Мы ее зовем так.
- Седовласая. - Я перекатывал слово во рту, мне не очень нравился
заключенный в нем смысл.
Линни заметила мои колебания.
- Какое имя ты предпочитаешь?
- Линни. Оно напоминает мне о линнет, маленькой певчей птичке Земли,
моего мира.
- А какого цвета эта птичка? - спросила она.
Я улыбнулся. - Есть одна разновидность, называется серая линнет, -
сказал я.
- Вот видишь, - сказала она. - Слова двух миров не могут лгать.
Называй меня, как хочешь.
- Линни, - сказал я. - Я оставлю Седовласую во рту Б'оремоса. Потому
что в нашем мире это мрачный цвет, вылинявший, печальный, без блеска. Тебе
он не подходит.
- Ты на самом деле еще не знаешь, что мне подходит, Человек-Без-Слез,
- сказала Линни. - Я чувствую в тебе сомнения. Удивление и сдержанность.
Еще не спета песня.
Б'оремос вклинился между нами. Взяв меня за правую руку, он потащил
меня из Зала Плача во дворец через мощеные улицы, а затем через лабиринт
переходов к его комнатам. Линни шла следом.
- А Королева знала, что ты пошел с ним вместо того, чтобы вернуться
на корабль для бдения?
- Я этого не знал и, должен сознаться, и не подумал об этом. Я сказал
себе, что я наблюдаю, изучаю, познаю. Настоящий антрополог. Но на самом
деле, я думаю, мне было приятно.
- Ладанна.
- Простите, сэр?
- Я просто размышляю. Продолжай, Аарон.
В комнате Б'оремоса я с легкостью кинулся на гору подушек, как будто
я делал это всю жизнь. Б'оремос улегся на своих подушках, своей ногой
касаясь моей. Только Линни сидела выпрямившись, как знак препинания между
нами.
Я задавал вопросы, сформулированные скорее как утверждение, а
Б'оремос давал ответы, которые выглядели скорее как загадки. Это все было
похоже на игру, я начинал постигать их способ мышления. Так бывает, когда
изучаешь какой-то язык и вдруг начинаешь видеть сны на этом языке и
понимаешь, что это и есть момент постижения новой культуры. Но когда он
наступает, этот момент, тут уж сомнений нет.
Я совсем забыл о "смерти" Доктора З. и поэтому, когда вошел слуга,
призывая Б'оремоса в апартаменты Королевы, я не был готов услышать его
тяжелый вздох.
- Скорбь заставляет ее думать о своем бессмертии, - сказал он.
- Скорбь? - спросил я. - Бессмертие? - Длинный день и стаканы
поднесенного вина, значительно более крепкого, чем все, что я пробовал
раньше, замедлили мою сообразительность.
- Смерть вашей Королевы печалит ее и она думает о времени, когда она
сама будет в Пещере, лишенная утешения, родных дочерей, которые могли бы
оплакать ее. Ей хочется еще одного ребенка. Она настаивает на том, чтобы
быть засеянной этой ночью, и мы все будем вознаграждены, если будет
урожай.
- Она просила меня, - сказал я. - Она приглашала меня в свои покои,
но я сказал нет.
Б'оремос и Линни были шокированы.
- Королеве не отказывают, - сказала Линни.
- Мы делаем свои посевы с любовью, - сказал я. - А если есть любовь,
всегда есть выбор.
- У мужчины в этих делах нет выбора, - сказал Б'оремос. - У мужчины
так мало времени, оно должно быть потрачено на службу Королеве. Она зовет
и я... - Он провел рукой по переду своего хитона, где появилась заметная
выпуклость. - Я мужчина и я должен ответить на призыв. - Он мрачно
посмотрел на меня. - То ли ты играешь с нами и ты не мужчина, то ли...
- Я - Мужчина, - просто сказал я.
- То ли твое время движется с другой скоростью, - закончила Линни.
На это я не ответил. Я не смел.
Б'оремос прикоснулся к моему плечу и быстро вышел в дверь, скрытую
под драпировкой, а мы остались с Линни одни.
- Для тебя время действительно идет иначе? - спросила она.
Я долго думал, как объяснить так, чтобы не скомпрометировать еще
больше наш прилет.
- Мы иначе считаем, - сказал я наконец.
Она немного помолчала, ее худое лицо сохраняло торжественное
выражение, напоминая мне о мадоннах на витражах храмов там, на старой
Земле. Наконец она взглянула на меня.
- Ты многому можешь научить нас, небесный путешественник.
- Я здесь для того, чтобы учиться, а не учить, - сказал я, и вдруг
мысли мои странно прояснились. Я, казалось, вижу каждое слово прежде, чем
произнести его. Сам того не замечая, я протянул руку, взял слово из
воздуха, повернул его в ладони и сказал: - Это слово - ладанна.
- Я научу тебя разнице между плукенной и ладанной, - сказала Линни, -
без слов. - Она сказала серьезно. - Потому что нет сомнений, что я не могу
научить человека горевать, если он не чувствует горя здесь. - Она
приблизилась вплотную ко мне и коснулась ладонью моей груди над сердцем,
широко расставив пальцы.
