Дождь наконец-то немного утих. Полковник пробежал по мокрому тротуару, оставив автобус позади.
Это был высокий и стройный, атлетического сложения мужчина лет сорока с хвостиком. Темные волосы гладко зачесаны назад и открывают высокий крутой лоб. Темно-синие глаза привычно и внимательно оглядывают автомобили и прохожих. Внешне он почти ничем не выделялся в толпе, вышагивал себе в своем твидовом пиджаке, хлопчатобумажных брюках и макинтоше. И все же женщины оборачивались и смотрели ему вслед, а он, заметив это, лишь улыбался краешками губ и продолжал шагать дальше.
Вот он свернул на Уилбрахам-плейс и вошел в вестибюль уютной гостиницы под названием «Уилбрахам отель», где снимал номер всякий раз, когда начальство из ВМИИЗа посылало его на конференцию врачей в Лондон. Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел на второй этаж, где и находился его номер. И тут же начал шарить в чемоданах в поисках отчетов о случаях заболевания лихорадкой в американских войсках, базирующихся в Маниле. Он обещал показать их доктору Чандре Аттем, специалисту по вирусным инфекциям из Всемирной организации здравоохранения.
И вот, наконец, под кипой грязной одежды в самом большом из чемоданов он обнаружил эти доклады. Вздохнул и усмехнулся себе под нос — он так и не удосужился избавиться от неряшливых привычек, сложившихся за долгие годы жизни в полевых условиях, в палатках, куда он мчался с целью помочь в той или иной кризисной ситуации.
Он бросился вниз по лестнице, спеша вернуться на конференцию по эпидемиологии, организованную ВОЗ, но тут его окликнул гостиничный клерк.
— Подполковник? Вам тут письмо. С пометкой «срочно».
— Письмо? Но кто это вздумал посылать его сюда? — Он взглянул на наручные часы. — Тем более в воскресенье?
— Его доставил посыльный.
Охваченный тревожным чувством, Смит взял конверт и вскрыл его. Внутри находился один-единственный листок бумаги из принтера, без указания адресата или обратного адреса. И прочитал следующее:
«Смшпи! Встретимся в парке Рок Крик, что в Пирс Милл. В понедельник, ровно в полночь. Срочно и важно. Никому ни слова. Б.»
У Смита екнуло сердце. На свете был единственный человек, называвший его Смити, — Билл Гриффин. Познакомились они в третьем классе начальной школы Гувера, что в Каунсил Блафф, штат Айова. И сразу же подружились и продолжали дружить и в средней школе, и в колледже при университете Айовы, а потом уже — в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Затем Смит получил звание доктора медицины, а Билл стал дипломированным психологом, после чего пути их разошлись. Оба осуществили юношескую мечту и поступили на армейскую службу, причем Билл пошел в военную разведку. Виделись друзья не чаще чем раз в десять лет, хотя и поддерживали постоянную связь, звонили друг другу и переписывались.
Смит стоял у стойки дежурного в гостинице и, хмурясь, вглядывался в загадочные слова послания.
— Что-то не так, сэр? — вежливо осведомился клерк.
Смит огляделся по сторонам.
— Нет, ничего. Все нормально. Ладно, надо бежать, иначе опоздаю на следующий семинар.
Он сунул послание в карман макинтоша и вышел на улицу, вдыхая пропитанный влагой воздух. Как это Билл узнал, что он находится в Лондоне? В этом неприметном и тихом отеле? И к чему понадобилась вся эта таинственность, и отчего Биллу вдруг пришло в голову называть его Смити, как в детстве?
И ни обратного адреса, ни телефона.
Только инициалы, чтобы было ясно, кто отправитель.
И почему именно в полночь?
Смиту нравилось думать о себе как о человеке простом, но он знал, что на деле это далеко от истины. Достаточно было проследить за его карьерой. Он служил в военно-медицинских частях, а затем занялся научно-исследовательской работой. Какое-то время работал и на военную разведку. И его постоянно преследовала тревога, но он уже успел настолько свыкнуться с ней, что она стала как бы частью его самого.
Правда, за последний год в жизни его произошли приятные перемены, и он вдруг открыл для себя счастье. И дело тут было не только в работе на ВМИИЗ, которую он находил страшно важной и интересной. Убежденный холостяк вдруг влюбился. Причем это была настоящая Любовь, с большой буквы. Совсем не то, что мимолетные романы с женщинами, которые входили в его жизнь и выходили из нее, не оставляя в душе следа. Нет, Софи Рассел стала для него всем — и товарищем по работе, и другом, и просто красивой белокурой любовницей, жизни без которой он отныне просто не представлял.
