуты все стихло, только слегка потрескивали, распрямляясь,
опаленные огнем ветви. Хорошо, что здешний лес почти невозможно поджечь -
иначе "эктон" в стране айглов был бы бесполезным оружием.
- Кто это был, шеф? - спросил Раджкар.
- Не знаю.
- Пойдем посмотрим?
- Нет. Убежал и ладно, - любопытство его разобрало. Посмотреть
захотелось. А если он там не один был? А если там кто-то в засаде остался?
Но говорить этого я не стал, и мы молча тронулись дальше.
Вскоре болото кончилось, начался подъем, и я понял, что мы вышли на
ближний склон Трехглавого холма. Пора было поворачивать направо, чтобы не
переть через его вершину по кручам и обрывам, но минут пять мы еще шли
вперед, и только когда ясно обозначился склон, я велел Эйгону
поворачивать. Начал моросить дождь, но высокая трава под ногами и прежде
была мокрой, так что это пока ничего не меняло. Пора было устраивать
привал - Эйгон уже еле держался на ногах - но я все тянул, надеясь найти
место получше. И дождался того, что он растянулся, споткнувшись о какую-то
кочку.
- Вы в порядке, коллега? - спросил, замерев на месте, Раджкар.
- Ничего страшного. Я сейчас встану, - но Эйгон продолжал лежать,
слишком устав, наверное, от этого перехода.
- Вам помочь? - снова спросил Раджкар. Он не приближался, потому что
защита была включена у обоих.
- Нет, нет, я сам, - Эйгон даже начал какое-то шевеление, но я уже
понял, что дальше мы пока не пойдем. Место было не слишком хорошим, но
выбирать не приходилось.
- Ладно, - сказал я. - Устроим привал. Уже время.
- Хорошая мысль, шеф, - Раджкар обернулся. - И перекусить бы не
мешало.
- Перекусим. Только место уж больно поганое. Защиту не отключайте.
- Слышали, коллега? Привал.
- О-ох, - Эйгон, наконец, перевернулся на спину и сел, подтянув
колени к подбородку. Вид у него бы совсем жалкий.
Я сел несколько поодаль, отстегнул рюкзак, достал пайки и кинул обоим
их порции. Как-то само-собой получилось, что мы с Раджкаром сидели, глядя
друг на друга, и значит держали под наблюдением все вокруг - на внимание
Эйгона я не особенно рассчитывал. Хотя нет - получилось это не само-собой.
Место, где сел Раджкар, было далеко не самым удобным, и значит выбрал он
его вполне сознательно. Из Раджкара получился бы неплохой проводник. Если
бы он не добывал себе айгла, конечно - никто из проводников никогда не
добывает себе айгла.
Какое-то время мы молча жевали. Было очень тихо, даже дождь шел такой
тихий, что шелеста капель по веткам не было слышно. Потом Раджкар вдруг
спросил:
- А почему здесь нет птиц?
- Не знаю, - сказал я и снова почувствовал раздражение. Птиц ему не
хватает. - Зато здесь есть многое другое.
Хотя нет, не столь уж и многое. В обычном лесу гораздо больше жизни.
А здесь даже букашек не видно. Может, и птиц-то нет всего лишь потому, что
нечем им здесь питаться. А если и попадается тут что живое, то обязательно
какая-нибудь гадость смертоносная. Как будто специально созданная, чтобы
кусать, жалить, жечь... Может, и правда специально. Может, не зря страна
айглов постоянно изменяется, каждый раз появляются здесь новые твари.
Может, это айглы нам знак подают, чтобы мы их в покое оставили. Мы не
понимаем этого и все лезем и лезем... Одни погибают, приходят на их место
другие, и ничего-то нам не страшно, и ничем-то нас не отвадить.
- А далеко нам еще идти? - подал, наконец, голос Эйгон.
- Не очень. Если к вечеру пройдем еще столько же, то завтра можно
будет ставить ловушки.
Не знаю, обрадовало это его или огорчило. Вид у него такой был, как
будто и не слышал он моих слов. Ну и ладно. Я доел свой паек и хотел было
подниматься, как вдруг увидел, что рука Раджкара тянется к карабину.
