— Стойте! — сказал он. — Или вы хотите взбудоражить весь лагерь? Сначала успокойтесь, а потом ступайте к воинам и скажите им, что враг находится неподалеку и мы постараемся застигнуть его врасплох. Воины молодые, недавно вступившие на тропу войны, будут рваться в бой. Вы должны их успокоить. Пошлите четверых или пятерых на разведку. Пусть они дойдут до Большой реки, а затем вернутся в лагерь. Теперь ступайте.
Железная Рубаха и Белый Медведь удалились пристыженные, а дядя пробормотал себе под нос:
— Странно! Я ничего во сне не видел. Мой тайный помощник меня не предостерег. Что же это значит?
Он потребовал свою трубку, а затем послал меня сказать начальникам отрядов, что усталые люди — плохие бойцы; пусть воины отдохнут и выспятся. В лагерь я пришел, когда разведчики уже спустились в долину, а караульные занимали свои посты. Передав Железной Рубахе слова моего дяди, я направился к костру Ловцов, улегся на землю рядом с другими воинами и скоро заснул.
Солнце высоко стояло на небе, когда прибежали наши караульные и принесли весть, что в долине показался большой отряд всадников, который направляется к верховьям реки. Разведчики наши еще не вернулись. По словам караульных, всадники были еще далеко от нас и ехали медленно; воины успеют надеть боевое снаряжение.
Я подбежал к дяде, который крепко спал, и разбудил его. Спокойно выслушав меня, он приказал достать боевой наряд и, затянув военную песню, стал раскрашивать себе лицо.
Еще ни разу я не видел его боевого наряда. Я с любопытством рассматривал рубаху из шкурок Ласки, обшитую скальпами, штаны из мягкой белой оленьей кожи головной убор, украшенный рогами и орлиными хвостами, и мокасины, расшитые цветными иглами. Щит у него был большой, толстый, окаймленный орлиными перьями. Когда дядя оделся, я залюбовался им. Высокий, сильный, уверенный в себе, он выглядел настоящим вождем. По дороге в лагерь он мне сказал, что я должен находиться подле него, стрелять без промаха и, как бы ни был я испуган, не проявлять ни малейших признаков страха.
— Если меня убьют, — продолжал он, — возьми мое ружье и. что бы ни случилось, не отступай.
Я обещал исполнить его завет.
В лагере нас уже ждали воины, раскрашенные и одетые в боевой наряд. Белый Медведь послал двух человек на склон долины следить за всадниками. Вскоре они вернулись и донесли, что неприятельский отряд приближается.
— Отлично! Чем скорее, тем лучше! — воскликнул Быстрый Бегун. — Следуйте за мной, дети мои! Нас ждет победа!
Он вывел нас на опушку рощи, раскинувшейся на высоком крутом берегу. Внизу справа струилась река, а слева за узкой полоской кустов начинался крутой склон равнины, прорезанный оврагами. Сжимая в руках оружие, мы растянулись на земле под прикрытием кустов и деревьев и ждали сигнала Быстрого Бегуна, чтобы открыть стрельбу. В дальнем конце рощи притаились Смельчаки, затем Бешеные Собаки и, наконец отряд моего дяди — Ловцы.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мы не спускали глаз с невысокой гряды холмов, заслонявшей от нас речную долину. Гряда эта была перерезана тропой, которую проложили бесчисленные стада бизонов, ходивших на водопой к реке. Вскоре услышали мы топот копыт, становившийся все громче и громче. Из-за гряды показались всадники, широкоплечие, приземистые люди. Ехали они по десять — двенадцать человек в ряд. Волосы их были разделены пробором, и косы спускались на оба уха. Дядя сказал мне, что это ассинибойны.
Смеясь и болтая, они приближались к нам; лошади их бежали рысцой. Я заметил, что многие воины вооружены не только луком, стрелами и щитами, но и ружьями. Было их много, очень много, столько же, сколько и нас. Нам предстояло вступить в бой с сильным отрядом ассинибойнов, злейших наших врагов. Мне стало страшно, так страшно, что я почувствовал тошноту. Снова дядя наклонился ко мне и шепнул:
— Не бойся их! Побори страх! Будь смелым!
Я сделал все, чтобы побороть страх. Я призвал на помощь Древнего Ворона, я дал обет Солнцу подвергнуть свое тело пытке, если останусь целым и невредимым.
Я говорил себе, что передо мною убийцы моего отца; мне представляется случай отомстить за него, и отступать я не смею.
Когда враги спустились к подножию холмов, дядя издал наш боевой клич и повел Ловцов навстречу отряду. В то же время выбежали из рощи Смельчаки и Бешеные Собаки; первые напали на врагов с фланга, вторые перерезали им путь к отступлению. Все мы стреляли из луков и ружей; в воздухе гремел наш боевой клич.
Врагов мы застигли врасплох. У многих ружья были в чехлах, и они не могли сразу их вытащить. Несколько всадников упало и несколько лошадей было ранено, раньше чем неприятель открыл по нас стрельбу. Раненые лошади лягались, ржали, метались во все стороны. Наконец, раздался боевой клич ассинибойнов, и враги, с трудом сдерживая испуганных лошадей, начали стрелять. Некоторые лошади пытались вскарабкаться по крутому склону, но срывались и падали, другие пробовали прорваться сквозь наши ряды, потом бросались назад и кружились на одном месте.
