Максим Есаулов: «Попытка к бегству»

Максим Есаулов
Попытка к бегству


Цепь – 4



OCR: Олег-FIXX (fixx10x@yandex.ru)
«Попытка к бегству»: Нева, Олма-Пресс; СПб, Москва; 2003

ISBN 5-7654-2242-Х, 5-224-03968-1 Аннотация Майор Александр Ледогоров должен в пятидневный срок найти преступника, сбежавшего из-за его оплошности, иначе его уволят. Теперь Ледогоров не знает, за что ему хвататься и что искать — преступника, место на гражданке или смысл жизни. Ведь без работы в милиции он жизни не мыслит. Но и в органах работать тоже сил больше нет… Максим ЕсауловПопытка к бегству Уголовному розыску посвящается —Давно не видел Сашку из соседнего отдела.—Он ушел в лучший мир.—Умер?—Нет. Уволился. Из разговора двух оперов — Кто?— Болт в пальто! Убери свет! Белые ночи на дворе!Пронзительный желтый луч неприятно колет глаза. Полумрак подворотни расплывается одним слепящим пятном.— Белые-то белые, а хрен его знает…Лицо у сержанта одутловатое и недовольное. На лбу каплями выступает пот. Рубашка расстегнута почти наполовину.— Восемьдесят седьмое. Дежурный оперуполномоченный. Где все?— Дальше, во дворе.Душно. Обещанный дождь так и не пошел. От остывающего асфальта пахнет помойкой. Темная фигура без лица. Огонек сигареты.— Ледогоров! Здорово! Дежуришь?— Привет. Нет. Просто люблю гулять здесь в полвторого ночи.Так и есть. Засыпанный доверху мусорный бак извергает ароматы почти посреди двора. Слабо светится несколько окон первого этажа. Кто-то лениво бродит с фонариком в полумраке у противоположной стены.— Пива хочешь? Холодное.— Я в завязке.— Минералки нет?— Еще молока спроси…Эхо шагов мечется в пространстве. Интересно, кто это был. Наверное кто-то из участковых.— Саня! Ты, что ли?— Да вроде я.Вадик Дударев с «убойного» легко узнаваем по крупной фигуре и звонкому, почти мальчишескому голосу. «Интересно, каково ему с его комплекцией в такую духоту». Воздух неподвижный, плотный и вязкий как вата. Все тело липкое, словно вареньем облитое. Даже ноги в кроссовках хлюпают.— Включайся. Ваше дело будет.— У меня включатель сломался. Почему наше-то?— «Хулиганку» возбуждают. Прокуратура уже уехала. Вон — Петрович оформляет.Грузный, осклабившийся серебряной решеткой радиатора «мерседес» темной грудой застыл в дальнем углу двора. Маленький, полный следователь Павленко торопливо пишет протокол в свете одного из окон первого этажа. Несмотря на жару он в неизменной твидовой кепке, из-под которой водопадом струится по лицу густой блестящий пот. На ящике у стены дремлет дежурный эксперт Зудов. Двое постовых с интересом изучают содержимое огромного багажника. Пахнет кожей, бензином, дорогим ароматизатором и перегаром. Дышать трудно. В ноздри забивается едкий знакомый запах.— Стреляли?— Нет бомбили! — Дударев усмехается. Этого не видно, но это чувствуется. — Ты что, не в курсах?— Откуда? Мне справки по факсу в кабинет не присылают.— Я же не знаю! Тогда — слушай!В полумраке хрустит срываемая с сигаретной пачки пленка.— Курить будешь?— У меня свои. Рассказывай.— Момент!Огонек зажигалки на секунду освещает небритое Дударевское лицо, также покрытое крупными каплями пота.— Дай папиросочку! У тебя брюки в полосочку! — вскидывается с ящика эксперт. Он явно «навеселе».— Мы не в затяг!От духоты кружится голова и, возможно, темнеет в глазах, что крайне трудно определить ночью. Даже белой. — Ну!?