Ладно, воспользуемся старой доброй поговоркой: не откладывай на завтра то, что можно отложить на послезавтра. Уборка подождет.
Так, а если представить, что сейчас позвонит Лешка и скажет «приезжай»? Ну, голому одеться — только подпоясаться. В смысле, кроме моей сумочки и смены белья мне в дорогу ничего не надо. Я уже твердо решила, что всякими купальниками, шлепанцами и полотенцами разживусь на местном рынке. А квартира? Оставлю без присмотра, как есть? А если воры? А у меня, между прочим, сигнализации на дверях нет. Захотят — вынесут все до основания. Что будем делать?
Ладно, обойдемся пассивной защитой. Собираем денежные заначки, свои и Лешины, все документы, имеющие хоть какое-то мало-мальское значение, и кладем в тайник. Тайники и прочие схроны — эта наша, можно сказать, фамильная черта. Вон, дед больше полувека в кирпичной кладке в стене в большой комнате алмазы прятал, и хрен бы их кто нашел, если бы сам не проговорился. Опять же: «проговорился» — не то слово, поскольку подразумевает случайность этого действия. А у деда случайностей не бывает. Но это так, лирическое отступление. В общем, когда в квартире делался ремонт, я специально подсмотрела, как строители кладут паркет, а потом, когда они уже ушли, аккуратно ножичком подцепила одну из плиток ламината, оторвала, насколько могла расчистила место под ней, и теперь маленький тайничок готов к приему вещей на длительное или не очень хранение.
Хм, с деньгами все понятно. Отделяем небольшую часть — это на текущие расходы и на билеты — и кладем обратно в ящичек туалетного стола. Оставшиеся купюры перематываем резинкой и засовываем в полиэтиленовый пакет. Отлично! А вот что делать с документами? По всей ширине они в схрон не входят, можно даже не пытаться, только изомнешь. Ага, есть решение! Достаем их из папок и файлов, сворачиваем в трубку, трубку тоже пакуем в полиэтилен и опускаем в тайник. Получилось! Теперь аккуратно прилаживаем плитку обратно на место, пробуем ногой. Нет, все в порядке, ничего туда-сюда не ходит и отрываться не собирается. Так, для верности поставим еще сверху стул, и можно расслабиться.
Жутко довольная собственной предусмотрительностью, я отправилась на кухню приготовить чашечку кофе, как заорал мой мобильный. Я со всех ног бросилась к телефону:
— Алло, Леша, привет!
— Привет! Ну, как ты там?
— Ужасно скучаю. А ты чего ожидал? Лучше скажи: выяснил по поводу работы? Сколько тебя еще там продержат?
— Пока еще ничего не известно. Тут такой разброд и шатание, что я диву даюсь на наше руководство. Даже не знаю, зачем меня сюда сорвали. Ничего такого экстренного переписывать не надо, съемки идут полным ходом. В общем, как обычно: правая рука не знает, чего творит левая. Не поверишь, мне даже номер в гостинице забронировать забыли, а свободных мест, как назло, нет. Хорошо хоть второй режиссер к себе в номер взял на раскладушку. Так что ты пока не прилетай, а то даже не знаю, куда тебя на ночлег пристроить. Постараюсь за сегодня все окончательно выяснить и уладить.
— Хорошо, — ответила я, с трудом скрывая разочарование. Нет, Лешка безусловно прав: если дела обстоят именно так, мне к нему лучше пока не соваться. Только весь отдых испорчу. Но все равно обидно.
— Эй, ты чего? Не вздумай грустить! Я сегодня же вечером тебе перезвоню и скажу, как обстоят дела. Может быть, завтра уже увидимся.
— Да я и не грущу. Просто успела кой-какие приготовления к поездке сделать. А теперь они вроде как ни к чему.
— К чему — к чему! И знаешь что? Плевать на работу! Как только найду нам жилье, сразу же дам знать! Почему бы просто не накупаться до одурения на море, а? По-моему, мы с тобой давно заслужили хороший отдых.
— Ура! — заорала я, не в силах сдерживать рвущейся наружу радости.
— Вот и славно, — обрадовался Лешка. — А теперь держи хвост пистолетом и не раскисай. Лучше думай о том, какой черешней я тебя здесь угощу! А местное вино — это вообще сказка!
— Молчи, змей-искуситель. А то не выдержу и прямо сегодня прилечу…
После Лешиного звонка мир показался отнюдь не так плох, как представлялся с утра. От полноты чувств я еще минут двадцать поупражнялась на тренажере, представляя, какой идеальной станет после этого форма моих ног, ну, и всего остального. Потом сообразила, что уже безумно долго не читала никаких книг, и решила, не откладывая дела в долгий ящик, отправиться в один из центральных книжных магазинов и скупить все новинки за последние месяц-два. Вот заодно и будет что почитать сегодня вечером и в дороге.