Бывали моменты, когда он отрывался от электронного микроскопа с одной лишь целью — лишний раз полюбоваться своей возлюбленной. Как это возможно, чтобы в такой хрупкой и прелестной женщине сочетались столь блестящий ум и стальная воля? Этот вопрос постоянно занимал его. Стоило только вспомнить о Софи, и он тут же почувствовал, как страшно по ней скучает. Он должен был вылететь из Хитроу завтра утром. Так что вполне успел бы добраться на машине до дома в Мэриленде как раз к завтраку, после чего они с Софи вместе отправились бы на работу.
И вот на тебе — эта тревожная записка от Билла Гриффина. Едва пробежав ее глазами, он тут же насторожился. И в то же время это прекрасная возможность повидать старого друга. Он улыбнулся. Нет, видно, даже Софи не удалось укротить его. Ловя такси, он уже строил планы.
Он поменяет авиабилет на понедельник, полетит вечером. А в полночь встретится с Биллом Гриффином. Это, в свою очередь, означает, что на работе он появится не раньше вторника, то есть на сутки позже. От чего генерал Кильбургер, возглавляющий ВМИИЗ, просто позеленеет от злости. Если не прибегать к слишком уж сильным выражениям, генерал сочтет такую вольность со стороны Смита выходкой вредной и неуместной.
Ничего страшного. Не проблема. Цель оправдывает средства.
Вчера рано утром он позвонил Софи — просто для того, чтобы услышать ее голос. Но их разговор оборвали на середине. Софи получила приказ срочно явиться в лабораторию, идентифицировать некий вирус из Калифорнии. Софи может проработать без остановки и шестнадцать, и все двадцать четыре часа. Наверняка засидится в лаборатории далеко за полночь, может даже и не оказаться дома в понедельник утром. Смит разочарованно вздохнул. Он так мечтал разделить с ней этот завтрак. Тут только одно преимущество — она будет так занята, что беспокоиться о нем ей просто некогда.
Нет, можно, конечно, позвонить и оставить послание на автоответчике, предупредить, что он появится днем позже, чтобы она не волновалась. Заодно и генералу Кильбургеру передаст, что он задерживается.
Нет, он поступит иначе. Может вылететь из Лондона не завтра утром, а сегодня, ночным рейсом. Всего-то несколько часов разницы, но они так много значат для него. Том Шерингем возглавляет британскую научно-исследовательскую группу микробиологов, разрабатывающую вакцину против всех типов гантавирусов. И сегодня он не только сможет посетить презентацию Тома, он будет умолять его отобедать с ним поздно вечером. Именно там, за обедом и выпивкой, он постарается выжать из Тома все возможное, заставить поведать обо всех тонкостях и деталях, которые тот еще не готов разглашать публично. А он, Смит, клятвенно пообещает ему посетить Нортон Даун завтра, перед тем как отправиться в Хитроу.
Кивая и чуть ли не улыбаясь про себя, Смит перепрыгнул через лужу и распахнул дверцу черного такси, притормозившего у обочины. И назвал водителю адрес здания, где проводилась конференция ВОЗ.
Но едва он опустился на сиденье, как намек на улыбку исчез. Он извлек из кармана послание Билла Гриффина и перечитал, в надежде отыскать пропущенный прежде ключ к этой загадке. Самого главного тут все же не сказано. Между бровями Смита залегла морщинка озабоченности. Он начал вспоминать прошедшие годы, пытаясь понять, что заставило Билла вдруг срочно связаться с ним, причем таким необычным образом.
Если Биллу была бы нужна научная или другого рода помощь от ВМИИЗа, он без проблем смог бы получить ее другим, официальным путем. Ведь Билл являлся специальным агентом ФБР и очень гордился этим. И, как любой агент, мог бы запросить помощь Смита через директора ВМИИЗа.
С другой стороны, если дело у него чисто личное, к чему вся эта секретность? Он мог бы позвонить в гостиницу и оставить Смиту послание с просьбой перезвонить.
В машине было холодно и сыро, Смит зябко поежился. Эта встреча обещала стать не только неофициальной, но засекреченной. Весьма засекреченной. А это, в свою очередь, означало, что Билл действует за спиной ФБР. За спиной у ВМИИЗ США. Втайне от всех правительственных организаций... И, по всей видимости, надеется вовлечь и его, Смита, в эту загадочную историю.

Глава 2

9.57 утра, воскресенье, 12 октября
Форт-Детрик, Мэриленд
Расположенный во Фредерике, маленьком городке, затерявшемся среди зеленых холмов и полей Мэриленда, Форт-Детрик стал прибежищем для Военно-медицинского исследовательского института США по инфекционным заболеваниям. Известный под сокращением ВМИИЗ США, или просто Институт, он стал объектом бурных выступлений и нападок общественности в 1960-х, поскольку именно там находилась самая настоящая фабрика по производству и испытанию химического и бактериологического оружия. В 1969 году президент Никсон приказал положить конец разработке этих программ, и ВМИИЗ перестал быть объектом нападок, превратившись в научный и медицинский центр.