- Не шевелитесь, шеф, - сказал он тихо. Я замер, всей спиной ощущая
или воображая какую-то опасность сзади, и как завороженный следил, как
Раджкар медленно поднимает карабин к плечу и направляет ствол прямо в
меня. Сразу вспомнились слухи об этой дурацкой Лиге Защиты - но я не успел
даже пошевелиться, как раздался выстрел. Пуля просвистела над самым ухом,
и что-то тяжелое рухнуло на землю за моей спиной. В то же мгновение я
откатился в сторону, и раструб "эктона" смотрел на то место, где я только
что сидел - это самое верное дело, эта привычка пару раз уже спасла мне
жизнь.
Но ничего делать уже не требовалось. Лайгер, темно-зеленый в черную
полоску зверюга, совершенно мирно лежал в десятке шагов от места привала,
и только приглядевшись можно было увидеть пулевое отверстие в его переднем
конце - не в голове, нет, лайгер вообще не имеет головы, и, как утверждает
Лыков, совершенно слеп. И вообще он совсем не хищник. Что не мешает ему,
конечно, убивать растяп, которые вроде нас слишком долго сидят на одном
месте, не выставив сигнализацию.
- Однако и нервы у вас, шеф... - сказал Раджкар, поднимаясь. Эйгон
застыл на месте. Даже жевать перестал.
- Что вы имеете в виду? - спросил я. Слова дались с трудом, что-то
застряло в горле и мешало говорить.
- Хорошо, что вы не пошевелились.
- Хорошо, что вы попали. Не в меня, - я встал, отряхнулся, увидев,
что Раджкар направляется к лайгеру, поспешил сказать: - Лучше не
прикасайтесь - потом долго отмываться придется.
- Поверьте, шеф, не имею ни малейшего желания, - он подошел к самому
лайгеру, склонился над ним, что-то высматривая. Ох не нравились мне все
эти его высматривания. Не место в стране айглов праздному любопытству. А
если любопытство не праздное - то что ему нужно? - Надеюсь, они не
нападают парами, как эта, как ее, калдара позавчерашняя?
- Нет. Сюда вообще теперь долго никто не сунется.
- Не удивляюсь, - Раджкар повел носом и поспешно отошел назад.
Лайгер уже начинал благоухать. Конечно, можно было бы дышать какое-то
время через фильтры - но зловоние, которое он испускал, даже и фильтры
довольно скоро прошибать начинало. Никто не мог выдержать долго рядом с
трупом этой твари. Надо было уходить.
Эйгон снова пошел впереди, и поначалу, глядя, как он шатается, я не
был уверен, что мы уйдем далеко. Но постепенно он разошелся. Разошелся и
дождь. Под деревьями стало совсем сумрачно, и иногда откуда-то издали
доносились раскаты грома. Мы шли, насколько это было возможно, поперек
склона, стараясь не подниматься и не терять высоты, и постепенно я начал
узнавать местность. Когда же начался участок редколесья, и под ногами
снова неожиданно захлюпала вода - это при том, что склон был достаточно
крут, и вся вода, по идее, должна бы была стечь вниз - я понял, что идти
осталось совсем немного. Но говорить им ничего не стал - не хотелось
расхолаживать близостью стоянки. Да и кто знал, что могло ждать нас на
оставшемся километре пути?
Этот последний километр вымотал даже меня - под ногами пошла глина,
местами скользкая, как лед, и все мы сумели по несколько раз съехать вниз
по склону и с ног до головы перемазаться. Один раз я заехал сапогом в
черный куст жвачки и еле вытащил ногу, отцепляясь от его липучих веток.
Когда, наконец, мы вышли на знакомую поляну, и я скомандовал остановку, то
Эйгон буквально рухнул на землю, чуть не угодив задом в большую лужу. Все
заботы о разбивке лагеря легли, конечно, на нас с Раджкаром, и даже он,
всегда прежде бодрый и здоровый, угрюмо молчал, таская дрова для костра и
расставляя сигнальные вешки.
1 2 3 4 5 6 7