Я отправилась переодеваться, как в дверь настойчиво позвонили. Кого это черт принес? Так настырно звонят только те, кого обычно видеть не хочешь: продавцы всякой плодоовощной продукции, да коммивояжеры из разряда «а еще мы бесплатно дарим вам утюг, но за это вы должны отдать нам тысячу-другую денег». Ну, ничего, сейчас я с вами разберусь! Надо будет консьержку попросить, чтобы она таких больше в наш подъезд не пропускала. Хотя… Как она разберется, кто такой, а кто не такой? Нет, никого просить не будем, а сами дадим супостату от ворот поворот.
Заглянула в глазок. У двери терпеливо мялись двое, мужчина и женщина. Они переглянулись, и мужчина снова протянул руку к звонку. Ладно, сейчас открою, только не надо трезвонить мне по нервам.
— Здравствуйте. Вы к кому?
— Лиза? — неуверенно спросил меня мужчина. Я в полном недоумении кивнула.
— Лизонька! — заверещала женщина и немедленно заключила меня в цепкие объятия, вырваться из которых не представлялось возможным, — какая же ты большая стала! Такая видная барышня!
— Простите, вы кто? — насколько получилось вежливо поинтересовалась я у этой странной парочки, одновременно высвобождаясь из чересчур крепких объятий незнакомки.
— Лизонька, мы же Стригины, твои дядя и тетя! Я — тетя Наташа. А это — дядя Семен.
— Какие Стригины? — вконец запуталась я. Парочка переглянулась.
— Все понятно, Лиза. Ты была совсем маленькой, когда мы в последний раз сюда приезжали. Я — родной брат твоей мамы. А это моя жена.
— Вы были здесь? — удивилась я, так как помнила по рассказам домашних, что единственно кто навещал нас здесь, да и то получил весьма холодный прием со стороны матушки, это ее родители. Но никак не многочисленные братья-сестры, да еще и с семейством.
— А как по-твоему мы нашли твою квартиру? — улыбнулся Семен.
Что ж, довод, как довод. Хотя и не самый убедительный. Найти квартиру ничего не стоит, если знаешь ее адрес. А это уже секрет Полишинеля. Но выгонять их под предлогом того, что я их знать не знаю, тоже вроде некрасиво.
— Что ж, проходите, чего на пороге стоять. Только почему вы не дали телеграмму, что приезжаете? Меня могло не оказаться дома, я собираюсь на отдых к своему жениху. И вообще так не делается, — тоскливо попеняла я свеженарисовавшимся родственникам, уже понимая, что с мечтой о походе в книжный магазин на сегодня придется распрощаться.
— Как?! — излишне громко на мой взгляд воскликнула Наталья. — Ты не получила нашу телеграмму?
— Нет, — пожала я плечами. — Ни телеграмм, ни писем, ничего.
— Это какое-то досадное недоразумение. Мы еще неделю назад специально ходили на телеграф, слали сообщение, что собираемся навестить тебя…
— А вы надолго? — крайне недипломатично прервала я поток излияний Натальи. — А то вполне возможно я завтра уеду. Придется вас в гостиницу селить.
— Да мы как раз на пару дней, не больше, — горячо заверил меня Семен, уже освобождающийся в прихожей от своих грязных и тяжелых ботинок.
Тоскливо вздохнув и показав Семену с Натальей, где они могут оставить свои вещи, я отправилась на кухню варить злополучный борщ и колдовать над вторым. Как ни крути, а родственников, пусть даже и незваных, надо было кормить.
Шинкуя свеклу и помидоры, я вспоминала, что же рассказывала мама о своей семье, в которой она была старшей из детей. Поскольку бабушка отличалась завидной плодовитостью, то количество младших братьев-сестричек очень скоро зашкалило за критическую отметку. Естественно, старшую сестру, на которую автоматом свалились обязанности второй мамы, это не радовало. Ни о каких безобидных развлечениях, вроде кружков «умелые руки» или танцевальных вечеров и речи идти не могло: только готовка, стирка и прочая беготня по хозяйству. Поэтому мама твердо решила, что свалит из своего южного поселка при первой же благоприятной возможности. Она упорно вгрызалась в гранит науки, рассчитав, что единственное, что ей остается — это поступить в институт в большом городе. Только так она может вырваться из бесконечного круга пеленок-распашонок и сопливых носов. Но не тут-то было. По окончании школы, только заикнувшись о своем желании получить высшее образование, мама получила грозный окрик, для весомости подкрепленный со стороны отца фингалом под глазом: сидеть и не рыпаться. Пока, мол, младшие на ноги не встанут, не смей никуда от нас бежать. Исполняй свой дочерний долг по полной программе.