Затем настал 1989-й. И ученые заговорили о страшно опасном и чрезвычайно «коммуникабельном» вирусе «Эбола», вызвавшем массовую гибель подопытных животных в обезьяньем питомнике в Рестоне, штат Вирджиния. Врачи и ветеринары ВМИИЗа, как военные, так и гражданские, были брошены на изучение этого вируса, грозившего самой трагичной в истории человечества эпидемией.
Им удалось доказать, что вирус Рестона имеет незначительное генетическое отклонение от таких летальных штаммов, как «Эбола Заир» и «Эбола Судан». И, что гораздо важнее, выяснить практическую безвредность для человека. Это поразительное открытие сразу вознесло ученых из ВМИИЗа до небес, они стали знамениты на всю страну. И пресловутый Форт-Детрик вновь занимал умы людей, на сей раз с тем отличием, что выглядел теперь аванпостом американской военной медицины.
Сидя в своем кабинете во ВМИИЗе, доктор Софи Рассел как раз раздумывала об этих превратностях судьбы и притязаниях на славу. И с нетерпением ожидала звонка от человека, способного ответить на целый ряд вопросов, что помогло бы избежать кризиса, который, как она опасалась, вполне мог перерасти в опасную эпидемию.
Софи получила ученую степень, занимаясь исследованиями в области клеточной и молекулярной биологии. Она была ведущим колесом в той огромной машине, чьи шестеренки завертелись в мировом масштабе после смерти майора Кейта Андерсона. Она работала на ВМИИЗ вот уже четыре года и, подобно тем ученым в 1989-м, боролась за организацию срочной медицинской помощи людям, пострадавшим от неизвестного вируса. Ей вместе со своими коллегами удалось пойти дальше и сделать весьма неутешительный вывод: этот вирус смертелен для человека. Уже имелись три его жертвы — майор и двое гражданских. Все они умерли внезапно в результате синдрома острой респираторной недостаточности (СОРН), один за другим, на протяжении нескольких часов.
Впрочем, ученых и врачей беспокоили не столько время смерти этих несчастных и не сам факт СОРН. От этого заболевания на планете ежегодно умирали миллионы людей. Но среди них не было молодых и совершенно здоровых. Их смерти сопутствовали долгие и мучительные проблемы с легкими или же другие факторы. И сильнейшей головной боли на последнем этапе заболевания, а также грудной полости, залитой кровью, при вскрытии у них не наблюдалось.
И вот теперь — три случая за один день, и у всех троих схожие симптомы. Причем погибли несчастные в разных концах страны — майор в Калифорнии, девочка-подросток в Джорджии и бездомный бродяга в Массачусетсе.
Директор ВМИИЗа, бригадный генерал Кальвин Кильбургер, вовсе не имел желания поднимать тревогу на весь мир только на основании этих трех случаев, жертвы которых поступили к ним лишь вчера. Он терпеть не мог раскачивать лодку, опасаясь выглядеть в глазах других паникером. Более того, он вовсе не собирался делиться успехом с другими лабораториями, в особенности — с давним и главным соперником ВМИИЗа, Центром контроля над инфекционными заболеваниями в Атланте.
А между тем напряжение во ВМИИЗе все возрастало, и Софи Рассел, возглавлявшая группу ученых, продолжала работать.
Первые пробы крови она получила в субботу, в три часа ночи, и немедленно отправилась к себе в лабораторию, находившуюся на «Уровне-4», чтобы подвергнуть эти пробы анализу. Там, в небольшой раздевалке, она сняла с себя всю одежду, наручные часы и кольцо, которое подарил ей Джон Смит, когда она согласилась выйти за него замуж. Лишь на секунду остановилась, взглянула на кольцо и улыбнулась, вспомнив о Джоне. В памяти всплыло его красивое лицо — черты американского индейца, широкие скулы, черные волосы, а вот глаза такие удивительно синие! Эти глаза заинтриговали ее с первой же секунды. Увидев Джона, она тогда подумала, как, должно быть, заманчиво падать и падать в глубину этих темно-синих глаз. И еще ей нравилось, как он двигался, плавно, бесшумно и быстро, словно какой-нибудь зверь из джунглей, приручить которого удается далеко не всякому. Ей нравилось заниматься с ним любовью, нравились страсть и возбуждение, которые оба они испытывали при этом. Но все это объяснялось просто — Софи была безумно, страстно влюблена в него.
Они как раз разговаривали по телефону, когда ее вызвали сюда, в лабораторию.
«Дорогой, мне надо бежать. Звонят из лаборатории по другой линии. Срочный вызов».
«В такой-то час? Неужели дело не терпит до утра? Ведь тебе надо отдохнуть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10