– таким же сочувственным шепотом спросил он.
– Ужасно, – честно ответила я. Прикидываться не было сил, врать, делать хорошую мину при плохой игре. – Только уйти нельзя.
– Может, сядешь?
– И сесть я не могу. Сейчас нужно брать интервью.
– Тогда выпей. – Он от чистого сердца протянул мне другой, полный бокал.
Митя взял его на подносе – девушки в изящной зеленой униформе постоянно обносили шампанским всех собравшихся, и можно было пить сколько душе угодно. Я бы не удивилась, если бы из симпатичного фонтанчика в углу тоже забило шампанское, вместо подкрашенной и подсвеченной воды.
Я выпила – зря, конечно. Это меня ничуть не подбодрило, и веселее не стало. В эту минуту я бы предпочла всему остальному чашечку крепкого кофе. Украдкой взглянула на часы. Без нескольких минут семь… Сейчас начнется прослушивание, и меня на нем, разумеется, не будет. Что ж, оно и к лучшему. Иначе Женя окончательно меня возненавидит… «Почему ты говоришь в будущем времени? – перебила я сама себя. – Он тебя уже ненавидит. Неужели хочешь услышать, как это будет сказано прямым текстом? Его взгляда тебе было недостаточно?»
Я вытащила диктофон и пошла посоветоваться с менеджером, у кого в первую очередь брать интервью. А что мне еще оставалось делать? Лечь на пол и разреветься?
Работа, как ни странно, немного привела меня в чувство. Всегда легче, когда беседуешь на отвлеченные темы, а уж тема шампанского, как традиционного новогоднего напитка, мне была безразлична. Я на ходу придумывала какие-то вопросы и, в общем, справилась. Во всяком случае, мне так показалось. Другое дело, как на все это посмотрит редакторша. Мне самой было смешно, как легкомысленно я отнеслась к своему последнему шансу получить штатную работу. В голову приходили какие-то бесшабашные, дурацкие мысли. Насчет того, например; что Женя тоже теряет свою работу и что его ждет дальше – неизвестно. Так что тут мы при мерно на равных. Я была почти уверена, что он не нашел себе другую девушку. И это тоже меня немного утешало: все-таки раненое самолюбие – вещь ужасная. Он просто решил поменять жизнь. В конце концов, на это имеет право любой человек… Нужно только иметь некоторую смелость…
«Какая уж там смелость, если он просит меня ничего не рассказывать его маме», – сообразила я, когда презентация уже подходила к концу. Я записала почти две кассеты. Женя рассчитывал на мое пособничество. А на что он может рассчитывать после того, как чуть не избил меня? Интересно, попробует он пойти на примирение? Ведь пока я ему нужна. Совсем немножко, но все-таки… Пока ему есть о чем меня попросить – еще не все пропало. На улице, после теплого, какого-то пьяного воздуха в зале, мне стало очень зябко. Я застегнула куртку, набросила капюшон. Было уже восемь часов вечера, и я ужасно устала – день показался мне бесконечным… Когда Митя заговорил со мной, я чуть не вскрикнула – до того забыла о его присутствии.
– Тебя проводить? – спросил он. – Ты такая бледная…
– Ничего, пройдет, – успокоила я его. – Это от шампанского. Не стоило мне его пить.
– Да что ты, классное шампанское! Я, наверное, бутылку выпил. Спасибо, Надь…
– Да мне-то за что? – улыбнулась я. Мы медленно пошли в сторону метро. По дороге я прикидывала – имеет ли еще смысл ехать в ту звукозаписывающую студию. Конечно, я ничего не понимала в таком деле, как организация группы, но предполагала, что всех музыкантов за один час Женя не подберет. Значит, процесс в самом разгаре. Может быть, поехать?..
– Тебя проводить? – уже в который раз повторил Митя. И особого энтузиазма в его голосе уже не слышалось. Наверное, он наконец понял, что я думаю вовсе не о нем.
И я решилась. Уж если в этот день мне выпало набивать шишки, надо набить их все до единой, чтобы ничего не оставалось на завтра. У меня бывают счастливые дни, бывают средненькие, которых будто и не замечаешь, бывают совсем невезучие. Этот день был просто ужасным! Но я всегда придерживалась принципа – исчерпать каждый день до конца. Уж если везет, надо срочно взяться за очень важное дело, которое без везения не осилишь. А если, наоборот, преследуют неудачи, пора забиться в уголок и сидеть там, пока часы не пробьют полночь. Сегодня мне нужно было действовать – пусть даже во вред себе. Потому что, несмотря на все обиды, я все еще переживала за Женю.
– Не надо. – Я повернулась к Мите и постаралась изобразить благодарную улыбку. – Я доеду сама, возьму машину. Спасибо тебе за компанию. За все спасибо!
И прежде чем он успел что-то ответить, я побежала к проезжей части, встала на обочине и призывно подняла руку. Меня подобрала вторая же остановившаяся рядом машина.