- Но где же человек чувствует разницу между плукенной и ладанной,
если не здесь? - сказал я, накрывая ее руку своей. Ее рука дрожала.
- Меня никогда не касались, - ответила она, потом добавила, как будто
такое простое утверждение нуждалось в объяснении. - В моей деревне я была
странной, даже более странной, чем обычный королевский посев. Я здесь, так
как я Плакальщица Королевы, я Неприкасаемая. Тебе понятно, что это значит?
- Маленькая линнет, - сказал я почти шепотом, - сладкая певунья. Меня
тоже никогда не касались. Я был слишком занят науками. Но теперь - это
было бы также нарушением всех моих клятв - коснуться тебя.
Ее рука соскользнула с моего сердца к моим губам.
Я поцеловал ее пальцы один за другим. Они были огрубевшие, на большом
пальце левой руки был шрам в виде креста. Потом я выпустил ее руку,
потянулся за своей чашей с вином и осушил ее. На донышке лежало одинокое
маленькое черное зернышко, как точка в конце предложения.
- Что это? - спросил я.
Она взяла чашу, заглянула в нее, потом приложила руку ко лбу.
- Это то, что остается от орешка люмина, если его размочить в вине. У
Б'оремоса остались те три орешка, которые ваша Дот'дер'це вернула ему.
Один он положил в твою чашу.
- О, Боже. Я умру? - спросил я, начиная чувствовать тепло,
подымающееся в ногах. Если это смерть, она не так уж неприятна.
- О, нет, А'рон, не умрешь. Три орешка приносят смерть. От двух у
тебя будут кошмары и истерика. Но один... - Она заговорила тихим голосом и
как-то рассеяно. Один - для ночи бешеного удовольствия.
- А ты тоже выпила вино с орешком? - спросил я, вдруг с нетерпением
ожидая ответа.
Она заглянула в свою чашу, осушила ее, снова посмотрела. Глаза у нее
были золотые и большие.
- Мы не сможем остановить то, что уже началось, - сказала она. - Если
кто-то виноват, если было предательство, то это Б'оремос. Ты - и я - мы
невиновны. - Она встала, задула одну за другой свечи, потом подошла ко мне
среди замешкавшихся теней и легла рядом со мной.
Первый поцелуй и первое прикосновение были сладкими, но не так, как
все остальные, которые последовали потом.
- Дальше можешь не описывать, Аарон.
- Спасибо, сэр, но я не смог бы, даже если бы вы приказывали. Люмин
затуманил мои ощущения и я не знаю, что было реальностью, а что - нет. Но
я люблю ее, сэр. И я знаю, что она любит меня.
- Какие у тебя основания так говорить?
- Потому что когда она задувала свечи, я заглянул в ее чашу. В ней не
было маленького черного зернышка.

- Дамы и господа, вы все слышали показания Аарона Спенсера. Я хочу,
чтобы вы их тщательно обдумали. Вам надо изучить три вещи: мотивы
засорения, метод засорения и, конечно, состоялось ли на самом деле
засорение.
- Простите, сэр, но есть кое-что, чего я не понимаю. То, что
случилось между мной и Линни, произошло наедине. Когда Б'оремос вернулся,
мы уже расстались, она ушла в свою комнату, а я вернулся на корабль, где я
должен был помочь перенести Доктора З в капсулу длительного сна. Мы с
Линни решили, что нам нужно время, чтобы разобраться в своем отношении к
тому, что случилось, и мы не собирались обсуждать это с кем-либо. Она
напомнила мне, что нарушение клятвы под действием люмина не считается.
Поэтому я никак не могу понять, из-за чего затеян этот военный суд. Но так
как я обещал рассказать этому суду всю правду, я это сделал - как мог.
Однако в тот же день, без всякого предупреждения, я был отправлен
сюда, под предлогом сопровождения капсулы, что должен был сделать
Эн-Джимнбо как военный врач. И меня держат здесь уже двадцать дней, не
разрешая встречаться с Линни. Меня загрузили работой - переводы некоторых
записей, погребальных песен. Но никто не хочет рассказать мне, что
происходит там на планете, сэр. Даже Доктор З. избегает меня. Я допускаю,
что произошло некоторое засорение культуры, но - как я пытался объяснить -
на то были обстоятельства.
- Аарон, обстоятельства изменились. Очень. Сегодня утром Доктор
Эн-Джимнбо прилетел с подарком от Королевы.
- С подарком, сэр?
- Плачущий подарок весом семь футов, Аарон. И светловолосая, нечто до
сих пор невиданное на Эль-Лаллоре, хотя у нее их золотые глаза. Твои
двадцать дней в лаборатории это почти полный год там, знаешь ли.
- Младенец - девочка, сэр?
- Да, Аарон.
- А что с Линни?
- Насколько нам известно, она верит, что ребенок - мертворожденный
мальчик. И, как ты понимаешь, если бы Королева сама не предложила нам
забрать ребенка, нам все равно пришлось бы забрать ее. Здесь она просто
здоровое дитя, гражданин Федерации.
- Можно мне... можно мне повидать моего ребенка, сэр?