— Потерпевший — Галустян Рафаэль Михайлович, шестьдесят восьмого года выпуска, из Тбилиси. Обнаружен нарядом ОВО, прибывшим по заявке о выстрелах во дворе дома 44 по улице Некрасова. Он сейчас…Павленко отрывается от своих бумаг и, распрямившись, стучит в окно первого этажа.— Я заканчиваю. Понятые! Будьте готовы расписаться!Небо потихоньку начинает светлеть. Густой воздух словно перетекает из «темной» бутылки в «светлую».— …доставлен в «институт скорой» на Будапештскую, 3.— Кто?— Что — кто?— Доставлен?— Галустян! Ты меня слушаешь вообще?— Даже конспектирую!— Могу не рассказывать.— Извини — от жары мозги плавятся.От арки кто-то идет, помахивая сигаретой. Почти все окна наконец погасли. Кажется, что жара усиливается, несмотря на ночь.— Короче, в нем несколько «дырок», но все — непроникающие.— Из чего?— Гильзы — «семь шестьдесят две»..— Ни хрена себе!— Ты бы его видел — сто сорок три кило!— Понятно! Подкожный пуленепробиваемый жировой слой.— Фактически, да.— А еще говорят, что лишний вес вреден для здоровья.— Не говори.В темном, горячем воздухе противно зудят мухи. Эксперт раздобыл где-то сигарету и пытается прикурить ее от сломанной зажигалки. Павленко, привстав на деревянный ящик, сует протокол взъерошенной женщине в окне первого этажа. Хочется в душ и, раздевшись догола, упасть на прохладную простынь под лопастями шуршащего вентилятора.— Кто чего видел?— Тетка с третьего этажа овощи консервировала и выглянула в окно после первых пары выстрелов. Говорит, что на капоте «мерседеса» кто-то подпрыгивал и стрелял через крышу. По крайней мере, ей так показалось.— Креститься надо, когда кажется. А этот, «хачик» раненый что говорит?— Говорит, что подвез пассажиров в этот двор, а они не захотели платить.— Хорошее такси — тысяч за пятьдесят «бакинских».— И «бедный дядя таксист» с «брюликами» на пальцах.По растрескавшемуся асфальту белой змейкой приближается луч фонарика.— Мужики! Пошли быстро со мной. На участковом Вале Коровине белая майка, треники и шлепанцы на босу ногу.— Ты откель такой красивый?— Живу я здесь. Пошли, говорю.Возле мусорного бака дышать совсем невыносимо. С шуршаньем обращается в бегство пара крыс. Гуденье мух становится сильнее. Хочется срочно закурить.— Вот.Револьвер. Большой, черный и блестящий, он лежит на земле среди арбузных корок и картофельной шелухи. Откинутый «барабан» отсвечивает латунными «пяточками» патронов. Дударев приседает и, морщась от вони, аккуратно поддевает ногтем один из них.— Пустышка. Гильза.— С двух стволов, что ли…— Нет, — Коровин выключает фонарик и достает пачку «ЛМ». Его белая майка расплывается во мраке призрачным пятном. — У меня тут «бомжик прикормленный» в подвале живет. Он все видел с самого начала и до конца. Говорит, что после стрельбы «толстый» вывалился из машины и бросив что-то в помойку, принялся стучать в окна с криком: «Позвоны в „скорую"! Мылицыю нэ надо!».— А как все началось, твой «разведчик» не видел?— Видел, конечно. Они вместе приехали. Полчаса чего-то в «тачке» терли. Прямо у окна его подвала. Но он не понял ничего. Не по-русски говорили. Второй тоже «черный». Он на Басков побежал. За руку держался.Светлеет. Почти можно разглядеть очертания лиц. А ведь еще только три.— Сдается мне, это больше похоже на покушение на убийство, чем на «хулиганку».Дударев качает головой и хитро улыбается.— Типичная «хулиганка». Хотели бы убить — убили бы. А тут так — пугали. К тому же впланы прокуратуры не входит вешать «под полугодие» лишний «глухарь» по «сто пятой» Статья 105 УК РФ — умышленное убийство.