Глава 3
Адрес звукозаписывающей студии был у меня только в аудиоварианте – на кассете. В машине, устроившись рядом с шофером, я сперва сказала ему приблизительно, куда ехать, а потом достала диктофон и прослушала эту запись. Наверное, он принял меня за ревнивую жену, которая выслеживает неверного мужа, пользуясь услугами частного сыщика. В октябре я как раз делала материал о работе подобного сыскного агентства, а запись на моей кассете очень походила на компромат. Во всяком случае, водитель как-то странно ухмылялся, когда поглядывал в мою сторону. Но я не очень обращала на него внимание. Переписала адрес в блокнот и пожалела о том, что репортаж с презентации записан на той же кассете. Редакторша могла попросить прослушать материал и в таком случае оказалась бы в курсе моих личных дел. Я решила, что дома перепишу репортаж на другую кассету – наша аппаратура это позволяла. Я подумала «наша», и меня снова кольнуло – ведь музыкальный центр покупал Женя. Разве он мой? Да, теперь у нас все было отдельное. И где он, в конце концов, живет, если не скучает по своей музыке?
Иван очень толково объяснил мне, как найти нужный дом. Расплатившись с шофером, я сразу нашла подъезд, где стояла железная дверь с кодовым замком. Нажала поочередно четыре кнопки, услышала металлический щелчок и открыла Дверь. Прежде чем войти, я еще раз оглядела дом – уродливое здание невыгодно отличалось от старинных особняков, которыми был застроен весь переулок. Здание, наверное, построили для какого-нибудь учреждения еще в семидесятых – серый бетон, ничем не украшенный. Большие окна. Никаких излишеств. В переулок выходил главный подъезд – высокие стеклянные двери, слабо освещенные изнутри. Наверное, там сидел вахтер. Зато здесь, за этой железной дверью с торца здания, никакой охраны не было. Когда я вошла, никто меня не окликнул.
Согласно указаниям Ивана, мне нужно было подняться на четвертый этаж. За все время, пока я искала лестницу и одолевала длинные пролеты, мне не встретилась ни единая живая душа. Под потолком потрескивали длинные лампы дневного света – они горели через одну. Стены были выкрашены в скучный голубой цвет, как в больнице или школе. Мне было не по себе, и уже не потому, что я боялась снова поругаться с Женей. Меня что-то пугало в этом огромном, совершенно безлюдном здании. В нем было нечто от обстановки Ночных кошмаров, как, наверное, во всех пустых зданиях в вечернее время.
На четвертом этаже я увидела дверь туалета. Вошла, откинула капюшон, оглядела в треснувшем зеркале свое лицо. Да, вид у меня… Бледная, прямо зеленая, хотя, наверное, в этом виновато освещение. Круги под глазами, помада смазалась… Я достала носовой платок и начисто стерла помаду. Но нравиться себе от этого не стала. Нужно было идти – я знала, какой номер комнаты мне нужен. Четыреста одиннадцать. Но с каким лицом и с какими словами я войду туда…
Я все-таки пошла. Стены длинного коридора были выкрашены уже не в голубой, а в более приятный серый цвет, и лампы горели все до единой. Когда в глубине открылась какая-то дверь, я едва не вскрикнула – так успела отвыкнуть от человеческого присутствия. В коридор вышел длинноволосый парень в черной куртке и джинсах. У него за спиной я заметила гитару в чехле.
Поравнявшись со мной, парень оценивающе осмотрел меня. Он явно прикидывал, стою ли я того, чтобы со мной заговорить. Я отвела глаза и пошла дальше. На той двери, из которой он появился, красовались цифры – «411». Значит, мне сюда.
Только одна мысль немного подбадривала: там должен быть Иван. А он за меня. И пусть я даже не знаю, как он выглядит… А как он выглядит в самом деле?
В комнате, куда я вошла, стояли несколько офисных кресел, большой, заваленный журналами и какими-то бумагами стол, маленький кофейный столик. Кроме чашек, я заметила там полупустую бутылку водки и несколько пластиковых стаканчиков. В комнате никого не оказалось, зато за матовыми стеклянными дверями в дальнем конце комнаты слышалось сразу несколько голосов. Я прислушалась… Мужской голос, который я слышала впервые, недовольно сказал:
– Ну ладно, попробуй начать «Энджи», знаешь эту песню?
– Конечно, – ответил какой-то парень. Его голос тоже был мне не знаком. Через несколько секунд я услышала гитарные переборы. И конечно, узнала эту песню «Роллинг Стоунз». Мне она нравилась, а вот Жене – не очень. Он вообще не жаловал «Роллингов», бог его знает почему. Внезапно парень остановился, и минуту все молчали. Потом мужчин вяло его поблагодарил и попросил посидеть в приемной.
Стеклянная дверь отодвинулась, и вышел взмыленный, с пылающими щеками парень – совсем молодой, лет восемнадцати, наверное. Он упал в кресло, схватил с кофейного столика стаканчик и тут увидел меня.
– Привет, – сказала я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, потому что парень уставился на меня как на привидение. Хотя немудрено завестись и каким-то духам в этих пустых бесконечных коридорах.