- Повидать ее? Аарон, если тебя признают виновным, а я очень надеюсь,
что так и будет, тебе придется воспитывать ее.
- Спасибо, сэр.
- Мне перечитать обвинение, капитан Макдональд?
- Пожалуйста, лейтенант.
- Аарон Спенсер, вас обвиняют в Засорении Культуры, как это
определяется Кодом УСС N_27. Конкретно вы обвиняетесь в том, что вы
преднамеренно и противозаконно нарушили пункт о Засоряющих Культурных
Контактах вашей связью с жителем или жителями планеты Хендерсон-4, таким
образом повлияв - на пользу или во вред - навечно на всю культуру их
замкнутой системы.
- Дамы и господа, теперь голосуйте. В случае ровного счета я буду
вынужден использовать решающий голос. Рассмотрите все тщательным образом.
Заседание Трибунала закончено.

- Сэр, мы проголосовали.
- И каков ответ на обвинение, старшина Петерсон?
- Виновен, сэр, при смягчающих обстоятельствах.
- "Обстоятельства" - это слово, похоже, появляется в нашем слушании
удивительно регулярно.
- Прошу прощения, сэр, но надлежащая форма...
- Форма, шморма, как, бывало, говорила моя прабабушка. Дамы и
господа, какой приговор вы предлагаете?
- Пять лет работы в космической лаборатории, сэр, включая воспитание
ребенка. Никаких дальнейших контактов в этот период с Хендерсоном-4 или с
кем-либо из его обитателей.
- Простите, сэр, но...
- Теперь что-то с формой не так, лейтенант?
- Я просто подумала, что вы могли бы добавить, что в конце этого
срока слова "Приговор Трибунала" могут быть вычеркнуты из анкеты
Антрополога Первого Класса Спенсера. Из-за смягчающих обстоятельств, сэр.
Это допускается, сэр, статьей 763 Кодекса Трибунала.
- Как, лейтенант, в этой железной груди бьется сердце?
- Это... гм... предписано правилами Академии, сэр.
- Похоже на шутку. Вы мне начинаете нравиться, лейтенант. И я хотел
бы так сделать, добавьте это. Впишите подходящие номера и сноски на
соответствующие статьи.
- Да, сэр.
- Хотите что-то сказать, прежде чем я отпущу всех, Аарон?
- Что с Линни, сэр?
- Это, мой мальчик, ее дело - и ее народ. Я тем не менее подозреваю,
что ее простят, если она хоть частично такая великая артистка, как ты
говоришь. Простит ли она сама - этого я не могу сказать.
- Тогда, сэр, я бы хотел встретиться со своим ребенком.

ПЛЕНКА 9. КОРОЛЕВА ТЕНЕЙ
МЕСТО ЗАПИСИ: Тронный Зал Королевы.
ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Семьдесят Шестой Год Королевы, Тринадцатый Матриархат,
Лабораторное время - 2137,5 г.н.э.
РАССКАЗЧИК: Королева - к антропологу Аарону Спенсеру.
РАЗРЕШЕНИЕ: Собственное разрешение Королевы.
- Королева не рассказывает сказок. Она говорит правду. Даже ее ложь
правдива. Такова привилегия Королев. Поэтому то, что я собираюсь
рассказать тебе, конечно, правда. Захочешь ли ты поверить, учитывая, что
ты не королевского рода и не из нашего мира - это твое личное дело. Но
знай, человек с неба, я - Королева и я говорю правду.
Только Королева может родить Королеву, а так как Королева говорит
правду, то кого бы она ни назвала отцом своих детей, это будет правдой.
Если ты не понимаешь этого, ты в нашем мире ничего не понимаешь.
Мы оплакиваем своих усопших и саму смерть таким образом, который
делает уход прекрасным и дает нашим оплакиваемым бессмертие. Поэтому наших
величайших плакальщиц, тех, кто привлекает длинные ряды скорбящих, кто
дает жизнь после смерти, мы чтим больше всего. Мы многое делаем для них
такого, что кажется неправдой, но становится правдой, когда рассказываешь
об этом. Если я решу назвать Лину-Ланию своим ребенком, а тебя - ее отцом,
так и будет. О, не смотри с такой тревогой, А'рон. Для меня уже ушло время
делать такие заявления. Я устала, выгорела. Теперь мне осталось мало
времени, поэтому я расскажу все. Тебе - одному из всех.
- ПОЧЕМУ?
- А разве ты здесь не для этого? - Чтобы узнать - почему? Зачем я
сделала то, что я сделала с Седой Странницей, величайшей из всех
плакальщиц и моей любимицей. Почему я забрала ее у тебя. Почему я говорила
ей такую правду, которую она не могла принять, и, все же, приняв ее,
потому что вынуждена была так сделать, навеки предала тебя.
Мы оба с тобой состарились, хотя ты выглядишь так, как будто прошло
всего около одного-двух лет. И я, как и все Королевы, не изменилась. Мы,
женщины королевского рода, обладаем странной особенностью. Мы не старимся
до самого дня смерти, а потом, в один миг, превращаемся в высушенную
оболочку, наполненную пеплом, готовую для погребальных столбов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22