Я выстрелил и промахнулся. Вторая моя стрела вонзилась в шею лошади, которая встала на дыбы в тот момент, когда я спустил тетиву. Всадник соскользнул на землю, заревел от бешенства и бросился ко мне, размахивая боевой палицей. Из колчана я вытащил три стрелы, теперь у меня оставалась только одна. Если я промахнусь, враг не пощадит меня. Был он рослым и сильным, глаза его горели ненавистью. О, как мне хотелось повернуться и убежать! Но о бегстве нечего было и думать. Я стиснул зубы, прицелился и изо всех сил натянул тетиву.
Я видел, как стрела вонзилась в грудь моего врага. Не мешкая, я выхватил из колчана еще несколько стрел. Заревев от гнева и боли, он левой рукой схватил оперенный конец стрелы и пытался ее вытащить. Он пробежал еще несколько шагов, потом пошатнулся и упал к моим ногам. Я смотрел на него и не верил своим глазам. Уж не во сне ли вижу я мертвого врага, лежащего у моих ног?
— Хорошо, сын мой! Вперед! Стреляй! Стреляй! — услышал я голос дяди.
Он стоял подле меня. Ружье он бросил на землю и посылал стрелу за стрелой в группу всадников, напиравших на нас. Я заметил, как один из них, по-видимому вождь, начал делать какие-то знаки, подзывая к себе всадников. Многие пытались к нему подъехать, но лошади их, обезумев от страха, отказывались повиноваться. Один раненый лежал на земле и звал на помощь; еще секунда — и он погиб под копытами лошадей. Наконец, вождь спрыгнул с лошади, и его примеру последовали все остальные. Гурьбой бросились они к реке, но здесь им путь преградили Бешеные Собаки.
— Скорее! Мы должны их остановить! — крикнул дядя.
Мы побежали наперерез, но опоздали. Бешеные Собаки, не выдержав натиска, расступились, и ассинибойны пересекли рощу и с крутого берега бросились в реку. На берегу они оставили свои одеяла и палицы, а многие побросали даже луки и ружья. Река в этом месте была глубокая, но очень узкая и немало воинов все время плыли под водой. Но плохо пришлось тем, кто не умел нырять. Мы выстроились вдоль реки и стреляли в пловцов. В последний раз взмахнув руками, они погружались в мутную воду и шли ко дну. Мы так никогда и не узнали, сколько человек здесь погибло.
На противоположном берегу раскинулась большая роща. Когда ассинибойны выбрались на сушу и скрылись за деревьями, мы прекратили стрельбу. Молча посмотрели мы вниз на реку, потом переглянулись.
Железная Рубаха крикнул моему дяде:
— Вождь, отыщем переправу и догоним врагов!
— А чем ты будешь их убивать? Голыми руками? — откликнулся Быстрый Бегун.
— Пусть все пересчитают, сколько пуль и стрел у нас осталось!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Все начали осматривать свои колчаны и пересчитывать пули. У меня осталась только одна стрела. Со всех сторон доносились возгласы: — «Ни одной пули!», «А у меня одна!», «Ни одной стрелы не осталось!».
— Так я и думал! Здесь кончается для нас тропа войны! Бешеные Собаки и Смельчаки, отвечайте, все ли у вас целы и невредимы? — крикнул Быстрый Бегун.
Тотчас же послышался ответ:
— Все мы живы! Нет ни убитых, ни раненых.
А из отряда Ловцов один только человек был легко ранен. Немыслимым казалось, что за победу не пришлось заплатить, и, однако, это было так. Воины начали подбирать вещи, брошенные ассинибойнами. Я мечтал завладеть ружьем, но меня опередили и расхватали оружие. Одеяла мы швырнули в реку, а затем спустились в овраг ловить лошадей, оставленных неприятелем. Они рассыпались по склону и мирно щипали траву. Мы окружили их, и мне посчастливилось поймать ту самую лошадь, которую я подстрелил. Кто-то раньше меня схватил волочившуюся за ней веревку, но я показал ему мою стрелу, запутавшуюся в гриве, и получил лошадь. На нас всех не хватило лошадей, и сорок шесть человек должны были ехать по двое.
Затем мы сосчитали убитых и завладели их оружием. Я взял боевую палицу убитого мной воина; скальпа с него я не снял, так как дядя был свидетелем моего подвига, и я не нуждался в этом трофее. Я был уверен, что видел ружье в руке врага, но сейчас ружья не оказалось, должно быть, кто-то взял его. Трое или четверо ассинибойнов были еще живы, и мы поспешили прекратить их мучения. Убитых мы насчитали пятьдесят два человека, да при переправе погибло не меньше двадцати.
Покинув поле битвы, мы поехали в рощу, где стояли лагерем. Громко распевали мы победную песню пикуни, зная, что нас слышат ассинибойны, мокрые, полураздетые, скрывающиеся на противоположном берегу. Дорого заплатили они за то, что вторглись в нашу страну, чтобы совершить на нас набег!