– А… Привет, – опомнился тот. – Ты что, тоже на прослушивание?
Я видела, как он оглядывает меня с ног до головы, наверное, ищет гитару или что-то в этом роде. Я подошла к креслу и скромно присела на краешек сиденья:
– Нет, я к знакомому. Кстати… Ты бы не мог позвать Ивана?
– Ивана? Да он ушел уже.
У меня упало сердце – ну конечно, сегодня невероятно везучий день… Иван был тут в семь, пытался отговорить Женю. Наверное, последними словами вспоминал меня и мое твердое обещание непременно приехать. А потом, конечно, решил, что я так обиделась на своего парня, что решила не вмешиваться. А как еще можно все это понять? Прослушивание, видно, идет полным ходом, значит, Ивану ничего сделать не удалось. Но тогда…
Я вскочила и указала на стеклянные двери:
– А Женя там?
– Кто?
– Ну, певец! Тот, кто группу набирает! – Эти слова казались мне полной дичью, но парень меня сразу понял.
– А, ну ясно там. А ты что, к нему? – Он оживился и тоже встал. Поманил меня пальцем и выдохнул мне в лицо вместе с водочным духом:
– Слушай, замолви там за меня словечко.
– Не обещаю. – Я инстинктивно отодвинулась от него, хотя тоже была не вполне трезва. И, как всегда от шампанского, у меня болела голова.
Парень сделал гримасу, и, взглянув на него повнимательнее, я подумала, что он еще моложе, чем показалось вначале. Лет пятнадцати от силы… И на что он надеется?
Я отодвинула стеклянную дверь и вошла. Никаких речей я не готовила, по той простой причине, что не знала, как меня встретят. Иван говорил, что нужно увести отсюда Женю. Что ж, попробуем… " Его я заметила сразу. Женя сидел спиной ко мне, в углу большой комнаты, на корточках, и возился с динамиком. Кроме него, здесь оказалось двое мужчин, оба уже в возрасте, трое молодых парней и одна девушка. Она-то первая и заметила меня.
– Вы разве записаны? – Девушка взяла ей стола большой блокнот и пролистала его. – Что-то не вижу. А как вы сюда попали?
Женя, не оборачиваясь, возился с динамиком. Кроме него, на меня смотрели уже все. Я никого здесь не знала, но меня смущало вовсе не это. Как-никак, а я все-таки собиралась стать журналистом, а эта профессия как раз предполагает общение с абсолютно незнакомыми людьми. Меня задело другое. Все эти люди (парни в том числе) смотрели на меня как на какое-то инородное тело. На козявку, с которой высшим существам не о чем Разговаривать. А ведь парни явно явились на прослушивание – это я определила уже по их внешнему виду – все будто из одного инкубатора. Длинные волосы, бледные лица, в одежде преобладала кожа и джинса. Им-то что передо мной задаваться? Я уже хотела заявить, что хочу поговорить с Женей, но тут наконец обернулся он сам. Секунду Женя смотрел на меня непонимающими, рас-/ ширенными глазами, потом медленно встал. Мне показалось, что он не очень твердо стоит на ногах, но может, он их просто отсидел.
– Ты как здесь… – начал он, но я перебила его:
– Выйдем на пять минут. Это срочно.
– Ты как…
– Женя, если я нашла тебя, значит, это очень важно, – повторила я, стараясь не видеть никого, кроме него. – Сейчас объясню.
И он, слава Богу, послушался и вышел, пропустив меня вперед. Парня в приемной уже не было, наверное, ему надоело дожидаться и он отправился погулять по коридорам. Женя отвел меня ближе к двери и прошептал:
– Послушай, но это же просто глупо! Почему ты не оставишь меня в покое?! Просто кошмар какой-то!
– Женя, пойдем отсюда, – таким же страшным шепотом ответила я. – Просто надень куртку и пойдем.
– Господи, да ты же ничего не понимаешь! – простонал он, картинно закатывая глаза. – Давай я тебе все расскажу, только потом, не сейчас! Ты все узнаешь, не беспокойся!
– Я хочу знать, кто эти люди?
– Это мои знакомые.
– Где ты с ними познакомился? Что вы тут делаете?
– Да ты же видела – работаем! – зло ответил он. – Не пьем, не курим анашу, не развратничаем! Неужели ты хочешь все мне испортить?!
– Но у тебя все равно ничего не получится с группой, – прошептала я, глядя на стеклянные двери. Они все еще оставались задвинутыми, но за ними было очень тихо. Явно нас пытались подслушать. – Женя, ты вляпаешься в очень нехорошую историю, если занял денег под этот проект! Тебе никогда не отбить их! Ты не вернешь долг и чем расплатишься?! Подумай хотя бы о матери! У тебя же нет ничего, кроме ее квартиры!
Он слегка переменился в лице, но не перебил меня.
Я продолжала:
– Ты хочешь, чтобы дело дошло до того, чтобы твою мать и сестру попросили убраться из дома?
1 2 3 4 5 6 7 8