, пусть даже через «тридцатую» Статья 30-105 УК РФ — соучастие в убийстве

. Так что вам и карты в руки. Не обижайтесь.— На обиженных воду возят. По мне что тыквы, что апельсины. Как руководство скажет.— Логично, — Дударев потягивается. — Поеду. У меня еще «бытовуха» по 128-ому отделу. Только Павленко скажу про «ствол».— Он будет счастлив от нового объекта для осмотра.Коровин бросает «хабарик» на землю и аккуратно тушит его шлепанцем. Потом зажигает фонарик и зачем-то светит им в небо.— У тебя дача есть?— Нет. Шел бы ты досыпать. Я-то завтрасвое возьму.— Иду. Если дождь не пойдет — «звиздец» клубнике.Небо продолжает светлеть. Парит.
* * * Утро не принесло свежести. На «сходке» Ледогоров пристроился напротив жужжащего на столе у шефа вентилятора. Начальник розыска 87-ого отдела Артур Вышегородский монотонно бубнил сводку происшествий за ночь. Большинство оперов дремало, полуприкрыв глаза. Кто-то тоскливо смотрел в окно на раскаляющийся солнечный диск. Жужжали вездесущие мухи. Золотистым облаком вилась в потоке воздуха пыль.— Черт! — Вышегородский оторвался от «сводки». — Саша! Какого хрена по Некрасова 213-ую Статья 213 УК РФ — хулиганство.

возбудили? Это же чистое покушение на убийство!Ледогоров с трудом отвернулся от прохладных струй.— Прокуратура дала указание.— А ты куда смотрел? Надо было воздействовать.— Как?— Настойчиво.Ледогоров усмехнулся. Он ждал этого разговора. В случае возбуждения уголовного дела по покушению на убийство заведение ОПД ОПД — оперативно-следственное дело.