Зашла речь о пяти разведчиках, посланных к низовьям реки.
— Быть может, они убиты, — предположил кое-кто из воинов.
Но другие утверждали, что они скоро вернутся. Так и случилось. Не успели воины снять боевой наряд, как прибежали разведчики. Спускаясь к низовьям реки, они увидели неприятельский отряд, направлявшийся к верховьям, и тотчас же побежали назад. Когда мы тронулись в обратный путь, я посадил одного из разведчиков на свою лошадь. Он так устал, что у него слипались глаза, и я должен был его поддерживать.
На закате солнца Быстрый Бегун послал вперед пятерых воинов и приказал им убить двух-трех бизонов. Мы же должны были ехать медленно, чтобы не спугнуть стада. Вскоре загремели выстрелы, и когда мы подъехали к охотникам, они уже сдирали шкуры с двух больших бизонов. Мясо разделили между отрядами, а мне дали куски, приходившиеся на долю дяди. Теперь Быстрый Бегун уже не искал уединения, мы присоединились к его отряду Ловцов и ужинали вместе с другими воинами.
Быстро пролетел этот вечер. Один за другим воины выступали вперед и перечисляли подвиги, совершенные ими во время боя. Гремела победная песня, воины плясали вокруг костров. Наконец, очередь дошла до меня, и я рассказал о том, как убил ассинибойна. Когда я умолк, дядя обратился к воинам с такими словами:
— Дети мои, все было так, как он говорит. Я сам это видел и горжусь своим племянником.
— Молодец, Маленькая Выдра! Храбрый юноша! Он будет великим воином и защитником пикуни! — закричали Ловцы.
А я так был счастлив, что мне захотелось петь и плясать. Я уже готов был вскочить, но дядя снова заговорил:
— Ловцы! Маленькая Выдра доказал, что он храбрый юноша. Все вы знаете, что он постился, увидел вещий сон и убил большого медведя. А сегодня он совершил подвиг — убил одного из наших врагов. Он готовится к тому, чтобы вступить на тропу ловца орлов.
Дядя умолк.
Я ждал одобрительных возгласов и похвал, но все молчали. Одни посматривали на меня с любопытством, словно в первый раз увидели, другие покачивали головой. Наконец, один из Ловцов сказал:
— Вождь, опасное дело — ловить орлов. Мало кто за него берется. Напрасно поощряешь ты своего родственника. Жизнь его нам нужна, и жалко будет, если она так скоро оборвется. Ты знаешь, что я не трус, и однако я никогда не осмелился бы спуститься в ловушку.
У меня сжалось сердце, когда я услышал эти слова. Затаив дыхание, я ждал, что скажет Быстрый Бегун. И все воины смотрели на него и с нетерпением ждали ответа. Долго он молчал, и, казалось, о чем-то думал. О, как я боялся, что он согласится с Ловцами! Что, если и он считает меня слишком молодым для такой работы?
— Друзья, — произнес он, наконец, — не мне, простому воину и охотнику, указывать путь моему родственнику. Наставник у него — Красные Крылья, жрец Солнца и хранитель Трубки Грома. И по словам Красных Крыльев, этот юноша совершит то, что всем нам кажется невозможным. Не было еще в нашем племени молодого ловца орлов, но я верю, что скоро Маленькая Выдра будет приносить орлов в наш лагерь.
— Будем надеяться, что сбудутся твои слова, — сказал возражавший ему воин.
Остальные молчали и украдкой на меня посматривали. Я читал их мысли: думали они о том, что скоро я уйду в страну Песчаных Холмов. Слова Быстрого Бегуна рассеяли мои опасения. Мне хотелось крикнуть воинам, что недалек тот день когда они будут покупать у меня орлиные хвосты, но я промолчал. Давно уже понял я, что не слова, а дела имеют цену.
На следующее утро я встал на рассвете, разложил три костра в лагере Ловцов и побежал к реке купаться. У костра я высушил волосы, расчесал их и заплел в косы. Воины проснулись поздно, выкупались и принялись за стряпню. Я поел, поджарил мясо для дяди и ушел в лес, захватив с собой две продолговатые коробки, раскрашенные и обшитые мехом, которые я снял с седла убитого мною врага. В них он хранил боевое свое снаряжение. Долго любовался я его боевым нарядом и головным убором, и мне очень хотелось оставить себе эти вещи. Но я поборол искушение, повесил их на ветку тополя и принес в жертву Солнцу. Потом я побежал назад, к лагерю, и ни разу не оглянулся.
Когда караульные вернулись и поели, мы оседлали лошадей, отнятых у ассинибойнов, и тронулись в путь. Еще две ночи провели мы в долине реки Медведь, а к вечеру третьего дня подъехали к лагерю пикуни. Здесь мы сделали остановку, и воины надели боевое снаряжение и раскрасили лица, чтобы торжественно въехать в лагерь. Так как у меня не было боевого наряда, то я мог только раскрасить себе лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14