И тут она познакомилась с папой, которого уж неясно каким ветром занесло отдыхать именно в ее поселок. Честное слово, не знаю: был ли этот союз просчитан ею с самого начала, или, как хотелось бы мне думать, мама и вправду влюбилась в отца, но уже через две недели она обживалась на правах хозяйки в той самой квартире, где сейчас живу я. Еще через месяц она поступила в МГУ, легко и непринужденно вытащив нужный счастливый билетик, а ближе к осени молодые сыграли свадьбу. Дед мой вроде никаких возражений по поводу подобной скорости развития событий не высказывал, поэтому впервые за всю свою недолгую жизнь мама обрела столь желанный ею покой. Она занималась тем, чем хотела, не отвлекаясь ни на чьи посторонние нужды. Они с отцом спокойно получили свои красные дипломы, работали в одном и том же НИИ, мечтая о недосягаемых научных вершинах и день за днем приближая их покорение. А через десять лет после свадьбы родилась я.
В целом мое появление на свет, наверное, можно отнести к маленькому чуду. И то, что мать не сделала аборт, тоже о многом говорит. Хотя бы о том, что она все же любила моего отца. Снова пройти через весь пеленочно-диатезный «рай»… Но мама играючи справилась со своей новой ролью. Хотя так и не решилась завести второго ребенка. Что ж, ее можно понять…
Где-то года через два или через три после моего рождения к нам нагрянули ее родители. Посмотреть на внучку, как они говорили, а на самом деле… Да кто его знает, чего они хотели на самом деле. Восстановить давно разорванные отношения? Примириться со своенравной старшей дочерью, взбрыкнувшей и ставшей жить собственной жизнью? Посмотреть, какую выгоду можно извлечь из факта наличия столичной родни?
Поскольку мама в тот момент готовилась к защите докторской диссертации, приезд родителей был для нее крайне несвоевременен. Особенно если учесть, что нагрянули они так же, как это сделали сегодня Семен с Натальей: ни письма, ни телеграммы. В итоге ничего хорошего из этого визита не получилось. Мама носилась как угорелая со своими чертежами и выкладками, отец торчал на работе, дед председательствовал на каком-то научном симпозиуме, а я на пару с Машкой лепила куличики в ближайшем детском саду. В общем, все были заняты по уши, и времени на общение с родней, свалившейся на нас, как снег на голову, просто не хватало. Родители все поняли правильно и уехали не через неделю, как планировали, а через два дня. Больше гонцов с юга у нас никогда не было. Хотя вот Семен и Наталья утверждают обратное. Что ж, вполне вероятно, они были у нас еще до приезда родителей, когда я была совсем крошечной. Тогда я действительно не могу их помнить. Хотя в таком случае очень странно требовать от взрослого человека вспомнить тех, кого он видел чуть ли не четверть века назад, да еще и в младенческом возрасте.
А что касается моих родителей, то дальнейшая их история кажется почти банальной. Когда началась перестройка, государственные дотации на науку сократили до минимума, зато открыли границы. И мама, прикинув, что на нищенское пособие, издевательски именуемое зарплатой, жить так, как прежде, уже не получится, настояла на том, чтобы они с папой уехали в Штаты. На самом деле, они хотели переселиться туда всей семьей, но тут мы с дедом уперлись рогом. Пусть едут куда хотят, а мы останемся здесь. Дед за Россию во вторую мировую воевал. А я… Я просто хочу здесь жить, и точка.
И теперь вот уж какой год подряд мы раз в месяц, а то и в две-три недели созваниваемся, обмениваемся новостями. Родители работают в дико навороченной лаборатории, чего-то там изучают, экспериментируют и, кажется, вполне счастливы. Их имена уже упоминались в каком-то специальном ежегоднике, что мама лично считает огромным прорывом в тамошнюю научную элиту. Кто знает, глядишь, и Нобелевскую премию за что-нибудь возьмут?
Примерно раз в год родители приезжают к нам в гости и проводят в России что-то около месяца. Ездят на дачу, ходят по Красной площади и удивляются, как быстро растет и меняется Москва. Конечно же, привозят нам гору подарков, а потом начинают зазывать к себе. Может быть, когда-нибудь и поддамся на их провокацию, съезжу, посмотрю на хваленую Америку изнутри. Почему бы и нет? В этом году они приедут аккурат за два дня до нашей с Лешей свадьбы. Мы могли бы расписаться и без их присутствия, но честное слово, мне всегда хотелось, чтобы на свадьбе были родители и с той, и с другой стороны. Дай Бог, чтобы все сложилось, как надо: если с Лешкиными никаких проблем нет, то моих потом еще год ждать придется, если вдруг не приедут.
А теперь вернемся к нашим баранам, сиречь, гостям. Так, Семен, Семен… Если не ошибаюсь, это один из самых младших братьев в семье. И по воспоминаниям мамы довольно болезненный. То и дело валялся то с корью, то со скарлатиной, заражая остальных детей. А по нему и не скажешь: такой боров вымахал! Живот аж над ремнем нависает. На маму нисколько не похож. Ну, никакого фамильного сходства, хоть убей.
А жена его, Наталья, полная клуша. Ужасно не люблю таких, как она. Вот не спрашивайте, почему. Она мне сразу не понравилась, даже рта еще не успела раскрыть, как я поняла, что с этой дамой при длительном общении у меня будут проблемы.
1 2 3 4 5 6