и вся работа по делу возлагались бы на «убойный» отдел РУВД, а так придется расхлебывать розыску 87-ого и Вышегородскому лично.— Чего молчишь-то? — Артур вскинул брови.— А чего говорить-то? Все и так ясно.— А раз тебе ясно — собирай материалы, заводи ОПД и вперед!Настал черед Ледогорова вскинуться.— Но это не моя «земля»!Ничего, не перетрудишься. Поляков все равно в отпуске.— Так он выходит на той неделе.Вышегородский махнул рукой.— Выйдет — поможет тебе. А лучше — раскрой до его выхода.На худое лицо Артура набежала легкая тень злорадства. Они с Ледогоровым слишком давно не любили друг друга.— Все, решено! Тема закрыта!Ледогоров матернулся сквозь зубы.— Что?— Ничего. Выражаю неописуемую радость. Можно я пока домой пойду? Посплю.— Можно. После сходки.Ледогоров снова ругнулся.Вышегородкий сделал вид, что не заметил.Солнце за окном разгоралось все ярче и ярче.
* * * На улице уже парило. Асфальт стремительно нагревался. Возле гаража двое расстегнутых до пупа водил не таясь пили пиво. Ледогоров прошел через двор, вышел на Маяковскую и толкнул обшарпанную дверь «Василисы». Внутри было пусто. За ним тоже никто не шел. Отдел практически пустовал: отпуска, командировки, больничные. Загорелая Ксения в рискованном ярко-оранжевом топике помахала рукой из-за стойки.— Привет! Опять один?— Пока да. Поляк на той неделе появится.— А Антон, Юрка, Яшка?Он вытер рукой уже намокшее лицо и поискал глазами вентилятор в углу.— Антон «чеченский» отпуск гуляет, Юрка в командировке, Яшка в госпитале работу «косит». Ксения, включи «крутоверт». Я умру сейчас.Она засмеялась звонко и заразительно.— Минуту! Погоди — не умирай! Я-то родилась в Ташкенте — наверное, наследственно хорошо переношу жару.Вентилятор загудел, наконец обдав лицо потоком воздуха.— Что будешь?В животе стало прохладно, активно засосало под ложечкой. С трудом проглотив наполнившую рот слюну, Ледогоров глубоко вздохнул.— Кофе и «Нарзана» бутылочку.Глаза прилипли к бутылке коньяка. Он чувствовал густой, плотный аромат, ощущал на губах легкое покалывание, представлял, как расслабляются мышцы и приятно шумит…— Как всегда без сахара?Словно разряд тока вернул его к действительности. Ксения протягивала дымящуюся чашку. Глаза у нее были серьезные и понимающие.— Спасибо!Он сел в углу. Открыл бутылку и булькнул в стакан ледяную воду. Первый же глоток выступил каплями пота на груди. Струйка побежала под рубашкой вниз к животу. Кофейная горечь расслабила. Он закурил.Хоть что-то еще можно. Сколько он уже не пьет? Седьмой месяц. Когда же это кончится. Врач говорил, что желание пропадет скоро. Как надоело чувствовать себя ущербным. Ловить сочувствующие, понимающие, насмешливые взгляды. И постоянно ощущать этот вкус. Странно — он всегда не особо любил коньяк, а теперь с ума сходит от воспоминаний этого вкуса. Налить темную жидкость в фужер. Смотреть, как масляно отсвечивают его стеклянные бока. Отрезать ядреный, сочащийся лимон. Вдохнуть аромат. Подержать фужер в ладонях. Коснуться губами теплого края, ощущая усиливающийся, кружащий голову запах. Ощутить на языке…Ледогоров залпом ошарашил себя горячими остатками кофе и, бросив недопитый «Нарзан», выскочил на улицу. Хорошо, что Ксения находилась где-то в подсобке. На Маяковской грохотали отбойными молотками рабочие. Чадя, в знойном мареве полз асфальтоукладчик. Ледогоров снова вытер ладонью лоб и побрел в сторону Некрасова. Так сильно его еще никогда не цепляло. Внутри росла злость на себя, на Вышегородского, на окружающую действительность и свою непонятную дурацкую жизнь. Он знал еще только один способ унять все это. Жара наваливалась на плечи. За спиной пулеметными очередями били вслед отбойные молотки.
* * * В магазине было только двое покупателей. Субтильная белоногая девица в блеклом сарафане и соломенной шляпе и крупная седая женщина с пятью авоськами в загорелых обветренных руках. Юлька, высунув от усердия язык, резала сыр. На ней была его любимая синяя майка-блузка. Ледогоров вдруг почувствовал, как мгновенно успокаивается. Жизнь стала казаться проще и веселее. Он тихонько остановился на ступеньках, с удовольствием вглядываясь в любимые черты веснушчатого скуластого лица.— С вас тридцать два восемьдесят.— И, пожалуйста, грамм триста «Бородинской».Черноокая хохлушка-кассирша Люба заметила его. Он приложил палец к губам и пристроился за широкой спиной женщины с авоськами. Девица отошла к кассе.— Доченька, мне масла подсолнечного и творогу упаковку.— Какого масла?— Подсолнечного.— Оно разное. Вот смотрите.— Подешевле бы.— Тогда вот это. Все вместе — пятьдесят два сорок.Женщина вздохнула и тоже пошла к кассе.— Мелочь давайте! — пронзительно говорила Любка девице в шляпе. Нету у меня сдачи!Ледогоров подумал, что в жизни у нее приятный грудной голос, который становится противным, как только она садится за кассу. Профессиональная деформация.Юлька что-то записывала в ученической тетрадке.— Что вы хотите?— Тебя.Она подняла глаза и заулыбалась. Солнечно так. Как только одна она умела.— Сменился? Чего спать не идешь?— Соскучился.Она улыбнулась еще шире и, привстав на цыпочки, слегка коснулась своими мягкими губами его щеки.— Сумасшедший. Иди спи. Проснешься, я уже буду дома.Он смотрел в ее смеющиеся зеленые глаза и чувствовал, как прихватывает горло от нежности. До слез. До головокружения. Он никогда не думал, что так может быть. Он никогда не поверил бы, что так может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24